Группа крови

Добравшись до восьмого этажа, лифт со сдержанным лязгом распахнул свои отделанные пластиком «под дерево» двери, но Абзац остался на месте.

Спустя несколько секунд створки дверей снова сомкнулись, и в их глухом стуке Абзацу почудилось неодобрение.

Он ждал еще секунд десять. Потом на крыше лифта ожил электромотор, и кабина плавно пошла вниз.

Абзац шумно вдохнул и выдохнул пахнущий резиной и пластиком воздух и поднял револьвер с глушителем на уровень пояса. Когда кабина остановилась, он вдруг испугался: а вдруг старуха со скамейки решила вернуться домой и поделиться новостью с подружками по телефону? А вдруг это совершенно посторонний человек, не имеющий никакого отношения к Сереге Барабану? Пожилой, со слабым сердцем… Увидев то, что поджидает его в кабине лифта, он может откинуть копыта безо всякой стрельбы, просто с перепугу.

Створки дверей неторопливо разъехались, как театральный занавес. На площадке первого этажа стояли двое молодых людей в одинаковых пальто и фуражках, как у приказчиков. На гладко выбритых, крепких, как антоновские яблоки, физиономиях без труда читалось одинаковое нетерпение, и руки у обоих были абсолютно одинаково заложены за отвороты пальто – туда, где висели в наплечных кобурах заряженные пистолеты.

Мигом собравшись, Абзац поднял револьвер повыше и спустил курок. Револьвер выстрелил со звуком, похожим на плевок, и один из молодых людей – на сей раз это оказался брюнет – обзавелся третьим глазом, расположенным точно между теми двумя, которые у него уже были до встречи с Абзацем. Он радостно схватился свободной рукой за свое приобретение и упал навзничь, крепко треснувшись затылком о кафельный пол.

– Смотри сюда, – ласково сказал Абзац остолбеневшему блондину, направляя ствол револьвера ему в физиономию. – Сейчас отсюда вылетит птичка.

Блондин подвигал разом онемевшими губами, разминая их до рабочего состояния, вынул правую руку из-за лацкана пальто, а левую из кармана и медленно поднял их на уровень плеч.

– Погоди, братан, – слегка дрожащим голосом проговорил он. – Не надо так резко. Блин, ты же Витька наглухо замочил! Ты что, брателло? Мы же свои, разберемся без гнилого базара…

– Вот именно, – сказал Абзац. – Давай, бери своего Витька за нижние конечности и затаскивай сюда. Покатаемся. И не дури. Ты ведь знаешь, кто я такой, правда?

Блондин торопливо кивнул, наклонился, ухватил своего приятеля за обутые в сверкающие кожаные ботинки ноги и волоком, как мешок, втащил в лифт.

Створки двери начали закрываться, норовя защемить покойнику голову. Застонав от натуги, блондин рывком втащил труп в кабину, как будто легкий удар сомкнувшимися створками мог иметь для Витька хоть какое-то значение. Абзац заметил, что затылок Витька оставляет на кафеле широкую красную полосу, и поморщился: в смысле соблюдения чистоты и конфиденциальности тридцать восьмой калибр мало отличался от сорок пятого. Впрочем, идя на это дело, он совершенно сознательно взял с собой «смит-и-вессон»: сегодня ему требовалась не столько убойная сила, которой, кстати, в этом никелированном страшилище было хоть отбавляй, сколько угрожающий внешний вид.

Растянувшийся во весь рост Витек никак не желал помещаться в лифте, и блондин кое-как пристроил его, прислонив его задранные кверху ноги к зеркальной стене. Теперь Витек напоминал пешего туриста, который прилег отдохнуть, задрав натруженные ноги, чтобы от них отлила кровь.

Вспомнив про кровь, Абзац посмотрел вниз и заметил, что несчастный блондин все время передвигает ноги, стараясь держаться подальше от расползающейся кровавой лужи. Шкабров нажал кнопку двенадцатого этажа, вытянул вперед руку с револьвером и упер срез глушителя на сантиметр ниже козырька черной фуражки. Блондин закатил глаза.

– Слушай меня внимательно, – заговорил Абзац, сопровождая каждое слово легким тычком упиравшегося в лоб бандита револьверного дула. – Передай Барабану, что я больше не хочу крови. Мне жаль, что так вышло с его братом, но я не мог позволить себя убить. И сейчас не могу, пусть он привыкнет к этой мысли. А если не сможет… Ну что же, тогда с ним будет, как с Витьком. Напомни ему, что это моя специальность – делать живых людей мертвыми. Даю ему ровно сутки на то, чтобы убраться с моей дороги.

Время, – он посмотрел на часы, – пошло. Теперь так. Сколько народу у меня в квартире?

– Пя.., пятеро, – ответил блондин.

– Оружие?

– Автоматы, обрез… Не надо, братан. Плевать они хотели на заложника. Им Барабан велел без твоей головы не возвращаться.

– Это ты, что ли, заложник? – Абзац неприятно рассмеялся. – Ну и дурак же ты, братец. Из тебя заложник, как из дерьма пуля. Ты – звуковое письмо, понял? Твое дело – добраться до адресата и слово в слово передать ему то, что я сказал. И учти, что стереть тебя легче, чем запись на магнитофонной пленке.

Шлеп – и нету. Повернись-ка спиной.

Блондин вздохнул и послушно повернулся, заранее втянув голову в плечи в предчувствии неизбежного. Тщательно прицелившись, Абзац ударил его по затылку рукояткой револьвера. Блондин обмяк и по"? валился на труп своего приятеля.

– Надеюсь, что память я тебе не отшиб, – сказал ему Абзац.

Лифт достиг двенадцатого этажа и остановился.

Абзац сразу же нажал кнопку восьмого и, по-прежнему держа наготове револьвер, принялся шарить по карманам свободной рукой.

Граната – на сей раз самая настоящая, а не муляж, – лежала в правом кармане куртки. Изогнувшись винтом, Шкабров вытащил ее оттуда левой рукой и осторожно разогнул усики чеки. К кольцу заранее был привязан тонкий и прочный шелковый шнур – собираясь к родным пенатам, Абзац тщательно продумал все свои действия. Неучтенным оставался только один фактор: на лестничной площадке могли оказаться посторонние, но это была переменная, которая очень трудно поддавалась планированию.

Когда лифт остановился, Абзац вышел на площадку. Здесь было пусто, чисто и стоял знакомый запах. Чем именно пахло, сказать было трудно, но этот неистребимый запах нравился Абзацу – он был частью того, что он привык называть своим домом, и не имел ничего общего с кошачьей вонью, которой насквозь пропитался подъезд старого дома на Остоженке, где он жил в данный момент.

Приматывая гранату клейкой лентой к ручке собственной двери, Абзац не удержался от вздоха: все-таки это было его жилище, и превращать его в груду развалин было чертовски обидно.

Он не собирался с боем врываться в квартиру и выбивать оттуда засевших внутри пехотинцев Барабана. Теперь в этом не было ни малейшего смысла: вряд ли после того, как в квартире в течение нескольких дней стояли на постое эти отморозки, там осталось хоть что-нибудь, из-за чего стоило бы рисковать жизнью. Просто для того, чтобы заставить Барабана отказаться от его вендетты, необходима была недвусмысленная демонстрация силы – достаточно мощной и опасной, чтобы Барабан всерьез задумался о целесообразности продолжения военных действий.

"Наверное, проще было бы просто застрелить Барабана из засады, – рассуждал Абзац, привязывая конец шелкового шнура к ручке соседней двери. – Проще ли? Вряд ли Барабан настолько глуп, чтобы, сидя на месте, дожидаться смерти. И потом, Абзац сильно подозревал, что майор Чиж неспроста сообщил ему о кровожадных намерениях Сереги Барабана. Возможно, после смерти Хромого майор начал понемногу входить во вкус. Что может быть лучше, чем профессионал высокого класса, совершенно бесплатно решающий проблемы, которые постоянно возникают у правоохранительных органов? Имея под рукой такого специалиста, как Абзац, можно плюнуть на сбор улик и доказательств, на трусливых свидетелей, продажных судей и даже на сам уголовный кодекс и хотя бы на время уподобиться Господу Богу – карающему и беспощадному, от которого нет спасенья грешникам.