Грядет царь террора

— Где же теперь искать этого Нгомо? — подумал вслух Краснов. — Где?

— Я не знаю, — помотал головой Салов. — Если б я только знал!..

— Значит, вы по заказу Нгомо проводили исследования в области вирусологии?

— Да…

Больше Краснов не стал обременять своим присутствием президента фирмы «Терек». Это уже не имело смысла. Все, что хотел, майор узнал, и теперь ему нужно было обдумать информацию, собранную воедино. А для этой цели больше всего подходила его одинокая холостяцкая квартирка, где в последние дни он бывал довольно редко из-за служебной загруженности.

Оказавшись в подъезде своего дома, Краснов, прежде чем подняться на пятый этаж, автоматически проверил почтовый ящик и обнаружил там кроме листовок с различной рекламой небольшой бумажный обрывок, на котором коряво было написано: «На ваше имя получена телеграмма из Шатоя. Просим получить лично на почте».

«Шатой, Шатой… — забилось в голове майора незнакомое название. — Это где же такой? Что-то не припомню… Во всяком случае, родственников или знакомых у меня там нет. Какая-то ошибка…»

Все же на почту он позвонил, предварительно перекусив тем, что обнаружил в почти пустом холодильнике. А попался там ему кусок сыра «Пошехонский», который до того засох, что его, прежде чем съесть, пришлось потереть на терке и разогреть в сковороде вместе с отваренной вермишелью. Получилось довольно вкусно.

— Это почта? — спросил майор, дожевывая свой ужин. — Моя фамилия Краснов. Там у вас должна быть телеграмма на мое имя. Есть? Можно ее зачитать?.. Как-как? Помедленнее, пожалуйста, я записываю. «Привет запятая Вадим восклицательный знак. Миазматики были в чем-то правы точка». Что, и все? Хорошо. Большое спасибо. Да, минутку! Откуда телеграмма? Из Шатоя? А это, простите, где? В Чечне… Извините!

«Ничего не понимаю, — подумал Краснов. — Чем дальше, тем смешнее. Мне уже из Чечни телеграммы шлют… Надо же этому случиться!»

Он внимательно перечитал текст. «Миазматики»… Это слово он когда-то слышал. «Миазматиками» называли в восемнадцатом веке врачей, которые считали, что чума передается с потоками воздуха. Об этом же, кажется, говорил и доктор, когда они виделись в последний раз. Да, он определенно говорил эти самые слова. Черт побери! Да ведь это же сигнал от Знаменского! Как он сразу не догадался? Краснов кинулся к книжному шкафу и начал отыскивать атлас СССР, завалявшийся среди книг с давних времен. Отыскать его оказалось делом нелегким.

«Вот так всегда! — яростно разбрасывая книги в разные стороны, подумал майор. — Когда не надо, эти книги вечно попадаются на глаза, а вот когда в них появляется нужда, днем с огнем не отыщешь… Вот она!»

Он вытащил атлас и нервно перелистал его, приговаривая:

— РСФСР. Ставропольский край, Кабардинская АССР, Северо-Осетинская АССР… Где же Шатой? Страницы сорок — сорок один… Вот он где. На самом юге Чечни. Рядом с границей суверенной Грузии!..

Следующий звонок Краснов сделал в свое Управление. Назвавшись оперативным псевдонимом, он распорядился:

— Внимание! Дежурной группе — «Красная кнопка»! Повторяю. Дежурной группе — «Красная кнопка»! Мне машину к дому!

Положив трубку, Краснов заметался по комнате, собирая вещи в пузатый портфель. До прихода машины оставалось минут тридцать. За это время он должен был собраться в дорогу и продумать, хотя бы вчерне, план оперативных действий в Шатойском районе.

Глава 26. Операция «Гнездо беркута»

В боевой операции под грифом «Красная кнопка», получившей благодаря фантазии майора Краснова специальное кодовое наименование «Гнездо беркута», были задействованы военно-транспортный вертолет без опознавательных знаков, отделение спецназа, состоявшее из девяти бойцов и их командира, терский казак-разведчик, хорошо знавший горный массив Шатойского района, ну и, конечно, сам майор Краснов вместе со старшим лейтенантом Семиным.

В райцентре группа, разумеется, не показывалась. Высадившись ранним утром пасмурного ветреного дня на одном из горных плато, которое будто специально предназначалось природой для взлетно-посадочной вертолетной площадки, боевая группа, одетая в камуфляжную форму, сразу же растворилась в горах.

Местом для дневки был заранее избран старый заброшенный аул, указанный на карте казаком-разведчиком.

Вообще-то о казаке Николае Семиречном стоило бы рассказать поподробнее, поскольку он того заслуживал. Невысокого роста человек с непокорным чубом черных волос, вечно сбивавшимся на лицо и мешавшим смотреть вперед, отчего его все время приходилось отбрасывать в сторону либо рукой, либо мотнув головой. От этого походка Николая чем-то напоминала лошадиную — он все время на ходу дергал-кивал головой. Но с чубом расставаться не собирался.

Несмотря на то что парню не было и двадцати, он успел пройти чеченские горы, что называется, вдоль и поперек.

Брошенный аул — десяток домов из камня — находился на высоте четыреста пятидесяти метров над уровнем моря. Рядом с ним пролегала горная дорога, кружившая по склону горы. Она, если по ней спускаться вниз, вела в Шатой. Туда можно было добраться за час с небольшим, если, конечно, машину не остановят люди с зелеными повязками на лбу и с автоматами в руках. Другим концом дорога упиралась в облака, превращаясь где-то высоко-высоко в непроходимую горную тропу, по которой могли скакать только горные козлы.

Майор Краснов вместе со старшим лейтенантом Семиным проверили вооружение. Всего в их арсенале имелось десять новейших автоматов Никонова, уже сумевших составить хорошую конкуренцию столь любимой американскими вояками автоматической винтовке «М-16», два армейских пистолета «Грач» с обоймами на восемнадцать патронов и два ручных пулемета «Печенег» конструкции Валерия Суслова. Кроме этого каждый боец-спецназовец имел по стреляющему ножу и несколько «лимонок».

Такому вооружению могла позавидовать любая боевая группа.

Пока офицеры, выставив караулы, проверяли арсенал, из разведки вернулся Семиречный. Он вместе с двумя спецназовцами ходил в Шатой для того, чтобы понаблюдать за местной почтой и постараться выяснить, кто мог послать телеграмму Краснову. Николай блестяще справился с этой задачей. Он разузнал у телеграфистки, кто и когда подал в Москву телеграмму, запомнившуюся ей довольно странным текстом, что-то там про «маразматиков»… Поскольку телеграфистка хорошо знала пожилого водителя небольшого грузовика, развозившего продовольствие и почту во многие горные аулы, то смогла назвать его адрес.

— Мне удалось узнать о том, что каждое утро старик уезжает на перевал Долгуш, а оттуда в одно высокогорное селение, куда и дорога не доходит, — закончил свой отчет о проделанной работе Семиречный, уплетая за обе щеки тушенку, входившую в паек антитеррористических групп.

— И что ты предлагаешь? — спросил Краснов, открывая консервным ножом вторую банку и пододвигая ее поближе к Николаю.

— Спасибо! А то я что-то оголодал… — благодарно махнул чубом Семиречный. — Есть два варианта. Первый — это взять водителя грузовика за холку прямо в его собственной сакле. А живет он, могу заметить, очень даже кучеряво. Я на обратном пути завернул на улицу Шамиля — теперь улицы с подобными названиями встречаются в каждом ауле — и посмотрел на его дом со стороны. Хоромы! В два этажа! С гаражом внутри ограды. Чувствуется, что неплохо калымит на грузовичке, который, кстати, является его собственностью. Так вот, можно захватить водилу прямо в его хоромах…