Грязная жизнь
Шрифт:
— Мне просто нужен отдых.
Он прижимает руку к моему лбу.
— Ты холодная. Давно чувствуешь себя плохо?
Я мгновенно отвечаю.
— Неделю или около того.
Его ноздри раздуваются от раздражения, и он рычит:
— И почему ты не сказала мне? Это может быть что-то серьезное.
Я закатываю глаза.
— Ничего серьезного, Дино. Простое расстройство желудка.
— Ты не знаешь этого. — Он на пару секунд замолкает, а потом выдает: — Я позвоню доктору Росси, как только доберемся до дома. Она приедет завтра и осмотрит тебя.
О, спасибо, боже.
За столько лет непредсказуемости
— Я уверена, что ничего страшного нет, но если тебе от этого станет легче, то я согласна, — бормочу я смиренно.
Дино держит меня за руку всю дорогу, внимательно наблюдает за мной, в его глазах светится беспокойство, как будто я могу испустить дух.
Если бы.
ЮЛИЙ
Пока я смотрю за тем, как Мигель Кастильо трахает глазами Линг, которая обольстительно облизывает губки, я задаюсь вопросом, какого черта делаю в этом пустом конференц-зале.
Затем вспоминаю.
Деньги. Куча денег.
Деньги — не все для меня. Без сомнения, я люблю, когда они у меня есть, но я могу жить и без них. Все дело в том, что от меня зависят люди. Больше половины моего заработка из разных банковских счетов снимается до того, как я успею понежиться в своем богатстве, чтобы помочь семье.
Моя семья важна для меня. Я безоговорочно люблю их. И поскольку я самый успешный из моих необразованных родственников, я делаю для них все, что только потребуется. Обычно им нужна финансовая помощь. И, спасибо, господи, я могу им помочь.
Мой телефон вибрирует в кармане. Я вытаскиваю его и улыбаюсь, глядя на экран.
Легка на помине.
Я поворачиваюсь к Мигелю.
— Могу я где-нибудь поговорить? — Я киваю на свой телефон. — Важный звонок.
Мигель встает и подает руку Линг.
— Я с большим удовольствием проведу тур по дому для мисс Линг. — Улыбаясь, как ребенок в магазине сладостей, Линг берет его руку и двигается к нему. Мигель смотрит на меня. — Дом большой. Самый быстрый тур займет не меньше пятнадцати минут.
Я благодарно киваю.
— Прекрасно.
Как только выхожу, сразу отвечаю:
— Я как раз думал, когда же ты позвонишь.
Взбешенная женщина на том конце провода спешно кричит:
— Ты совсем рехнулся, Юлий!
Я так рад слышать ее, что даже не обращаю внимания на то, что она меня отчитывает. Вместо этого улыбаюсь.
— Я так понимаю, доставка выполнена.
— Доставку? — Я слышу удивление в ее голосе. — Доставка? — Она какое-то мгновение молчит, а затем кричит: — Доставка — это букет цветов или новый DVD-плеер. Корзина фруктов, Юлий. Это не просто доставка. Это целый груз. Огромный груз, Юлий!
Посмеиваясь, я стараюсь отвести от меня ее внимание.
— Ты весь день будешь на меня кричать или дашь поболтать с племянницей?
— Машина, Юлий. Машина.
Моя
улыбка гаснет.— Зачем ты это повторяешь? — Я закрываю глаза и процеживаю сквозь зубы: — Тоня, скажи мне, что ты не отправила подарок назад.
Вздохнув, она защищается:
— Нет, не отправила. Но должна была бы. И если бы она не увидела ее, то я бы сделала это. — Моя сестра звучит устало, пока пытается спорить со мной. — Ты не можешь так делать, Юлий. Ты не несешь ответственности за нас. Тебе надо бы прекратить покупать нам все подряд, заметь, те вещи, которые нам не нужны, — потому что ты чувствуешь вину. Беспочвенную вину. — Ее голос смягчается. — Ты не виноват, дорогой. И никогда не был.
В груди все сжимается от ее милого голоса.
— Ты говоришь, что ей не нужна машина? — Молчание. — Ей уже шестнадцать. В любой момент ты отвезешь ее, чтобы получить права. И прежде чем ты начнешь спорить, ей нужны права. Она умница. Как ее мама.
Она ворчит что-то, и я знаю, что убедил ее.
— Но «Мерседес»? Шестнадцатилетке нужна колымага. Ржавое ведро. А не машина за пятьдесят семь тысяч баксов.
Я ухмыляюсь.
— Ты посетила вебсайт, ага? И, вероятно, просчитала, сколько эконом-обедов можно купить на эти деньги.
Она не смеется, но я слышу улыбку в ее голосе, когда она шепотом говорит:
— Девять тысяч сто двадцать пять.
Смеясь, я трясу головой.
— Тебе не надо больше экономить, Тоня. Можно и пожить немного. Покупай одежду, посети спа, сделай прическу, сходи посмотреть кино с попкорном.
Всхлип. Потом еще всхлип.
— Я люблю тебя, ты ведь знаешь это, так?
Я тут же прихожу в себя. Единственное, в чем я бы никогда не стал сомневаться, — это любовь сестры ко мне.
— Я знаю это. И чувствую. И я люблю тебя сильнее, сестренка. Теперь дай-ка мне поговорить с ней. Дай пожелаю своей малышке счастливого дня рождения.
Я слышу, как Тоня шмыгает носом, прежде чем отдает телефон мой племяннице Кире, которая визжит:
— О боже! О господи боже! БОЖЕЧКИ-БОЖЕЧКИ! Прям вау. Не могу поверить. Это же офигенно. Не могу поверить. О боже!
Тихонько смеясь, я пытаюсь звучать, как должен отец:
— Хватит упоминать Божье имя всуе. День рождения или нет, прекрати.
Она по-прежнему тараторит, но старается усмирить свой тон:
— Парень из службы доставки позвал меня. По имени. И Миоша была тут. Мама-мия, дядя Джей, она вся позеленела от зависти. Прям стала очень зеленой. Прежде чем я успела расписаться, вся школа уже знала о новой машине. Популярные ребята, с которыми я ни разу не говорила, стали здороваться со мной. Мальчики пытались заговорить тоже. Ты себе даже не представляешь, что этот подарок сделала для моей репутации. — Она шепотом визжит: — Эпично.
Мальчики?
Я хмурю брови.
— Мальчики? Скажи-ка этим щеглам, что дядя Юлий знает таких людей, которые могут засунуть их в черный список на всю жизнь, детка.
Она тихо хихикает.
— Я помню правила, дядя Джей. Никаких свиданий до окончания школы. И я согласна с этим. — Я слышу, что она улыбается. — Но мне приятно внимание.
Мое сердце переполняет гордость.
Я люблю Киру, будто она моя. И Тоня права. Я чувствую ответственность за них обеих, но она для меня не в тягость. Ради них я бы пожертвовал жизнью.