Грушенька и сын шейха

— Поверишь, если скажу, что иллюминаты? — усмехаюсь я.

— Ой, все! — отмахивается Макарова, но больше не пристает с нравоучениями.

Паркуюсь второй раз за день возле знакомого дома. Анна выскакивает из машины и исчезает в недрах подъезда. Ждать невыносимо. Через несколько бесконечных минут срываюсь за ней.

— Глеб, ее нет. Груша съехала, — растерянно информирует Аня, открывая мне дверь квартиры.

— Как съехала? — протискиваюсь мимо девушки, и прохожу по коридору до комнаты Ракитиной. — Вот же ее вещи, — указываю на сумки в углу комнаты.

— Она оставила записку, — Анна протягивает мне листок.

Жадно хватаю бумагу и ласкаю глазами знакомый почерк.

«Вика, я сдала свою комнату коллеге с работы. Ее зовут Маша. Она хорошая. Тебе понравится. Мне нужно побыть одной. Груша».

— Она должна вернуться за вещами, — говорю осипшим от волнения голосом, — оставь записку, что ты нашла ей работу. И мне нужен телефон Маши. Я не могу ждать до завтра.

— У меня нет ее телефона, — разводит руками Макарова, — можно и ей оставить записку. Не квартира, а почтовое отделение, — бубнит под нос Анна, вырывая листок из своего ежедневника.

Растираю лицо ладонями.

— Ладно, давай я отвезу тебя домой. Прости, что занял твое время, — устало выдыхаю я.

— Не надо делать вид, что ты один тут волнуешься, Глеб, — взрывается Макарова, — вообще-то это ты накосячил. Где вообще ее теперь искать в таком состоянии?

— Прости. Ты во всем права, Аня. Просто допиши эти чертовы записки, и я отвезу тебя домой. Нам нужна Маша. Будем ждать, пока позвонит.

Сижу за барной стойкой и пью виски. Бутылка уже почти закончилась, а Маша так и не звонит. Лихорадочное стремление к движению сменилось апатией. Чувствую тотальное одиночество.

В голове крутится на репите, что Груша меня бросила. Обещала ждать всю жизнь и сбежала при первом испытании. Возможно, с моим ребенком.

Моя семья бросила меня.

Пенелопа, блядь!

Та тоже, кажется, в конце концов вышла замуж за убийцу Одиссея.

Все бабы стервы и предательницы. Правильно Одиссей свалил от Пенелопы на войну и развлекался с нимфами.

Пошатываясь встаю и выбрасываю бутылку в ведро. Беру телефон со стойки и прокручиваю список контактов.

— Дядь Никит, привет! Это Глеб. Прости, что поздно. Я согласен на Сирию.

Конец первой части