Грязные игры

Он почувствовал, как его грудь распирает изнутри. Он никогда не испытывал подобных ощущений и не знал, как это назвать. Что-то вроде высшего удовлетворения. Нечто прямо противоположное тому, что он чувствовал недавно в мотеле, вспоминая свою жизнь.

Грифф посмотрел на живот Лауры, но не увидел никаких изменений. Конечно, еще рано.

Ему хотелось знать, вспоминает ли она – как вспоминал он – об их последнем свидании, когда он протянул руку и закрыл дверь у нее за спиной. Разве могли они предвидеть, какие катастрофические последствия будет иметь это простое движение? Их прежняя жизнь закончилась. Началась новая.

Он вновь посмотрел ей в лицо. Их взгляды встретились. Это теплое и тесное помещение, где они стояли, внезапно показалось ему очень маленьким и лишенным воздуха. Он не осмеливался сделать глубокий вдох, боясь нарушить окружившую их тишину, полную смысла.

Он понимал, что должен что-то сказать женщине, носившей в себе его ребенка, но не знал, что, и поэтому просто продолжал смотреть ей в глаза, пока она не отвела взгляд.

Он коснулся ее подбородка и поднял ее голову, заставив снова посмотреть ему в глаза.

– Я попаду в камеру смертников, если не найду Мануэло Руиса. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – она медленно покачала головой и добавила уже более твердо: – Мануэло боготворил Фостера. Он не мог…

– А я мог?

Она пристально посмотрела ему в глаза, а затем дернула головой и плечами, что могло означать как «да», так и «нет». Но даже это малейшее ее сомнение отозвалось в нем острой болью.

Он опустил руку.

– Не знаю, почему я надеялся, что ты мне поверишь, хотя даже мой адвокат не удосужился спросить, убил ли я твоего мужа. Он просто заранее предполагал, что убил. Я не убивал. Это Мануэло.

– Он не мог.

– Это была нелепая случайность. Увидев, что он натворил, парень обезумел. И сбежал. Он напуган и теперь может быть уже на полпути к Сальвадору. Но без него мне конец.

Он посветил фонариком на свои наручные часы. Они уехали из отеля двадцать семь минут назад. Томас Лэйн и все остальные теперь, наверное, слушают ругань Родарта. Скоро будет выслан поисковый отряд.

– Мое время истекает, – он повел ее к лестнице.

– Если Мануэло в бегах, то это последнее место, где он может быть, – сказала она.

– Официально о нем ничего не известно, кроме номера карточки социального страхования, которая была подделкой, и водительского удостоверения штата Техас с выдуманным адресом.

– Откуда ты это знаешь?

– От Родарта. Его слова приводила одна из газет.

– Как ты надеешься его найти, если полиция не может этого сделать?

Они поднялись по лестнице к двери. Она была открыта. Грифф выключил фонарь и вошел в комнату вслед за Лаурой.

– А где окна?

– Тут нет окон. Только световые люки на заднем скате крыши.

Поверив ей, он снова включил фонарь, но направил луч в пол. Это была одна просторная комната, занимавшая, как прикинул Грифф, примерно половину площади гаража. Здесь же была оборудована маленькая, как в общежитии, кухня; в шкафчике напротив кровати помещался телевизор. Маленькая ванная, совмещенная с туалетом.

Комнату уже обыскивала полиция. Ящики комода были выдвинуты, дверцы шкафа распахнуты. С двуспальной кровати были сняты простыни, матрас лежал криво.

– Посвети, – Грифф передал ей фонарь, а затем приступил к поискам, начав со шкафчика с телевизором. – Как Мануэло попал к Фостеру?

– Он работал санитаром в реабилитационном центре. Фостер провел там несколько месяцев после выписки из больницы. Однажды после интенсивной процедуры у него развилась дыхательная недостаточность. Он уже не был подключен к мониторам и не мог дотянуться до кнопки вызова. Мануэло случайно оказался рядом. Он не позвал на помощь, а взял Фостера на руки и принес его на сестринский пост. Фостер считал, что Мануэло спас ему жизнь. Думаю, что Мануэло относился к Фостеру точно так же. Его жизнь значительно улучшилась после того, как Фостер взял его к себе.

В ящиках комода не было ничего, кроме нескольких монет, пары сломанных солнцезащитных очков, маникюрных ножниц, белья и стопки футболок.

– Где он жил до этого? – спросил Грифф.

– Я не знаю, – ответила она, сопровождая его движения лучом фонарика. – Может, Фостер знал. Мануэло появился здесь с маленьким вещевым мешком и поселился в этой комнате. Фостер купил ему новую одежду. Он заплатил за его обучение на курсах по уходу за парализованными больными. Мануэло был предан Фостеру.

– Да, – усмехнулся Грифф. – Я знаю.

Несмотря на то что кровать уже обыскивали, он прощупал матрас и пружины, ища выпуклости, где могло быть что-то спрятано. Он отодвинул кровать от стены и попросил Лауру посветить на пол. Ковер с коротким ворсом. Никаких признаков, что его разрезали, чтобы устроить тайник.

– У него есть семья? Друзья?

– Я не знаю. Послушай, Грифф, Родарт уже спрашивал меня об этом. Полиция ищет Мануэло с того вечера… когда умер Фостер.

– Когда я в первый раз увидел Мануэло, он удивил меня своей живучестью, – сказал Грифф. – Фостер рассказал мне, что он пешком пришел в США из Сальвадора.

Маленькая занавеска скрывала трубы под крошечной кухонной раковиной. Грифф отодвинул занавеску, но обнаружил лишь кастрюли, сковородки и жидкость для мытья посуды. Он заглянул в микроволновку, но и в ней ничего не было.

– Прошел через Гватемалу и Мексику. Это значит, что он или был очень беден, или от чего-то бежал и не хотел рисковать, передвигаясь на общественном транспорте. Вероятно, и то, и другое.

В ванной Грифф заглянул в бачок унитаза, затем взял у Лауры фонарик и посветил в слив душа.

– Откуда ты знаешь, где искать?

– В тюрьме кое-чему учишься.

В аптечке над раковиной тоже не было ничего интересного, только бритвенные принадлежности, зубная паста и щетка. Грифф вернулся в комнату и, уперев руки в бока, стал осматриваться. Потолок? На нем не видно швов, где мог бы быть люк или тайник.

В шкафу он нашел несколько пар черных брюк, две пары черных туфель и черную бейсбольную куртку.