Группа специального назначения

Ваша группа – вторая попытка, на этот раз нужно действовать тайно. Ни в коем случае не светиться. В районе действует махровый враг, у которого большие возможности, включая наличие боевой группы. Это не обязательно немцы – кто угодно, не исключая польских и белорусских националистов. В армейские структуры не соваться – враг сразу насторожится. Но обстоятельства гибели группы Берзина расследовать надо – такое нельзя оставлять безнаказанным. Постарайтесь сделать это незаметно. По прибытии у вас будет несколько дней, этим и займитесь. Вестей от сотрудников внешней разведки мы ждем к концу следующей недели. А далее будьте готовы к рискованной операции. – Берия сделал ударение на эти слова. – Повторяю, у вас будет в запасе несколько дней. По сигналу наших товарищей вы тайно перейдете границу, чтобы выкрасть высокопоставленного офицера абвера и без шума вернуться обратно.

Берия сделал паузу, чтобы люди осознали и прочувствовали услышанное.

«Раз он говорит такое, значит, уже определился с кандидатурами, – мелькнула мысль в голове Максима. – А ведь задание очень рискованное и ответственное. Берия знает, что наша компания пострадала невинно и тем не менее никто не предаст и в кусты не свалит. Тонкие психологи работают в его структурах. И сколько материала надо перелопатить, чтобы составить впечатление о таких, как мы!»

– Вы не ослышались, – медленно произнес Берия. – Это полковник Вильгельм Вайсман, ответственное лицо из военной разведки в группе армий «Центр». В его руках не только собственная агентура, но и сотрудники польской и румынской разведок, добровольцы из РОВС, националисты. Он курирует несколько школ абвера, лично готовит резидентуру не только в приграничных районах, но и дальше – вплоть до столичного региона. Сколько негодяев уже внедрилось в наши структуры, кто они, какое задание получили – мы не знаем. А Вайсман знает – он сам их готовил. Личность «крота» в стрелковой дивизии также ему хорошо известна. На этом настаивает наш агент с той стороны. Но сам данные по шпиону получить не может, не тот уровень. Вайсман и его люди на месте не сидят – кочуют по приграничному району. Осядут стабильно – пусть на пару-тройку дней, – и агент отправит в Центр шифрованную радиограмму. Тут и настанет ваш час… Безопасный «коридор» вы должны определить заранее, тайно перейти границу, прибыть в нужный квадрат. Надеюсь, вы проявите инициативу, товарищи офицеры? – Нарком прищурился, стекла пенсне зловеще блеснули. – Информацию будете получать от товарищей Малютина и Платова. Понимаете, чем чревата такая прогулка? – Лаврентий Павлович снова сделал нужное ударение. – Огромный риск и бездна ответственности. Мы живем во время, когда даже чихнуть в сторону немцев нельзя. Им только дай повод. А ваша операция – готовый предлог для агрессии против СССР. В случае неудачи вы должны немедленно себя ликвидировать. При этом ничто не должно указывать, что вы работаете на советскую разведку. Там вы – никто, уяснили? И на помощь с нашей стороны даже не надейтесь. В нашем пограничном округе вы – люди, находящиеся в подчинении первого секретаря горкома – помощники по мелким поручениям. Соответствующие бумаги получите от товарища Малютина. Вы не имеете отношения ни к военным, ни к разведывательным структурам. Товарищ Шелестов – старший.

«А вы авантюрист, Лаврентий Павлович…»

– Слушаюсь, товарищ Генеральный комиссар госбезопасности…

– Вы дослужились до майора, я не ошибаюсь? Имеете навыки руководящей и организационной работы. Уверен, вы не пойдете по стопам товарища Берзина. Таким образом, ваша миссия включает в себя две задачи, тесно связанные между собой: выявление «крота» и похищение полковника Вайсмана. Обоих фигурантов взять живыми и без промедления доставить в Москву.

– Мы поняли, товарищ нарком.

– Подробные инструкции получите у товарища Платова. Да, вы не в форме, но работа не терпит – ситуация на границе с каждым днем усложняется. Вы люди крепкие, сдюжите. Есть вопросы?

– Никак нет, товарищ нарком.

Вопросов накопилось выше крыши. Но напряжение уже зашкаливало, дребезжали нервы. Рабочую информацию выдаст Платов. Все, хватит…

– Желаю удачи, товарищи офицеры. – Берия забрал со стола фуражку и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Дверь захлопнулась, все дружно выдохнули. Со лба Сосновского покатились крупные капли пота.

– Перенапряглись вы что-то, товарищи, – сдержанно усмехнулся Платов. – Я боялся, что вы лопнете…

Глава четвертая

На свободе было непривычно: кружилась голова, и творилось в ней что-то неправильное – то, как змеи в клубке, ворошились мысли, то воцарялась пустота без признаков всякой активности.

Поезд, замедляясь, подходил к станции. Пассажиры выносили вещи из купе, шумно разговаривали. Хныкала маленькая девочка с забавными косичками, терла кулачками заспанные глаза.

Максим стоял в проходе с вещмешком на плече. Пришлось посторониться – крепкий дядя, страдающий одышкой, волок по проходу тяжелый чемодан.

Город Берестов, по меркам Белоруссии, был крупным, но очень компактным. Добротные каменные дома, интересная архитектура. Испокон веков он принадлежал Российской империи, недолгое время был столицей Полесского воеводства Польши, а осенью 1939-го снова вернулся на «родные хлеба», став приграничным советским городом. Здесь жили русские, евреи, белорусы, немцы, поляки – смешалось множество культур и обычаев.

За пределами железнодорожного полотна кипела городская жизнь – десять утра, все давно проснулись. Дымили трубы. До присоединения к СССР здесь работали мелкие частные предприятия, теперь открывались крупные фабрики, строились мосты, дороги. Поезд прибыл на станцию, в окнах замелькали составы, стоящие на запасных путях. Пассажирский подавали на третий путь – дольше плутать, но меньше патрулей. Документы имелись временные, только добраться до места, тщательную проверку они бы не прошли. Некое гражданское лицо, инженер, направляется в командировку из столицы на местный завод тракторных агрегатов. Лицо по определению подозрительное – особенно в сложное время и в приграничной зоне.

Кто-то снова тащил чемоданы, Максима задели, заныло незаживающее плечо – истязатели в застенках перестарались, выворачивая руки.

Над головой состава показался шпиль вокзала. Шелестов оторвался от поручней, побрел к выходу из вагона. В спину пристроилась шумная ватага с чемоданами и баулами. За товарищей он не беспокоился – у каждого свои мозги. Двое ехали в этом же составе, но в других вагонах. Буторин должен был прибыть ночью, наверняка уже прибыл. Всех снабдили документами, деньгами, инструкциями.

Двое с половиной суток после незабываемой беседы с наркомом они провели в лесу на охраняемой даче. Это действительно была дача – пусть и ведомственная. Разум отказывался воспринимать происходящее. Но что было, то было. У каждого отдельная комната с кроватью, свой гардероб, средства личной гигиены. Небольшой холл, куда подавали еду на всю компанию. В сад выходила терраса, на ней разрешалось появляться, а также совершать прогулки в окрестностях. Стопка свежих газет, папка с грифом «Секретно» о последних событиях в стране и мире, особенно в пограничных областях – только факты, никакого пропагандистского налета. Это было важно – в одиночных камерах ликбез не проводили.

Охрана глаза не мозолила, курсировала за оградой. Убирала дачу и подавала еду статная женщина по имени Валентина – ей тоже прекрасно удавалось создавать иллюзию своей непричастности к органам. Дважды приходил врач, осматривал их, что-то записывал, выдавал пилюли и микстуры.

Кормили на убой, была даже выпивка – русская водка, сладкое грузинское вино. Сначала держались сдержанно, с подозрением посматривали друг на друга, лишних слов не говорили. После выпивки и сытного ужина наступало расслабление, они выходили в сад, рассказывали о себе.

Шелестов присматривался к людям, мысленно делал заключения. Буторин – степенный, мрачноватый. Коган – сдержанный, но любит язвить. Сосновский – побитый жизнью, но сохранил способность удивляться, какую-то непосредственность, свойственную молодым людям. Все – профессионалы до мозга костей, обладали нужными качествами, никогда не сдавали коллег и товарищей – и в этом плане Платов с Берией не прогадали.

Подпивший Сосновский расслабился, помянул о стоячем карцере, в котором провел без малого сутки, а потом об аналогичном – но в полной темноте. Коган вспомнил, как его без одежды посадили на раскаленный котел кочегарки – все зажило, но воспоминания остались. Буторин рассказал, как отплясывал в специально оборудованной комнате – пол железный, этажом ниже – котел, который жарит на полную катушку. Пол раскаляется, стоять невозможно, а ты босой, вот и приходится выкидывать коленца, танцевать до полного изнеможения. А за дверью хихикают помощники следователя, иногда спрашивают, не хочет ли враг народа что-нибудь подписать.