Грустничное варенье

Она долго выбирала название для выставки. Пока не вспомнила предсказание, о котором говорила Лиля. Цыганка сулила Лиле известность? Что ж, Лара могла подарить это своей сестренке.

Собираясь на открытие, она вертелась перед зеркалом, примеряя наряды. Ничего подходящего, конечно, не было, она ведь не из тех, у кого шкаф ломится от вечерних туалетов. Ну хорошо, пусть будут черные узкие брюки и кофточка, кокетливо обнажающая левое плечо, решила она и стащила футболку через голову. И тут же увидела свой шрам на боку, сразу под грудью. Пора бы к нему привыкнуть, но она все равно каждый раз чувствовала дрожь, замечая шрам, белесый, с розоватым неровным краем. Никто, кроме нее и еще одного человека, не знал об этом клейме, никто, кроме них двоих, не помнил ночь, в огне которой перековалась ее душа. Лара натянула кофточку, надежно пряча под ней себя.

И вот она уже стоит посреди галереи, и зал наполняется людьми. С потолка свисают причудливые светодиодные светильники. Дэвид Крент, только что с лондонского самолета, протянул ей бокал с шампанским, добавляя пищи для сплетен. Обходительный и говорливый, как и всегда, в самом оранжевом из настроений, даже с алыми вкраплениями флирта.

— Дэвид, не знаю, как тебя благодарить. То, что ты приехал…

— И мне приятно, и тебе реклама. — Дэвид тронул ее бокал своим, и в воздухе раздался деликатный звон. — За тебя. Отличная работа. «Путешествие с Лилей в поисках России»… Мудреное название для выставки, не находишь? Как бы то ни было, путешествие было занятным, а? Прокатимся как-нибудь с тобой по тому же маршруту?

— О нет, — засмеялась она в ответ. — Одного раза достаточно.

Они сделали круг по залу, разглядывая фотографии, навсегда пойманные мгновения жизни.

Облупленная остановка с нарисованным на бетонной стене волком из «Ну, погоди!», возле которой нахохлившиеся тетки грузятся в раздолбанный деревенский «пазик».

Двое мужчин у машины справляют малую нужду прямо на обочине, повернувшись спиной к дороге.

Старушка везет мешок картошки в старой детской коляске, приспособленной на манер продуктовой тележки.

Егор сощурил от яркого солнца один глаз, и вид у него донельзя плутовской.

Девочка в ярком платьице сидит на корточках, в недетской задумчивости глядя на мороженое-рожок, только что выпавшее у нее из рук и оплывающее на асфальте.

Официантка старательным движением отличницы поправляет передник.

Егор протягивает кожаный рюкзачок вперед, к камере, и между бровей у него поселилась хмурая морщинка. Здесь Лара перемудрила с выдержкой, и все немного смазано, кроме лица, словно только оно имеет значение.

Вера, замешивая тесто, с полуулыбкой глядит через плечо. Руки у нее запачканы белой мукой.

Владик, в своем шлеме-шапочке, болтает ногами, сидя на поваленном на краю оврага дереве и жует шанежку.

Егор озадаченно склонился над картой.

Митяй, высунувшись из кабины трактора, пожимает протянутую Славиком руку и одновременно лыбится щербатым ртом в объектив.

Егор увлеченно говорит по телефону, устремив взгляд в байкальскую даль, а на заднем плане один мальчик сует за шиворот другому рыбий хребет с хвостом.

Егор покусывает былинку, прислонившись плечом к иссохшей, выбеленной скале.

Егор.

— А этот мужчина, — указал Дэвид на фотографию Егора, озадаченно глядящего в открытый двигатель джипа и почесывающего в затылке. — Кто он?

— Мой попутчик.

Стремясь переключиться на что-нибудь более реальное и менее болезненное, она мельком оглядела присутствующих, считывая их настроения. Пара неверных супругов, зрелая, все еще кокетничающая напропалую дама в мехах, истерзанная диетой и завистью молодая Ларина коллега.

Дэвид проследил за ее взглядом и истолковал довольно верно:

— Тебе кажется, что все эти люди ничего не понимают в искусстве?

— Никто ничего ни в чем не понимает. Так и живем, — засмеялась Лара беспечно и вдруг замолчала. Она почувствовала на своем затылке, плече, спине пристальный взгляд. Взгляд мог принадлежать кому угодно, но безумная, отчаянная надежда выдала ее с головой.

Егор стоял у самого входа. Галстук, костюм, зажим для галстука с агатовой вставкой. Кипенно-белая рубашка. Руки заложены за спину, прямые плечи, стрижка короче, чем полгода назад. Невыносимо строгий и далекий.

Но когда она осмелилась взглянуть ему в глаза, там, в их зеленой глубине вспыхнули янтарные искорки и разгорались все сильнее, пока он шел к ней через зал, пока протягивал ей букет пронзительно-весенних белых тюльпанов.

— Привет, Лара. Поздравляю.

Она взяла букет и увидела батончик гематогена, торчащий среди упругих сомкнутых цветов.

— Если он упадет, я подниму, — предупредил Егор. — Хотя с пола есть нехорошо. Но можно.

К Ларе подходили знакомые, поздравляли, косились на Егора и отходили. Дэвид с другого конца зала все-таки заметил Лариного гостя и понимающе подмигнул. Она даже боялась предположить, что Крент имеет в виду.

А Егор все стоял и смотрел на нее, не отрываясь.

— Лара-Лара… — вздохнул он наконец. — Ты ведь обещала решать и думать своей головой.

— Я думаю, — она вдруг испугалась, что чем-то разочаровывает его.

— Значит… Твои решения касаются только работы. Поставила крест на всем остальном? Как тебе это удается…

Надо было что-то срочно сказать, но Лара все не могла придумать. Не правду же, в самом деле.

— А вот я не могу. Я не могу без тебя, — Егор договорил едва слышно.

— Ларочка, скоро подключат микрофон, я скажу пару слов, никуда не уходи! — подлетела к ним хозяйка галереи и тут же умчалась, не дожидаясь ответа. Она не заметила происходящего между Ларой и Егором. Справедливости ради, ее они не заметили вовсе.

Егор потянулся к своему затылку, и, хотя он тут же отдернул руку, Лара чуть не засмеялась от радости. Долой сомнения! Даже в костюме, даже в залитой огнями галерее, этот мужчина — тот же самый, что и на дороге. Те же глаза, та же улыбка, те же привычки, так нежно перебираемые ею в воспоминаниях. Она готова была до бесконечности изучать того, чьих настроений не видела глазами, но чувствовала всем своим существом. Ей захотелось покрыть его поцелуями, растормошить, закружить по залу и не отпускать никогда. Вдыхать его запах в ямке над крепкой ключицей, тереться носом о щетинистую щеку. Но что, что он сказал ей? Лара боялась переспросить.

— Я не могу без тебя, — повторил Егор, приближаясь к ней вплотную.

И тогда Лара зажмурилась:

— Значит, мне все это не приснилось? Не почудилось?

— Тебе всегда что-то чудится, — усмехнулся Егор и взял ее ладони в свои. — Иногда это на пользу, иногда нет. Но такая уж ты.

Так, посреди зала, переполненного людьми с бокалами шампанского, Лару и Егора настигло одно и то же чувство, сильное и огромное, как Ангара, что несется вперед по зову переменчивого речного сердца, нарушая все запреты и сокрушая на пути все препятствия валом кристальной воды.