Грязь. Сборник

– Пока, Белла!

– Да-да… – протянула женщина.

Через десять минут к выходу подошел один из постояльцев. «Как же его звали… Вроде бы Николай…» – пыталась вспомнить Белла, но чтобы не ошибиться, решила вообще никак к нему не обращаться:

– А где Антон?

Зарёв развернулся к ней и нервно улыбнулся:

– Я отправил его спать.

– А вы к нам в город уже не первый раз?

– Да, не первый. С самого детства бываю и люблю.

– Вот и прекрасно. Буклетик надо с картой?

– Нет, спасибо.

– Есть на русском и на английском, – в подтверждение своих слов Белла достала из-за стойки две брошюры с фотографией Медного всадника на первой странице.

– Я, пожалуй, буду освежать всё в памяти опытным путем.

– Карты детальные, – женщина начала листать бумажки, показывая серые кварталы.

Понимая, что тут просто так не отделаться, Николай закусил губу, опустил голову, размышляя над своим положением, и через несколько секунд поднял голову с зеркально натянутой улыбкой Беллы и сказал:

– А давайте! Хотя бы не потеряюсь!

– Это правильно!

Он подошел и взял буклет.

– А второй? Английский подучить не хотите?

– Да, хочу, – лаконично ответил Зарёв, в мгновение ока выхватил вторую брошюру, и, попрощавшись, быстро вышел на лестничную площадку и потопал по лестнице.

Белла проводила его взглядом, сияя от чувства выполненного долга: она помогла человеку.

В те судьбоносные дни 93 года Гришка, понимавший, что сейчас происходит в стране, постоянно дергался, разрываемый своим профессиональным интересом и другом, которому обещал, что сходит с ним на похороны. «Ну, почему, почему эта бабка умерла именно сейчас, когда все люди, которые имели хоть каплю власти, ломанулись в столицу, чтобы вершить историю?» – думал Гриша, сидя на стуле перед гробом. Миша чем больше смотрел на покойную, тем сильнее хмурился. Какая-то едкая грусть наполняла его грудь, но он не мог понять из-за чего. Он даже не замечал ерзанье соседа на стуле. Что-то он не мог вспомнить.

В это время его отец-офицер высунулся из люка танка Т-80, стоящего на мосту в центре Москвы. В эфире творился хаос. Среди криков и распоряжений четко выделялся рассерженный голос:

– Куда стреляете? По второму этажу! Корректировка огня: второй этаж сверху!

Наведение, огонь. Сегодня был теплый погожий день. Эхом раздаются выстрелы еще нескольких танков, стоящих рядом. На верхних этажах белоснежного Дома Советов начался пожар. Он наденет на здание знаменитую на весь мир черную «корону» из гари и копоти. Потом это назовут расстрелом Белого Дома. Но сейчас это благое дело. Новая корректировка – новый выстрел. Ни у кого из солдат нет никаких сомнений: в здании засели террористы, надо извести сволочь.

Отец-офицер даже не догадывался, что его жена в это время гуляла на другой стороне Москвы-реки с маленьким братиком Миши в коляске. Люди гуляли, ели мороженное, пили газировку и смотрели на горящее здание правительства, по которому стреляли танки. В нескольких кварталах отсюда сцепились между собой бойцы элитных частей. Бывшие ветераны Афгана, обреченные этой войной, теперь стреляли друг в друга. На крышах города работали снайперы. А карусели всё раскачивались, дети играли в песочницах и радовались воздушным шарикам. А через несколько улиц погибали люди. И за что?

– А мы за кого? За президента или Белый Дом? – спросил офицер на перекуре у милиционера.

Тот пожал плечами и добавил:

– А вы-то почему за Белый Дом? Только что стреляли по нему.

– Так там террористы засели, – с уверенностью отвечал отец Миши.

– Террористы? А я думал, что там только депутаты.

Они оба посмотрели на Дом Советов. Что-то происходило, только вот что именно?

– Слышал, что в районе Останкино творится?

– Да куда уж мне, я в карауле был в части своей, когда нас сюда отправили. Мне было не до телевидения.

– Ну, вам-то да, – миллионер бросил окурок на асфальт и пошел к своим.

Офицер хотел его окликнуть, спросить – так что же происходит у телебашни, но почему-то передумал. Не будет ничего хорошего сейчас.

Со стороны Белого Дома раздались выстрелы. Офицер спешно спрятался за своим танком. Шёл второй год демократии.

При первом знакомстве Невский проспект, устремляющийся от площади Восстания к самому горизонту, разделенному шпилем Адмиралтейства, кажется чудом, зовущим к себе, предлагающим прикоснуться к своим тайнам. Бурные потоки машин и долгие светофоры собирают толпы прохожих перед каждой зеброй. Наконец загорается зеленый и две толпы устремляются навстречу друг другу. В это время на множестве полос начинает толпиться всё больше машин в ожидании своего зеленого света. Но вот прохожие исчезают с дороги, и бесконечный поток машин устремляется по проспектам. Люди под светофором начинают сбиваться в кучи… И этот процесс беспрерывно длится весь день. Миллионы куда-то спешат, едут, идут, спускаются под землю на станции метро, наполненные белым электрическим светом, прилетают и улетают, неизменно проезжая из аэропорта по Московскому проспекту. Поезда колесами отбивают свой ритм. Кафе полны, в магазинах ажиотаж, торговые центры наполнены посетителями до краев. Смотришь по сторонам и удивляешься: кажется, что в столице в час пик и то меньше людей. А город всё манит на очередную прогулку…

Ах, кто только не воспевал Невский. Прозрачность его витрин и шум тысяч ног и колес. Устремиться вверх по проспекту, минуя Фонтанку, пройдя мимо монументальных коней и бронзовых людей, из года в год пытающихся их покорить – и ты уже прошел самый волшебный район города. Но ничего, на обратном пути еще погуляем. А пока уверенным шагом идем к высокой красной башне, пристроенной к зданию Думы. Вокруг нескончаемые рестораны, театры, книжные магазины, бутики и брендовые филиалы. Большие рекламы в больших витринах первых этажей зданий, построенных минимум два века назад. Торговля захватила их и преобразила вывесками прекрасные фасады с фигурами и барельефными сюжетами.

Спуститься в подземный переход перед Гостиным двором и посмотреть безделушки-сувениры, майки, гипсовые бюсты Ленина и Николая II, стоящие бок о бок и вкусно пахнущие какой-то медово-приторной золотистой краской. Вынырнуть на другой стороне и пройтись по нескончаемой галерее Гостинки, сплошные магазины, растянувшиеся богатой дворцовой анфиладой. Перейти улицу и заглянуть на грешную Думскую – обитель баров и клубов, место блеклое и сонное днем с осоловевшими барменами и темными прохладными интерьерами, и искрящаяся весельем и буйством красок каждую ночь обитель всех заплутавших и несчастных душ, бродящих по Невскому.

По подземному переходу перейти обратно на солнечную сторону и пронестись через канал Грибоедова, даже не заметив его, с затаенным дыханием смотря вперед на возникший из сказки Дом Зингера с гордым орлом и сферой-мирозданием на позеленевшем от времени куполе, восхищаясь колоннадой Казанского собора, раскинувшего свои руки-галереи на другой стороне проспекта и… нестись дальше, заглядывая на все улочки, делая крюки на протяжении всего маршрута: один к Фонтанному дому, другой к Спасу-на-Крови, третий к Марсову полю, остальные – по желанию восхищающихся.

Последний рубеж река Мойка – после нее пройдешь несколько домов, и простор имперской столицы захватит с головой. Дворцовая площадь, Зимний дворец, растянувшийся вдоль нее, а за ним – Нева. Темные балтийские воды текут в разные стороны, расходясь на стрелке Васильевского острова с двумя монументальными колоннами победителей, омывают одинокую крепость на Заячьем острове, помышляя о её золотом шпиле, пытаясь каждое наводнение достать до него и присвоить морю. А море уже вот там, за домами. Пройдите по невским мостам и увидите портовые краны. На том берегу останется золотой купол Исаакия – символ несбывшихся надежд и мечтаний завоевателей.