Грустное начало попаданства
Шрифт:
Судя при этом, что незнакомец из НКВД (он был одет в мундир этого ведомства, правда, чин был небольшой — рядовой) поздоровался и назвал Сергея Александровича товарищем Романовым, Королев был предусмотрителен и заставил заучить приметы хотя бы председателя Всеславянского Комитета. Видит бог, великий князь честно пытался поверить, что Герман Николаевич ничем с НКВД не был связан, кроме как через хозяйственную структуру. Но ведь тот сам демонстрировал противоположенное. Покойный Ежов, вроде бы, еще раз подкузьмил великого князя!
Но чисто внешне он приветливо поздоровался
Поскребышев ответил на звонок не сразу и, судя по запыхавшемуся голосу, в кои-то времена был не на месте.
— Здравствуй, Александр Николаевич, — почти насмешливо сказал ему Сергей, чуть не произнеся «долго ходишь» или что-то в этом роде. И тут же был наказан, не зря до революции смешливость считалась чуть ли не божьим грехом.
— Переключаю на товарища Сталина, — буквально сразу, не ответив Романову ни бэ, ни мэ, сказал Поскребышев и только в трубке щелкнуло.
Затем в трубке послышалось тяжелое, надсадное дыхание курильщика. Вождь, кто еще может быть!
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — молодцевато сказал Сергей Александрович, — разрешите доложить о выполнении порученных вами заданий!
Сталин был явно в этот момент в хорошем настроение. По тому, с каким тоном он произносил слова, чувствовалось, что он улыбается.
— Хорошо, товарищ Романов, говорите! — разрешил ему Сталин.
Пришлось говорить, сам ведь напросился. Вождь вопреки обычаю не перебивал, а когда он председатель Комитета начал рассказывать о пр6облемах с охраной, вдруг перебил:
— Подождите немного, товарищ Романов, вот с этого момента вы переговорите с новым наркомом НКВД.
Судя по звукам, трубку передали другому человеку, и вскоре Сергей услышал голос с неистребимым волжским оканьем:
— Говорите, у телефона Чкалов.
Поговорили. В принципе, в рамках целого наркомата, тем более, такого большого, дела Комитета были совершенно крохотные. Они быстро согласовали. Было очевидно, что Сталин каким-то образом успел уже переговорить с Чкаловым о проблемах Комитета, поскольку вопросов нарком не задавал совершенно. А должен был, ведь шла о личном оружие (револьверах, пистолетах) и о людях НКВД, передаваемых в охрану. И тех, и других было, в общем-то, маловато, но ведь не гвозди передавали!
В конце разговора вновь присоединился И.В. Сталин, словно намекая, что он совершенно в курсе:
— Работайте, товарищ Романов, темпы и направления вы взяли правильные, а если будут новые проблемы, не стесняйтесь, звоните! — он помолчал, раздумывая, потом добавил: — сегодня мне некогда, давайте послезавтра, часиков в девять вечера с Вячеславом покумекаем на счет новых кадров, а?
Сергею Александровичу лишь осталось сказать должные слова и положить трубку. Уф! Вытер горячую испарину со лба ладонью, немного расслабился. Самое трудное сделал! А через минуту
уже решительно пошел из комнаты, сменяясь местом с незнакомцем из НКВД. Дела было много, пусть нетрудные и даже приятные, но ведь сами они делаться не будут, как бы этого не желал.По пути к Королеву снова думал. Старший майор уже сумел «прихватизировать» себе целый рабочий кабинет. Вот ведь жук! Нет, все было в рамках субординации, кабинетик был куда хуже и примерно в два раза меньше, но ведь был! Теперь в Комитете было два кабинета — один председателя, другой его заместителя по административно-хозяйственной работе. Имейте в виду, не у личного секретаря великого князя (тоже должность немаленькая), не у заместителя по дипломатической работе (была и такая), а у хозяйственника.
«Раскулачить его, что ли? — подумал пораженный этими новостями председатель, — пойти, как говорится, по пути старших товарищей, которые в начале десятилетия произвели в деревне шурум-бурум, та до сих пор отойти не может. Я-то чем хуже?»
По пути к нему присоединилась его жена Алена, конвой, как водится, занял свое место. Шаг влево, шаг вправо капается теперь расстрелом (у жены был пистолет и даже может быть заряженный, Ежова ведь уже не существовало), а прыжок на месте приравнивался к провокации. Жена, наверное, будет бить смертным боем или, хотя бы вусмерть защекочет, у ней это не заржавеет.
Так вот эта красивая, но своевольная сержант (сержантиха?) госбезопасности между делом сообщила, что помещения на третьем этаже уже полностью отремонтированы и в них можно переехать.
— Так что же медлим? — не растерялся Сергей, — сегодня же переезжаем, нечего зря тянуть, Комитет должен работать, деньги ведь государство платит.
Как бы не так! На женщине ведь, как сядешь, так и слезешь, да еще «леща» схлопочешь ха неправильное руководство трудящими массами. И Алена язвительно сказала, как выговор объявила:
— Я, дорогой председатель, спальню себе перенесла, а дальше вы сами работайте, уж постарайтесь, пожалуйста!
Однако, м Алена не на того напоролась. Сергей на 110 % убежденный, что она обошлась одними словами, а таскали все мужчины и даже женщины из обслуги, не менее язвительно перебросил мяч обратно:
— Жена моя еще может быть и не причем, а вот секретарь государственной организации обязана работать в поте лица.
И пока пораженная Алена искала что-нибудь язвительное, но не оскорбительное, ловко подставил ей своей ногу.
Старший майор Г.Н. Королев, нечаянно вошедший из кабинета в коридор, так и застал эту сладкую семейную парочку, одновременно являвшейся служебной связкой (председатель — секретарь) — она, стоящая неловко стоящая на коленях и что-то судорожно млея, и он, победоносно находясь рядом. Прямо-таки номенклатурная картина — высокий надменный начальник (не ниже председателя главка) и его смиренная секретарша-любовница.
И ведь, как точно-то! Председатель Комитета великий князь Сергей Александрович со своими делами, с которыми он уже сегодня убийственно (хе-хе!) переиграл наркома Ежова и его красивая секретарь — жена.