Группа особого резерва
Шрифт:
Марк бросился к Кате. Обняв ее за плечи, он поцеловал ее.
– Плохо дело, – констатировала девушка.
– Ты хорошо переносишь жару? – спросил Марк.
– При чем тут жара?
– Скоро в ад попадешь. – Сергей закрыл глаза и произнес короткую молитву: – Господи, я никогда у тебя ничего не просил. Только не подумай, что мне это не нужно. – Заключительную часть обращения к богу он прошептал так тихо, что Катя не расслышала.
Он прикинул, что времени у них – минута. Он мог только догадываться, где сейчас находится штурмовая группа, на ее местонахождение указывал вертолет. Он сместился вправо и вперед
Только бы не опоздать, подумал Сергей.
– У тебя есть пять секунд, чтобы попрощаться со своим самолетом, – он хлопнул Адама по плечу.
– К черту сопли! Ты лучше скажи, что дальше?
– А если я скажу, что не знаю?
– Это будет честно.
– Хорошо. Уходим к той двери. – Сергей указал на дверь, вмонтированную в ворота, противоположную той, за которой укрылись боевики. Их прямолинейная тактика не вызывала ни изумлений, ни вопросов по той причине, что была оправданной для этого случая, была беспроигрышной.
Марк не спешил открывать дверь, стоя справа от нее. Он вскинул ружье и прицелился в одну из оконных секций на крыше ангара. Как раз в это время на окна, залитые солнечным светом, упала серая тень «двадцатьчетверки». Марк с дробовиком был смешон перед этим летающим танком.
Адам повторил его движение и, прицелившись на затемненные окна, покачал головой:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Взгляд Адама скользнул ниже, упал на то, что находилось под этой секцией…
Он хотел было что-то сказать, но Марк отдал команду:
– Огонь!
Он выстрелил первым и, передернув затвор, повторил выстрел. К нему присоединился Адам.
За дверью боевики Верестникова напряглись, услышав выстрелы внутри ангара. «Отстреляли оба ружья, – усмехнулся полковник. – Но в кого он стреляет? Вышибает выстрелами дверь в конце ангара?» Но не эта мысль, претендующая на каламбур, а сама размеренная поступь операции заставила Верестникова поторопить пилота вертолета:
– Давай!
Он махнул рукой, адресуя этот жест Звереву и Курдюмову.
Прошло четыре, пять секунд. В ангаре прозвучало еще несколько выстрелов, а Зверев со своим стрелком медлил.
– Давай же!
Теперь, установив точно, что Марковцев и Хуциев вооружены, входить в ангар без «артобстрела» было рискованно. Эта накладка стала первой за все время операции.
Курдюмов почувствовал себя в лифте, который вылетел из шахты. Вот-вот полетит вниз, и хорошо, если снова попадет в шахту… Закаленный в боях, он покрылся холодным потом. И напрасно жал на гашетки – пулемет заглох.
– Сука! – выругался он. – Заглох, падла!
Этого стоило ожидать.
Зверев в отличие от товарища остался спокоен. Все шло гладко. Именно гладь вызывала в груди легкую тревогу. Как военный вертолетчик, он знал о ненадежности «чейнгана». В него был заложен мизерный ресурс – всего двенадцать тысяч выстрелов на отказ. Но хорошо, что сегодня он выдал стандартную цифру: больше пятисот выстрелов.
Он глянул на Курдюмова снисходительно и бросил под нос:
– Учись,
сынок.Поймав повторный жест Верестникова, недоуменно пожал плечами:
– Куда торопится полковник? Они все равно наши. Им некуда бежать.
Он невольно зажмурился – когда в двадцати метрах впереди разлетелось от выстрела еще одно стекло. Не напрягая воображение, он представил себе людей, с отчаянья палящих из ружей в вертолет. Это означало конец в полном смысле этого слова. Марковцев, о котором в восторженных тонах отзывался Верестников, истратил все аргументы. Его выстрелы дробью – это своеобразный мат. Он кроет им небо, стреляет во всевышнего, прости господи. Зверев взял ответственность за окончание операции на себя. Полковнику достанутся только трупы. К тому же у него не было выбора. Верестников продолжал торопить его. Да и Марковцев выступил в роли целеуказателя: ружейными выстрелами он показал, в каком месте огромного ангара он находится.
Зверев и без Курдюмова мог вести стрельбу ракетами из стрелково-пушечных контейнеров с помощью автоматического прицела «АСП-17В». Аппаратура управления стрельбой позволяла стрелять залпами из каждого блока. Зверев, создав еще и крен, отсалютовал Марковцеву восемью ракетами сразу.
Марк успел крикнуть Адаму:
– Попрощайся и с заправщиком тоже!
Он открыл дверь и вытолкнул Катю наружу. Едва он и Адам выскочили из ангара, сверху раздалось характерное шипенье пущенных ракет.
– Ложись!
Марку снова пришлось применить силу. Он упал на Катю, закрывая ее своим телом.
«Нары» пошли красиво, оставляя после себя неповторимый дымный след. Они ворвались в приготовленную в окнах брешь, не потревожив ни одного торчавшего осколка. А дальше путь их лежал к десяти тоннам керосина. Они воспламенили горючее в одно мгновенье, создавая мощную взрывную волну, и большая ее часть нашла выход через окна. Последнее, что увидел майор Зверев, – огромный огненный шар, разрывающий крышу ангара. Вертолет подбросило и закрутило, как щепку в водовороте. Вспыхнули его баки, и он, упав в семидесяти метрах от ангара, сам превратился в исполинский пылающий факел.
Верестников свое спасение списал на шестое чувство. За пару секунд до взрыва он успел отбежать на несколько метров, которые и спасли его. Басова, Голева и Смаковничего сгубила оторопь. Они провожали командира глазами, а за их спинами огонь уже набирал силу. Взрывная волна разворотила часть стены и похоронила под ней трех боевиков.
– Ух ты! – только и сумел выговорить Верестников.
Он машинально отметил время и трижды мысленно прокрутил часовую стрелку по кругу. С успокаивающей мыслью «один в поле не воин» он, пользуясь дымовой завесой, расползающейся на глазах, побежал в сторону автобата. Там он, сделав передышку, двинулся в сторону границы.
Марковцев задержался ровно настолько, чтобы убедиться в том, что штурмовики мертвы. Он не увидел тел, но увидел развороченный с той стороны ангар. Там был ад. И только дьявол мог там уцелеть. И ринуться туда, рискуя головой.
Марк скрылся в дыму, расслышав чей-то крик. «Неужели ребенок?» – не преминула поддеть его Катя. Сергей вытащил из огня полуживого Смаковничего, который уцелел только благодаря каверне, образовавшейся между землей и обрушившейся стеной. Там он, поджариваясь, все же имел возможность дышать.