Группа крови

– Вижу свет! Сворачиваем.

Борясь с настойчивым течением быстрой реки, вся шестерка взялась за длинные шесты, пытаясь прибить плот к темнеющему берегу. Привязав импровизированное суденышко уже проверенным способом, спецназовцы затаились в прибрежных колючих зарослях.

Минут тридцать напряженного ожидания принесли свои плоды. Вверх по реке поднимался моторный катер, похожий на плоскодонную рыболовецкую шаланду. Когда посудина поравнялась с местом, где засел небольшой отряд, бойцы смогли рассмотреть тускло освещенную палубу: на носу и корме катера были установлены подвижные пулеметные турели, у которых бодрствовали чернокожие стрелки. В центре возвышалась тентованная надстройка с пятью автоматчиками; еще один солдат стоял у маленького деревянного штурвала.

Катер почти уже миновал спецнозовцев, когда кормовой пулеметчик от нечего делать посветил ручным фонариком в прибрежные кусты и выхватил из тьмы качающийся на мутных водах бревенчатый плот.

Гортанные, тревожные звуки, приглушенные расстоянием, донеслись до слуха спецназовцев.

И тут же на катерке началась паника. Очередь кормового пулемета огненным шквалом пронеслась над пригнутыми к мокрой земле головами засевших на берегу спецназовцев. Рулевой круто заложил штурвал, дал обратный ход и стал приближаться к плоту.

Виталий давно держал в перекрестии инфракрасного прицела высокий лоб одного из сидящих у пулеметной турели стрелков. До слуха Громова донеслась едва различимая команда полковника:

– Подпускаем поближе и валим.

Напряженный глаз лейтенанта стал уставать, а лежащий на спусковом крючке палец так и чесался плавно нажать металлическую скобу. Кормовой пулеметчик завалился на стальной щиток, из простреленного лба потянулась густая, липкая жижа.

Почти одновременно с Громовым три снайперские винтовки произвели бесшумный залп. Одним выстрелом был наповал сражен темнокожий стрелок, свалившийся за борт с приподнятого носа плоскодонной пироги. Еще двое нашли свою смерть под низко натянутым тентом.

Спустя пару минут все было кончено. Патрульный катер врезался в берег. Не спасся никто…

– Вроде все, – неуверенно протянул Ремизов, стирая шершавой ладонью пот со лба, – вот и транспорт нам подвалил.

Устало поднявшись с сырой земли, спецназовцы спрыгнули на качающуюся палубу катера. Низкорослый Балбес принялся разбираться в нехитрой механике управления, а Громов в паре с долговязым Чайником сбросили за борт остывающие трупы.

Посудина послушно заскользила по узкому фарватеру. После неудобства скользкого плота деревянная палуба шаланды показалась Виталию яхтой миллионера. На вахте остались Балбес и добровольно вызвавшийся Академик.

Ровно через два часа подуставшие вахтенные сменились. Громов встал на носу. Вскоре картину непроходимых дебрей сменил ровный простор.

– Слышь, Сашок, – Громов впервые за все время совместной службы назвал Крокодила по имени, – что там маячит впереди? Посмотри.

– Гром, а это, по-моему, море, то есть Атлантический океан. Буди командира.

Широко расставляя ноги и опираясь на упругое леерное ограждение, Виталий добрел до навеса. Склонившись над разметавшимся во сне полковником, лейтенант дотронулся до тяжело вздымающейся груди:

– Товарищ полковник…

– Я уже не сплю, – сонно ответил Ремизов, приподнимаясь на локтях, – что случилось?

– Кажется, океан.

– Рацию на нашу волну, – приказал Ремизов, – позывной Баобаб, вызывай Калошу.

В мгновение ока разобрав портативную радиостанцию, Громов настроился на заранее условленную частоту и монотонно затарахтел:

– Баобаб вызывает Калошу… Баобаб вызывает Калошу, прием…

В наушниках послышался тихий, протяжный свист, который сразу же сменился ровным голосом радиста-подводника:

– Калоша на связи, повторяю, Калоша на связи. Сообщите ваши координаты. Прием…

Сверившись с имеющейся картой и определив месторасположение, сообразуясь со светящимся циферблатом наручного компаса, Виталий дважды повторил:

– Квадрат одиннадцать, как поняли? Прием…

– Понадобится около сорока минут, чтобы забрать вас на борт. – Вдруг радушная интонация сменилась неприкрытой тревогой: – Вас запеленговали, повторяю, вас запеленговали наземные радиолокационные службы. К вам движутся две воздушные и одна морская цели. Воздушные квалифицируются как вертолеты. Держитесь, браточки, мы идем! Конец связи, прием…

Громов уныло стащил с головы дугообразные зажимы головных телефонов и обреченно посмотрел на командира.

– Что? – спросил Ремизов, предчувствуя неминуемые проблемы. – Неприятности?

Виталий лениво кивнул и произнес:

– Мы в пеленге. На нас идут два вертолета и неопознанная морская цель. Тревога, командир. – И столько прозвучало в сказанной фразе усталой покорности судьбе, что полковник слегка встревожился.

Пронзительно глядя в глаза подчиненному, Ремизов легко похлопал его по плечу и ободряюще сказал:

– Ерунда, Гром, – прорвемся. Хуже бывало. Не можем не прорваться, не имеем права. Главное сделано, а остальное ерунда, поверь. Мы с тобой еще покатаемся на междугородних поездах с красивыми девицами. Держись, сынок, давай, не раскисай. – Ремизов жестко улыбнулся. – Балбес, стать у руля – курс в открытое море. Академик, Гром, за пулеметные турели – следить за воздухом. Чайник, достань «Муху» и подствольные гранатометы. Крокодил, хватай оптику.

На палубе были потушены все огоньки, но эта предосторожность оказалась излишней. Из-за тропического леса неумолимо приближался предательский рассвет, и небо на востоке резко порозовело.

Барабанные перепонки разрезал навалившийся свистящий звук летящих вертолетов, хотя самих винтокрылых машин еще видно не было.

– Прямо по курсу корабль, – кратко отчеканил стоящий у штурвала Балбес.

Спецназовцы обернулись в указанном направлении и похолодели – на их плоскодонное суденышко шел эсминец. Вдруг откуда-то из-под воды, там, где розовеющее небо сливалось с морем, взвилась маленькая огненная точка. Стремительно приближаясь к вражескому кораблю, она приобретала контуры светящегося шара.

Огненный шар на долю секунды слился с высоким бортом корабля, и в следующую секунду утренний воздух расколол оглушительный взрыв. То, что еще недавно было эсминцем, превратилось в груду горящего железа.

Спецназовцы настолько были поражены и обрадованы увиденным, что напрочь забыли о грозящей с неба опасности. Пулеметная очередь, подобно каплям горячего ливня, разорвала деревянный настил скрипучей палубы.

– Воздух! – первым сообразил Крокодил, наглухо прикипая к пулемету.

Виталий последовал его примеру, различая над головой две призрачные тени железных птиц. Пытаясь поймать в круглую паутину прицела темный силуэт вертолета, Громов, не жалея пуль, стал судорожно нажимать на гашетку.