Группа особого резерва

Переносной сейф – легко сказано. Сам сейф весил больше двадцати килограммов, а доверху наполненный сотенными купюрами, его с трудом поднимали два человека.

Одна за другой пачки исчезали в спецконтейнере, как обычная мелочь в кармане покупателя. Легкость одной из банковских операций, равнодушие тех, кто привык манипулировать огромными суммами, натолкнули Романа на это определение.

Он перебросился парой фраз с Виктором Сеченовым. Они не поддерживали приятельских отношений, ни разу не пригубили рюмку, что считалось неким эталоном или, по крайней мере, существенной деталью взаимоотношений в коллективе. Его работа заключалась в том, чтобы бесполезной тенью поторчать в банке. Понты колотит. Эта малопонятная фраза влезла в голову Романа, и он не раз возвращался к ней.

Впрочем, один раз помощь Сеченова окажется фактически весомой. Он сгодится в качестве носильщика.

Роман Кудрявцев был одной из ключевых фигур этого действа, хотя выдача, прием и перевозка денег обычно процедура более чем простая. Инкассаторская. Роман продолжил мысль: даже для доставки левых, грязных, неучтенных, хоть как назови, денег можно было привлечь инкассаторов на легальной основе. И соблюдение секретности, и лишний персонал тогда ни к чему. Много, много недочетов он видел в потугах начальства. Перестраховка на перестраховке. Наказать за какую-то провинность можно целую сеть сотрудников, а не одного. По сути, речь шла о роспуске целого отдела.

– Закрываем? – с какой-то безнадегой в голосе спросил клерк – лет тридцати, одетый в светло-голубую рубашку, он сильно вспотел, хотя кондиционеры в хранилище не давали термометру подняться выше двадцати градусов. В его глазах отражались не заглавные буквы американской федеральной структуры, присутствующей на обертках пачек с деньгами, а иная зелень: живая, пахнущая настоящей, а не суррогатной свободой. Мысленно он был на природе, рядом с любимой женщиной и детьми.

– Да, закрываем, – дежурно отозвался Роман. Он все видел. Невозможно представить, что служащие пронесут мимо контейнера хотя бы одну банкноту. Если и существовал тотальный контроль, то поселился он в этом банке с более чем простым названием «Русский дом», в этом помещении, набитом деньгами, как коробок спичками.

Виктор Сеченов встал в паре с Романом («Как нарочно», – подумал последний). Они с трудом оторвали первый сейф от пола и переместили его на гидравлический транспортер. Роман стал на край поддона, хотя удобнее было бы удерживаться на широких вилах транспортера. Управлять этим транспортным средством, которое было в ходу на складах и в супермаркетах, было проще простого: Виктор нажал на рычаг, расположенный на ручке управления, и транспортер, в его восприятии, обрел воздушную подушку. Небольшого усилия хватило для того, чтобы сдвинуть его с места, а дальше он двигался, как по накатанной. Это сравнение было более чем уместно в банке, пол которого представлял собой мраморный массив, как будто хранилище денег и ценностей было вырублено в скале, где всегда царили тишина и прохлада. Виктор отжал рукоятку, когда транспортер оказался точно посередине лифта.

Его действия повторил контролер по имени Олег, входящий в инкассаторскую группу Романа Кудрявцева, вкатив в лифт транспортер. Ему самому понравилось, как он буквально припарковался между стеной лифта и своим транспортным «одноклассником». Затем настала очередь третьего. Последними в кабину, снабженную стальной раздвижной дверью, вошли два охранника банка. Один из них нажал на кнопку с буквой «L», обозначающей холл, и передал по рации стандартное:

– Мы поднимаемся.

– Такое чувство, что к доктору Лектеру, – рассмеялся Виктор, припомнив одну из ключевых сцен в «Молчании ягнят» – там, где людоед Ганнибал Лектер в ожидании изысканного блюда из ягненка готовит изящный побег. Сеченов не питал неприязни к Кудрявцеву, как сумасшедший доктор – к своим стражникам. Но легко представил, как бьет Кудрявцева по голове.

Роман не мог понять, какие чувства или воспоминания кривят губы Сеченова, но подсознательно очень точно назвал его маньяком.

Лифт остановился, поднявшись на четыре с половиной метра – ровно столько отделяло холл от второго уровня. Подземный этаж находился на одной линии с гаражом, но их разделяла железобетонная стена полутораметровой толщины.

Чуточку взбудораженный Виктор чуть слышно бросил под нос:

– Вот мы и поднялись.

В холле их встречали еще несколько охранников плюс коллеги из «Фирмы». Сеченов выкатил транспортер и резко притормозил его – для того, чтобы Роман слез с тележки.

– Дальше – за деньги, – пояснил Сеченов, реагируя на улыбки охранников.

– Столько хватит? – спросил Роман, спрыгивая с транспортера и на ходу похлопывая по переносному сейфу. – Ждем здесь, – добавил он, провожая охранника взглядом. Тот вошел в лифт, закрыл дверцу и нажал на кнопку подземного этажа. Лифт опускался медленно. Со стороны это походило на казнь: охранника опускали в зыбучий песок, заточив в клетку.

Лифт поднял несколько человек. В самой глубине кабины, в тени других людей, находился генерал Коротков. Словно заслоняя его от пули, вперед выдвинулась еще одна тень по имени Алексей Верестников. «Правая рука и левая нога генерала», – говорили про него. Черт его знает, подумал Виктор Сеченов, может быть, он и гордится этим званием.

Дальнейшее напоминало похоронную процессию. Впереди – три транспортера-лафета с сейфами-урнами, позади – чернопиджачная свита. Замыкали шествие «хроникеры» с видеокамерами. У многих сложилось впечатление, что из банка выносят весь валютный запас Родины.

Напротив банка замерли в ожидании машины: микроавтобус «Мерседес» для перевозки денег, «тяжелые» «Ауди» для сопровождения и не вписывающаяся в этот ряд пара «девяток».

– Я студентом подрабатывал на «железке», – делился своими воспоминаниями Роман. «Вообще-то не вовремя», – отметил Сеченов: вдвоем они снова взялись за ручки сейфа и понесли его к микроавтобусу. – Пару раз попадал на кубинский сахар.

– Кубинский сахар? – переспросил Виктор, кряхтя от натуги. – Объясни, что это.

– Это стокилограммовый мешок. В вагоне их было семьсот. А нас, грузчиков, – двое. Взяли. – Они остановились напротив широкого дверного проема микроавтобуса и ловко, одновременно шагнув – один левой, другой правой ногой в салон, – опустили контейнер. Короткая пауза, и они пододвинули его в дальний конец салона. Вышли, давая дорогу второй паре. Третий контейнер стал так, что загородил вход в салон. Но это не имело особого значения: этот тип «Мерседесов» с глубоко тонированными бронестеклами и противоосколочной пленкой относился к грузовому варианту, и сиденья в салоне не предусмотрены. В кабине разместились водитель и сопровождающий, вооруженный «АК-74». Роман Кудрявцев еще не получил прав на сопровождение груза – эта процедура была неотделима от погрузки переносных сейфов в самолет, тем не менее сам закрыл дверь микроавтобуса и, проходя мимо, послал дружеский жест автоматчику в кабине.

Первыми с территории банка выехали два «Ауди», вместившие в себя всю инкассационную группу во главе с Романом Кудрявцевым. За ними тронулся, чтобы не отставать ни на метр, микроавтобус с деньгами. Замыкал колонну «БМВ» генерала Короткова с полковником Верестниковым за рулем. Последний с успехом замещал должность личного телохранителя генерала.

Роман на одном из поворотов в центре столицы опустил стекло и обернулся. Он увидел то, что и хотел увидеть: те две машины, которые не вписывались в один ряд с немецкими марками. В салоне одной из этих тольяттинских «колымаг» сидел Виктор Сеченов. И этот факт сам Роман, сидевший в удобном кресле «Ауди», расценил маленькой местью. Хотя до сей поры не мог понять причину, которая развела между ними мосты. Человек с приятной внешностью, которому всецело доверял сам шеф.

Роман вскоре переключился на другую тему. А точнее, сумел абстрагироваться от всего, что окружало его. И чем ближе к аэропорту, тем отчетливее стал вырисовываться образ, который он невольно создал для себя: он – кубик льда на горячем животе женщины. Образ иссяк, оставив после себя влажный след, когда кортеж въехал на территорию аэропорта.

Сергей Марковцев уже дважды выходил из служебного помещения, повторяющего размеры стандартного гаража, и там было не развернуться. По сути дела, оно находилось внутри другого помещения ангарного типа; огромный склад, на взгляд Марка, мало чем отличался от современного супермаркета типа «Леруа Мерлен»: такие же высоченные стеллажи, заставленные коробками, прохлада, тихий рокот электропогрузчиков.