Группа ликвидации

Человек за деревьями отдал еще одну команду. Мои телохранители отволокли меня на несколько футов в сторону, а те, что стояли поодаль, бегом направились к нам. Сара перестала плакать и встала, да так поспешно, что даже если бы до сих пор у меня относительно нее не возникло никаких сомнений, теперь-то уж я бы точно понял, что все случившееся - чистейшей воды фарс.
– Нет!
– сказала она.

Она смотрела на темнеющие деревья за телефонной будкой. Мизансцена резко переменилась. Мы достаточно порезвились и подурачились, изображая бокс под открытым небом, но не могут же игры продолжаться до бесконечности. Когда-то приходится и взрослеть.

До моего слуха вновь донесся приглушенный шепот движения на стокгольмских улицах. Звезды казались теперь дальше обычного. Фигурка посреди поляны сделала торопливое, очень женское движение рукой, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы и привести в порядок перепачканную одежду. На неверных ногах она двинулась к темному силуэту в роще, с мольбой протягивая к нему руки.

– Нет, - шептала она.
– Пожалуйста, не надо... Ты этого не сделаешь!

Ответом ей был выстрел.

Глава 9

Когда прозвучал выстрел, я, вырвавшись из объятий своих сторожей, бросился на землю. Помочь ей я ничем не мог. С такого расстояния он бы не промахнулся. И я понял, что буду следующей его мишенью. Я пополз к скамейке, надеясь найти там укрытие. Ни одна пуля не достигла меня. Через некоторое время я понял, что оказался в глупейшем положении: лежу совершенно седин, не считая неподвижного тела в траве.
– Все остальные участники спектакля покинули сцену.

Не было ни ярких прощальных речей, ни угроз, ни обещаний, ни леденящих кровь ультиматумов - только короткая одиночная очередь из автомата и топот ног за деревьями. Я услышал, как вдали взревел мотор и отъехала машина. Я выпрямился и пошел к ней. Она, конечно, была мертва. Мне надо было сматываться отсюда, пока не прибыла полиция, привлеченная стрельбой, но я стоял и смотрел на нее. Это было не особенно-то приятное зрелище.

Не то, что ее смерть резко изменила мое мнение относительно ее участия в событиях этого вечера. Я по-прежнему считал, что она предала меня. С ней же, в свою очередь, тоже сыграли двойную игру. Но теперь это уже не имело никакого значения. Сейчас имел значение лишь тот факт, что несколько минут назад я смотрел, посмеиваясь про себя, как ее чихвостили и унижали, получая от этого удовольствие. Уж больно я был взбешен ее напыщенной болтовней об убийствах и моральной ответственности...

Стокгольмские полицейские расхаживают с саблями трехфутовой длины. На свое счастье, я вскоре увидел одну такую. Это мужественные ребята. Заслышав автоматную очередь во тьме, они готовы ринуться на звук выстрелов, вооруженные всего-то лишь метровым стальным клинком. Что ж, в мире полно отважных мужчин. Мой опыт показал мне, что трусы находятся в меньшинстве. В ряде случаев и я проявлял мужество. А теперь не осталось ничего, ради чего можно было бы проявлять мужество. Хотел бы я оказаться не прав.

Когда мимо пробежал вооруженный саблей офицер, я выскользнул из своего укрытия и поспешил в отель. К парку уже съехалось множество казенных автомобилей. Сирен не было слышно. Вместо воя сирен они, точно музыкальные ослики, издавали тонкий блеющий звук. Где-то я читал, что в этой стране сирены используются только во время воздушной тревоги. Неплохая идея, если подумать. У нас в Штатах, когда слышишь далекий вой сирены, никогда не знаешь, то ли это пожар на пустыре, то ли мальчишка дует в полиэтиленовый пакет, то ли межконтинентальная баллистическая ракета с водородной боеголовкой падает прямехонько на центральную площадь.

Я прошел к себе в номер, не встретив по пути никого, кто мог бы заметить мои порванные брюки или пугающее выражение моего помятого лица - по крайней мере мне оно представлялось мрачным и пугающим. Я не выпил по этому случаю. Я вообще никак не отпраздновал это событие. Я просто принял горячую ванну, две таблетки снотворного и отправился в кровать. Я был всего лишь отставником, которого вернули в строй и который оказался слишком стар для успешного применения. Если кому-то пришло бы в голову убить меня во сне, он мог бы сделать это без труда.

Спал я плохо, невзирая на снотворное. У меня перед глазами стояла худенькая растрепанная женщина с яркими волосами, казавшимися в сумерках светлыми: она протягивала руки к темной человеческой фигуре в роще, моля о пощаде. Потом пришел другой сон. На меня напали со всех сторон, сбили с ног и прижали к земле; я уже задыхался под тяжестью их тел... Я резко открыл глаза: комната была залита светом дня. Надо мной склонился какой-то мужчина. Он прижал Руку к моим губам.

Мы молча смотрели друг на друга почти в упор: нас разделяло расстояние не больше фута. Это был довольно импозантный и даже красивый мужчина, с густыми, аккуратно причесанными волосами, начавшими седеть на висках. Еще я заметил небольшие черные усы. Когда я с ним виделся в последний раз, усов у него не было, не было и седины, и рука находилась в гипсовой повязке.

– Ты действуешь неаккуратно, Эрик, - прошептал он, убирая руку.
– Крепко спишь. И тебя по-прежнему мучают ночные кошмары.

– Не понимаю, зачем они вообще дали мне ключ от этого номера, - сказал я, - если каждый кому не лень может спокойно входить и выходить. Закатай-ка левый рукав.

Он засмеялся.

– Ах, так мы еще и шутить намерены. Это же была правая, ты что, забыл?
– он начал снимать пальто.

– Привет, Вэнс, - сказал я.
– Не надо раздеваться. Я тебя узнал.

Я сел, отряхнул остатки сна, потом пошел в ванную и пустил горячую воду. Из чемодана я достал банку растворимого кофе и пластиковую чашку. Я насыпал кофейный порошок в чашку и снова пошел в ванную налить воды. Вода была достаточно горячей. Я присел на кровать и стал пить кофе, не предлагая Вэнсу. Я же его не приглашал. Если его мучила жажда, он бы мог принести свой кофе или, по крайней мере, свою чашку.

– Только не кури, - попросил я, когда он достал пачку сигарет.
– Я сам не курю, и горничная может поинтересоваться, отчего это все шторы провоняли дымом.

Он усмехнулся и закурил.

– Они решат, что это твоя подруга. Та, с неописуемыми волосами.

Я встал, выбил сигарету из его пальцев и наступил на нее каблуком.

– Я же сказал: не кури! Он взглянул на меня:

– Полегче, Эрик.

– Я тебя в бараний рог скручу, Вэнс, - сказал я.
– Я всегда мог это с тобой проделать.

– Это не доказано, - сказал он тихо.
– Как-нибудь надо попробовать. Но не здесь и не сейчас.

Я снова сел на кровать и допил свой уже вполне остывший кофе.

– Извини, амиго, - сказал я.
– У меня была тяжелая ночь, и дым меня нервирует. Кроме того, я не настроен иронизировать по поводу этой дамы. Она, знаешь ли, мертва.

– Мертва?
– он нахмурился.
– Перестрелка в парке?
– Я кивнул, а он спросил: - И кто ее? Ты?

– Почему ты так думаешь?

– Я пришел в частности предупредить, чтобы ты ей не особенно доверял. Естественно, мы не могли послать тебе такую информацию по официальным каналам. Похоже, что ее отдел тайно расследует факты, содержащиеся в нескольких "телегах" на нее, о чем они совсем недавно поставили нас в известность.