Грубая обработка (сборник)

Скелтону хотелось налить еще чашку чая. У него также было желание пойти помочиться. Но он продолжал смотреть, как Кейт намазывала мед на хлеб с маслом, как будто наносила краски на полотно мастихином. Он знал слишком хорошо, как распишут всю эту историю газеты, если доберутся до нее.

– Кейт…

Он остановился, но она уже заметила, куда были направлены его глаза. Мед начал растекаться по столу.

– Вот то-то и оно! – заявила она. – Твою дочь задержали за воровство в магазине, а главное, о чем ты беспокоишься, это чтобы не превратили в хлев твою кухню.

– Извини.

Она вскочила со стула, оторвала от рулона несколько больших кусков бумажного полотенца.

– Вот, возьми, – она пихнула их в руки отца, – вытри, чтобы кругом было чисто и аккуратно.

– Кейт…

– Ну давай, начинай!

Скелтон швырнул бумагу ей в лицо и смахнул все со стола. Нож стукнулся о микроволновую печь, хлеб упал намазанной стороной на пол, банка с медом разбилась вдребезги. Первый раз за всю свою жизнь Кейт увидела отца в гневе и испугалась.

– Джек? – донесся голос сверху. – Что случилось?

– Ничего. Все в порядке. Спи.

– Я слышала, что-то разбилось.

– Все в порядке.

Послышалось шарканье шлепанцев и стук закрываемой двери спальни.

Кейт достала из-под раковины совок и щетку.

– Оставь это, – махнул рукой Скелтон.

– Это не займет и минуты.

– Кейт. Кейт. Пожалуйста, оставь все как есть.

Он протянул руку, чтобы взять из ее рук совок, а она отшатнулась, ожидая, что он ее ударит. Скелтон отступил назад, плечи его опустились.

– Хорошо, – покорно согласилась она.

– Что?

Она отвернула кран, достала из шкафа стакан, выпила немного воды и поставила стакан верх дном на сушилку.

– Теперь, когда это случилось, – осмелилась она начать, не глядя на него, – ты все равно сможешь узнать остальное.

– Ребенок?.. – спросил Кевин Нейлор, просыпаясь. Но Дебби, конечно, уже проснулась.

– Мне показалось, что я слышал плач ребенка.

Она сидела прямо, за ее спиной были подушки, ночная рубашка застегнута спереди до самого верха. На столике около кровати лежала раскрытая книжка в бумажном переплете, путеводитель по Греции, стране, в которой Дебби никогда не была и посетить которую не выражала желания ни разу. Книга лежала так уже четыре или пять дней.

– Я схожу посмотрю. – Кевин сделал попытку вылезти из-под одеяла.

– Оставайся здесь, я схожу сама.

– Не беспокойся, я…

– Лежи. – Он поднялся было, но Дебби уже стояла у двери. У нее было маленькое и строгое лицо, губы были приоткрыты и не скрывали неправильный прикус передних зубов. – Иди спать.

Из детской на этот раз явственно донесся не то плач, не то хныканье.

– Может, это она во сне, – прошептал Кевин. – Наверное, она перевернулась и скоро уснет.

– Нет, Кевин. Это ты. Это ты всегда именно так поступаешь.

– Это нечестно.

– Это правда.

– Все равно нечестно.

– Это ты мне говоришь? – Она уставилась на мужа, одергивая свою хлопчатобумажную ночную сорочку, собранную на талии. Плач становился все пронзительнее. Кевин подошел к двери спальни, но она преградила ему путь.

– Пусти, Дебби.

– Нет.

– Пусти.

– Нет.

Кевин отошел назад, посмотрел на пол. Пальцы ног Дебби впивались в ворс ковра. Крик стал еще более истошным и злым.

– Ты все еще думаешь, это во сне?

– Не знаю.

– Нет, ты знаешь. Ты знаешь. Ты не можешь не знать. – Она стала колотить его сжатыми кулаками, заставляя пятиться назад. – Не можешь! Не можешь! Не можешь!

Обычно ему удавалось схватить ее за запястья и удерживать, пока он не начинал ощущать, что ее злость ослабевает. В других случаях он прижимался к стене и позволял жене колотить себя, пока силы не покидали ее и на смену не приходили слезы. Этой ночью крик из детской кроватки был таким отчаянным, что не подходил ни один из этих вариантов.

Кевин обошел жену, так что ее удары только сотрясали воздух. Она пыталась ухватить его, но он легко увернулся.

– Кевин, вернись!

Он, не оборачиваясь, проследовал через спальню к комнате ребенка.

– Кевин! Не смей! Не смей!

Ребенок свернулся в кроватке, белые кружевные покрывала были сбиты в угол, одна ножка девочки застряла между планками стенки кроватки. Кевин нагнулся и осторожно освободил ее, взял девочку на руки. Ее лицо было распухшим и красным от крика. Он прижал ее к груди, положив голову себе на плечо, и, пошлепывая по спинке, приговаривал:

– Шш, шш.

Но она не затихала.

Он начал ходить взад и вперед. Бывало, это срабатывало, но не на этот раз. Плач ненадолго прекратился, но оказалось, что это всего лишь передышка. Он продолжил свое кружение по комнате и оказался лицом к лицу с женой, которая стояла в дверях. Она также плакала и была бледнее, чем раньше.

Когда Дебби протянула руки, Кевин отдал ей ребенка. К тому времени, когда он лег в кровать, плач ребенка прекратился.

– О Боже, Джек! Она могла заболеть СПИДом, еще чем-нибудь!

– Нет, не этим путем.

– Да. Все эти подростки, такие грубые, неопрятные. Ты видел телепередачу, где показывали, как они живут, как подхватывают эту гадость.

Скелтон обнял жену. Она бросила на него недоверчивый взгляд.

– Чтобы заразиться СПИДом, надо колоться, делать инъекцию.

– Но ты говорил о медикаментах. Ты сказал, что Кейт…

– Вирус ВИЧ человек получает через шприц, через грязную иглу. Не через сам наркотик.

– Значит, она курила что-то наркотическое? Марихуану, да?

Скелтон покачал головой.

– Глотала таблетки, порошок, ЛСД, иногда амфетамин, но, в основном, ЛСД.

– И ты уверен, что только это? Ты веришь ей?

У Скелтона перед глазами все еще было лицо дочери, и он понимал, что этот разговор с ним, то, что она сказала ему в их уютной кухне, были для нее самым трудным делом на свете. Он полагал, что и раньше у нее были минуты, когда ей хотелось выплеснуть все это прямо ему в лицо, как грязную воду. Но сейчас было не так.

– Я верю ей, – сказал он.