Грязное мамбо, или Потрошители

Но когда настало время делать первый надрез, рука затряслась, пробитая отчетливой дрожью. Вместо уверенных быстрых движений получалось черт-те что. Я решил не обращать внимания, нажал на скальпель, надрез стал нужной глубины, и мы сделали свою работу. Но пока я резал и изымал бок о бок с юнцами, которые однажды сменят меня на посту, эта мысль не давала мне покоя. Моя рука дрогнула. Вот и все. Начало конца.

— И тогда?.. — спросил аутсайдер. — Тебе перекрыли кислород?

Я покачал головой, раскаиваясь, что рассказал слишком много.

— Нет, заказов было достаточно.

— Так в чем проблема? Хватай квитки, греби наличные!

— Да как бы отвращение наступило, что ли. Не нужно мне это стало, и все тут.

Эсбери хотел спросить что-то еще, но Бонни — дорогая Бонни, которая сидит рядом со мной, пока я печатаю эти строки, и листает мудреную инструкцию к какому-то искоргану, — бросила на него предостерегающий взгляд, и он замолчал, ушел в кухню и принялся рыться в выдвижном ящике — бумаги так и летали. Отыскав карандаш, аутсайдер что-то настрочил на чистом листке блокнота.

Это был адрес, который он отдал Бонни.

— Идите туда. Найдите девку по имени Родезия, она вас спрячет.

Я взглянул на бумажку: этот дом на улице Гриндейл я помнил из прошлой жизни.

— Это же магазин Гейблмана, — сказал я. — Ты что, чокнулся?

Эсбери заржал и кинул мне печень. «Таихицу», последняя модель.

— У аутсайдера есть свои инсайдеры, биокредитчик. Склады фирм-производителей — идеальное убежище. Весь товар с серийными номерами, поэтому сканер там бесполезен.

Он был прав. Как печень, которую я держал в руке, каждый искорган на складе магазина снабжен чипом, отзывающимся на считывающий луч; на любой сканер придут тысячи сигналов. Даже Джейк со своим до небес навороченным агрегатом вряд ли сможет отыскать меня на складе Гейблмана — легче найти иголку в стоге сена.

Однако склад сотрудничающей с союзом фирмы не может служить постоянным убежищем нелегалам, и Эсбери это понимал. Повернувшись к Бонни, он сказал:

— Не вылезайте оттуда несколько дней, затем свалите и найдите меня. Я подыщу другое место.

Бонни обняла его — целомудренно, не прижимаясь — и твердой походкой вышла. Я хотел пожать Эсбери руку, но он заключил меня в объятия, крепко стиснув плечи, и произнес, неожиданно избавившись от своего жаргона:

— Ты ее береги. Отнесись по-человечески. Тогда и мы с тобой поладим.

— Заметано, Эсбери.

Венди знала, что я ухожу. Я не хотел оглушать ее новостью, как поступили мои четыре бывшенькие, поэтому сел рядом и сказал прямо. Счета копились, карьера в биокредитах ожидала лишь официального завершения, и за «Джарвиком» неминуемо придут, как только истечет тридцатидневный льготный срок и выйдет последнее уведомление.

— Ты найдешь другую работу, — запротестовала она. — В иной сфере.

— У меня нет квалификации, — ответил я. — А начинать сначала слишком поздно.

— А ты не можешь… Не можешь вернуться в союз? Ты им нужен, я знаю. Станешь брать больше заказов, будем меньше есть, скорее выплатим за сердце…

Она была права, союз действительно не хотел меня отпускать. Когда я выздоровел, Фрэнк сдержал слово и снова начал давать мне заказы пятого уровня. Он был бы просто счастлив, продолжай я делать то, что у меня прекрасно получается, и платил бы мне отличные бабки, как все эти годы. Вероятно, даже присвоил бы шестой уровень. Но я не мог больше этим заниматься.

Да, жизнь полна сюрпризов: потерял сердце, обрел душу.

XVI

Время позднее.

Компания «Гейблман» — крупнейший промышленный комплекс, конгломерат нескольких производителей под одной крышей, работающих в одних и тех же производственных помещениях, на одном и том же оборудовании, нередко объединяя усилия, чтобы снизить общие расходы. Большинство американских специализированных производителей действуют под протекторатом «Гейблмана», включая «Стратерс», «Томпсон» и «Воком». «Стратерс», например, много лет противилась расширению производства, несмотря на свою знаменитую серию надгортанников. Всякий раз, когда «Стратерсу» присуждали премию Рэкмена за дизайн, заказы текли рекой, и энергичные инвесторы требовали, чтобы компания выпустила акции и превратилась из частной фирмы в акционерное общество. Однако Стратерсы, потомственные производители детской деревянной мебели, уже двадцать лет поставляющие на рынок эксклюзивные искорганы ручной работы, считали, что расширение лишь повредит бизнесу. То же самое с «Томпсоном», «Вокомом» и остальными; они не желали расширяться, но в то же время хотели иметь широкую систему сбыта, чтобы конкурировать с гигантами вроде «Таихицу» и «Маршодин».

Тут и появился «Гейблман», своеобразный посредник, сделавший эксклюзивные органы доступными для широких масс и кредитных домов вроде «Кентона» и Кредитного союза (обе организации имеют собственные заводы по производству искусственных органов, но охотно дают кредиты на чужую продукцию, если клиент вносит авансовый платеж и проценты).

Сложно, запутанно, но так они работают. Если деловые схемы современной индустрии искусственных органов перевести в систему координат, получится паутина, сплетенная пьяным пауком. Это не более чем корпоративный инцест кровных родственников делового мира.

Но зато здесь чертовски хорошо прятаться. Бесчисленные ряды складских стеллажей двадцать футов высотой тянутся вправо и влево от прохода на тридцать ярдов. Стеллажи трехъярусные, каждая полка шириной шесть футов — просто ложись и валяйся, двуспальная кровать, раскинувшаяся насколько хватает немодифицированного человеческого взора. Эти непомерно огромные склады, отражающие дизайнерские вкусы оптовиков, — бывшие самолетные ангары, и если байки, циркулирующие в союзе, не лгут, то в теперешнем складском помещении «Гейблмана» в двадцатом веке строили самолеты по технологии «стеллс» для ВВС США.

Может, и правда, наверняка не скажу. Зато я точно знаю: третий ярус четвертой полки слева от прохода — отличное место, чтобы печатать на машинке. Эхо сразу глохнет в этой твердыне искорганов, гасится стеной из печеней, сердец, глазных яблок и селезенок, возводить которую целый час, а обрушить раз плюнуть, достаточно потянуть не за ту поджелудочную. Это не игрушки. Бонни уже получила от меня выговор, и не однажды.

Мы подошли к служебному входу Гейблманова комплекса через час после ухода от Эсбери. Его знакомая, можно сказать, ждала нас с красной ковровой дорожкой и прочей помпой. Охранница — ничего интересного — выполняла свои обязанности, сидя в будке три на три фута.

— Заходите внутрь, — прошипела Родезия, когда мы приблизились. — Не бегите.

— Мы и не собирались, — отозвалась Бонни.

— Вот и не вздумайте.

Она почти втолкнула нас в дверь и повела по длинному коридору, мимо полок, заставленных новейшими искорганами современных корпораций.

— Это резервный склад, — пояснила Родезия. — Сюда не заходят, разве что в магазине полностью закончится товар, но тогда они заранее звонят.

— Неужели никто все это не проверяет? — не поверил я.