Группа особого назначения

Вслед за ним из палаты показался Ловчак. Ему не хватило скорости: когда он выбежал в основной коридор, Качура уже подбегал к выходу из клиники.

На всякий случай прикоснувшись к шее охранника, Ловчак снова вошел в палату, приблизился к койке, на которой лежал Авдонин.

На лбу пациента Марата Ягдташева кровоточили две ровные круглые раны. Единственный человек, который мог пролить свет на судьбу Саньки, был мертв.

Глава девятнадцатая

69

Сегодня исполнилось бы двадцать шесть лет бывшему бойцу бригады «Черные беркуты» Алексею Ремезу. Квартира на Большой Песчаной до сих пор хранит невидимое присутствие хозяина. В середине стола, сервированного по-полевому, стакан с водкой, накрытый кусочком хлеба. Ему, Алексею, – и водка, и хлеб. Но в этот вечер помянули и Сашу Сапрыкина, Сашу Гвоздева, Славу Михайлина, Гришу Касарина. Всех не стало в один день. Прикрывая глаза, Кавлис отчетливо слышал перестрелку, сквозь помехи до него доносится голос Ремеза, какой-то отчаянный, бесшабашный, обреченный звучит он в рации. Отстреливаясь от десятков боевиков банды полевого командира Расмона, Алексей бросает в ночь: «Коля, жми, а я накрою. Ваня, бей, а я прикрою…»

Всех прикрыл. А сам не дотянул какие-то минуты. И слышал, наверное, что к основной группе россиян на помощь уже пришли Женя Ловчак и Мишка Зенин. Наверняка слышал.

Кавлис изредка бросает взгляды на фотографию Алексея. Просто не верится, что Лешки нет в живых. Обманывая себя, бога, черта, ждал с какой-то невыразимой тоской: вот сейчас откроется дверь, и беззаботное с виду лицо Ремеза улыбнется с порога: «А почему без меня?»

Тихо за столом. Каждый думает о своих товарищах; иногда мысли сбиваются, растворяясь в пустоте, но все это боевые друзья: Ремез, Гвоздев, Сапрыкин… О «черных беркутах» на Кавказе говорили: «И пули их не берут». Неправда. Брали. Они такие же люди. И горячему свинцу без разницы, кто перед тобой. Другое дело – как.

В тишине квартиры звонок прозвучал неестественно громко, неожиданно. Татьяна, на ходу касаясь руки Николая, сказала:

– Я открою.

Также неожиданно в комнату вошли Аксенов и Логинов. Секундами раньше Кавлис услышал голос брата, отвечающий на вопрос Татьяны: «Нет, ничего нового».

– Ничего, что мы без приглашения? – спросил Дмитрий. Пока Логинов знакомился с Ловчаком и Костей Печининым, Аксенов объяснял свой неожиданный визит: – Редко общаемся, Коля. А Юра тебя практически не знает. Да и пауза в работе сейчас просто необходима. Голова кругом идет, гудит, как улей.

Первое время в компании «беркутов» Логинов чувствовал себя скованно, поначалу даже пожалел, что согласился на предложение свояка. А Аксенов «отыгрывался» – не перед Логиновым, а мысленно перед его женой, Надеждой. Вот именно этих ребят, думал он, я по праву могу считать своими друзьями. А у Надьки друзей нет, только подруга, домашняя, по кличке «Жужа», порода – шпиц. Недавно Логиновы купили домик в деревне, и Надька первым делом показала себя односельчанам. Нацепила обтягивающее трико, расчесала ярко накрашенные волосы – и пошла по единственной центральной улице, ловко обходя кучи навоза. Деревенские бабки смотрят на нее во все глаза, а городская красавица гордо продолжает дефилировать. И то и дело кричит отстающей собаке, которой в диковину деревенские запахи: «Жужа, за мной!»

Но вскоре бравада сошла с Аксенова. И чего он только взъелся на Надьку: баба как баба. Может, у него у самого странностей хватает, вот только не замечает он их. Пора успокоиться, справедливо решил он. Бросил бдительный взгляд на Кавлиса, словно тот мог прочесть его мысли. Но тот отвечал на вопрос Логинова, справедливо или нет их выгнали из подразделения, пригодятся ли им когда-нибудь навыки, полученные в бригаде. Нашел тему для разговора – тут бы отвлечься.

Кавлис пожал плечами.

– Честно говоря, не знаю. Ситуация очень тяжелая.

– А вообще, – продолжал допытываться директор обувной фабрики, – тянет на службу?

«Да чего ты пристал?! – мысленно возмутился Аксенов. – Загляни ему в глаза, там же написана тоска по черному берету».

– А ты как думаешь? – задал встречный вопрос Николай и положил руку на плечо Зенина. – В один прекрасный момент в квартире Михаила раздастся очередной звонок и его пригласят назад в бригаду.

– Точно, – подтвердил Зенин. – И скажу я матери: «Все, мама, пеки пирожки, уезжаю в Полярный».

– А в бригаде уже полно новичков, – неожиданно добавил Ловчак.

Аксенов внимательно посмотрел на него, пытаясь разобраться в этом, казалось, простом замечании. Да нет, не простое оно, с глубоким подтекстом. В бригаде сейчас полно новичков, а опытные «старики» сидят и тоскуют по отряду. Но и салаги вскоре станут настоящими профи, однако не будет в них того, что уже сейчас заложено в Ловчаке, Зенине. Просто не будет таких людей, а это уже потеря. И сколько таких. А если собрать всех? Сила! Так зачем разгонять-то!

Аксенов выпил водки. Пережевывая маринованный огурец, потянул Логинова за рукав.

– Ты меня послушай, Юра, не приставай к пацанам. А вы, мужики, должны знать, что согласно статье 51 Конституции РФ никто не обязан свидетельствовать против себя.

Логинов уже начал осваиваться в компании и махнул на тяжелую шутку свояка рукой:

– С тобой мне неинтересно разговаривать, ты мыслишь либо уголовными штампами, либо процессуальными.

– Вот и послушай штампованные речи. В чем-то я согласен с тобой, действительно кто-то может сказать: «Да что же вы, ети вашу мать, с такой силой все войны и конфликты проигрываете?!» Справедливо заметит, надо сказать. А как ответить? Мол, не дают приказа? А кулаки чешутся. Ведь чешутся, Коля?

Кавлис пожал плечами.

– Иногда. Только без геморройного зуда.

– Во! Правильный ответ. Только не профессионалы вы в глазах своего народа. Вот американцы – да. Показывают их по телевизору: в камуфляже, в «сферах», с карабинами в руках, девять человек контролируют гаитянский взбунтовавшийся город. Да на них просто боязно взглянуть! А мы кого боимся? А надо ли вообще бояться? Надо, факт. Но не за себя, за других. Да отдайте ребятам любой российский город, стыдно просто так отдавать, скройте стыд под громкой фразой «русского гвоздя» Фоменко: «Не ту страну назвали Гондурасом». Вот вам, ребята, не стыдно было называться профессионалами?

На этот вопрос Аксенову никто не ответил. Он продолжил:

– Десяток лет назад черный берет морпеха вызывал у сверстников зависть. Сейчас многие и не посмотрят в сторону его обладателя. А если кто и скажет что-то, то: «Вырядился». Никак не иначе. Ну, есть у ребят удачные операции, о которых нельзя говорить – секрет. Самим стыдно и за ребят обидно. Звучит ультиматум: «Если через двадцать четыре часа…» Тут же поднимается суета, шепот магического числа: «двадцать четыре!» И ни одного твердого в ответ: «Если вы, падлы, через двадцать четыре секунды!..» Ну сел у тебя голос, отдай мегафон рядовому спецу, тот и рявкнет как надо. Боишься ответственности – уйди.