Грязные войны: Поле битвы — Земля
Шрифт:
Затем Аулаки удалось получить книгу Сайида Кутба «Под сенью Корана» (широко известное толкование Корана. — Прим. пер.). Надо отметить, что жизненный опыт Аулаки порой до странности совпадал с опытом Кутба. Кутб был египетским ученым и философом, чьи труды и учение позже, как утверждалось, составили идейную основу воинствующих исламистских движений. В Египте он был диссидентом, выступавшим за создание исламского правительства. Как и Аулаки, он учился в Колорадо, поступив в 1949 г. в педагогический колледж штата [1038] . После возвращения из Америки он стал активно выступать против того, что считал крайностями американской культуры — полураздетых женщин, джаза, борьбы и американского футбола, спиртных напитков. Он назвал американское общество «примитивным», отмечая, что его представители «были глухи к религиозной вере, вере в искусство и вере в какие-либо духовные ценности» [1039] . Вернувшись в Египет, Кутб установил тесные связи с ассоциацией «Братьев-мусульман». В 1954 г. он был арестован и заключен в тюрьму, где и провел большую часть оставшейся жизни [1040] . Подвергаясь пыткам в тюрьме, Кутб также писал свои самые известные работы, включая и ту книгу, которую спустя полвека прочтет в своей камере Аулаки [1041] .
1038
Lawrence Wright, The Looming Tower: Al-Qaeda and the Road to 9/11 (New York: Vintage Books, 2007), p. 20.
1039
David Von Drehle, «А Lesson in Hate; How an Egyptian Student Came to Study 1950s America and Left Determined to Wage Holy War», Smithsonian Magazine, February 2006.
1040
Wright, The Looming Tower, p. 33.
1041
Ibid, pp. 33–34.
1042
Ibid, p. 37.
Позже Аулаки вспоминал: «Я был настолько погружен в текст, что мне казалось, будто бы Сайид был рядом со мной в камере, и обращался прямо ко мне.
Мое чтение в тюрьме имело одну характерную особенность: по словам автора я мог ощущать его личность. Так что, даже находясь в одиночном заключении, я никогда не был одинок» [1043] . Аулаки говорил, что пытался ограничить свое чтение тридцатью страницами в день: «Но плавная речь Сайида так увлекала меня, что я читал по 100–150 страниц. Фактически я читал до тех пор, пока мои глаза еще могли что-то разбирать. Мой левый глаз уставал раньше, чем правый, поэтому я прикрывал его рукой и читал правым глазом до тех пор, пока еще был в силах держать его открытым. Мое зрение стало ухудшаться, причем это было особенно заметно на левом глазу. Было ли это оттого, что я слишком много читал, или от плохого освещения — ведомо только Аллаху. Но позже я выяснил, что ухудшение зрения и проблемы с почками были самыми распространенными жалобами среди заключенных».
1043
Awlaki, «Book Review 3».
Он также читал «Тяжелые времена» Чарльза Диккенса, «Короля Лира» Шекспира и «Моби Дик» Мелвилла. «Мне пришлось столкнуться с особенно зловредным директором тюрьмы, который решил лишить меня исламских книг, — писал позднее Аулаки. — Самое слабое произведение, которое мне довелось прочесть во время заключения — это Шекспир. Начнем с того, что я никогда его не любил. Возможно, единственная причина его популярности заключается в том, что он был англичанином, и в этом качестве поддерживался и продвигался теми, кто владел общемировым языком» [1044] . Однако работы Диккенса удостоились от Аулаки похвалы: «В этих романах меня очаровали удивительные персонажи, созданные Диккенсом. Они до удивления напоминали некоторых людей сегодняшнего дня. Это делало их особенно интересными. Глупый и хвастливый Джосайя Баундбери из Кокстауна был вылитым Джорджем Бушем, отец Люси, господин Грэдграйнд очень напоминал некоторых родителей-му-сульман, твердо убежденных в том, что достойными профессиями для их детей могут быть только врач или инженер. Удивительная жестокость Стивена Блэкпула встречается и сегодня у людей, которые на первый взгляд представляются достойными и добрыми. Некоторые жалкие мусульмане сегодня — просто копия Юрайя Хипа».
1044
Anwar al Awlaki blog post, «Book Review 9: English Novels», Imam Anwar’s Blog, August 6, 2008, anwar-alawlaki.com.
Аулаки также размышлял и о тюремной еде. Описывая kudam — «хлеб солдат и заключенных Йемена» [1045] , Аулаки писал: «Предполагается, что он должен быть зерновым. Так и было в старые времена. Теперь он делается практически из одной пшеницы. Он готовится так, что по вкусу больше всего напоминает без-дрожжевой хлеб, который готовят в Сан-Франциско (живущие в Америке меня поймут). Корка у него настолько крепкая, что этим хлебом можно драться. До того, как оказаться в тюрьме, я беседовал о тюремной жизни с бывшими заключенными, так что морально я был до некоторой степени готов к тому, с чем мне предстояло столкнуться. Я вспоминал слова одного из шейхов (религиозных деятелей), которому довелось быть в той же тюрьме, что и мне. Он сказал, что еда там была настолько ужасна, что я был готов к самому худшему» [1046] . Аулаки вспоминал: «В свое самое первое утро в тюрьме я услышал, как открываются двери камер, и солдаты кричат заключенным, чтобы те забирали свою еду. Пришла и моя очередь, к этой минуте я совершенно проснулся. Дверь в мою камеру открылась. За ней стояли два солдата, один из них держал ведро, а другой волочил по полу мешок с kudam. Солдат с ведром взял мою миску и налил туда черпак горячей фасоли, а другой дал мне шесть кусков kudam». После шести недель такого питания, по словам Аулаки он пришел к заключению: «Еда омерзительна».
1045
Anwar al Awlaki, «Food Reviews from Behind Bars», Imam Anwar’s Blog, August 21,2008, anwar-alawlaki.com.
1046
Transcript, «Interview with In Focus News».
В конце концов тюремные власти разрешили Аулаки дважды в неделю получать еду из дома. «Однако администрация тюрьмы пользовалась этим методом для давления на заключенных. Под предлогом того, что еду досматривали на предмет возможной контрабанды, я иногда получал ее в несъедобном виде. Однажды они перемешали вместе рис, шоколадный пирог и салат а затем залили все это пакетом клюквенного сока. Даже принесший мне еду охранник был весьма огорчен ее состоянием», — вспоминал Аулаки. В тюрьме, по его словам, он укрепился в своей приверженности к религии. «Ислам — это не что-то, чем мы пользуемся, чтобы заполнить какую-то часть души, оставляя все остальное на откуп нашим желаниям и капризам. Ислам должен руководить всей нашей жизнью».
После того как Анвар Аулаки пробыл в заключении семнадцать месяцев, чудовищное давление со стороны племенных групп, которых режим Салеха должен был иметь на своей стороне, чтобы удержаться у власти, а также со стороны влиятельной семьи Аулаки, вынудило власти освободить его. Шейх Сале бин Фарид лично приехал к президенту Йемена, чтобы от своего имени дать гарантии того, что находясь на свободе, Анвар не причинит никаких неприятностей. «Хорошо, если у вас есть что-то, в чем можно обвинить Анвара, пожалуйста, устройте суд, — сказал бин Фарид президенту Йемена. — Если вы что-либо докажете, убейте его. Мы не возражаем.
Если у вас есть доказательства — судите его и казните, мы не против. Если нет — верните нам нашего сына». По словам бин Фарида президент ответил ему: «Честно говоря, мне абсолютно не в чем обвинить Анвара». В тот же день был отдан приказ освободить Аулаки. «Американцам это не понравилось», — отметил бин Фарид.Американская дипломатическая телеграмма, сообщавшая о том, что Аулаки находится на свободе, титуловала его как «шейха», а также утверждала, что он «был духовным наставником двух угонщиков самолетов, принимавших участие в событиях 11 сентября» [1047] . В телеграмме также говорилось, что «источники» в правительстве Йемена «заявили американским официальным лицам, что у них нет достаточных доказательств, чтобы предъявить Аулаки какие-либо обвинения и не могут больше незаконно удерживать его в заключении». Через несколько лет правительство США заявит, что тюремное заключение Аулаки было свидетельством того, что он уже давно участвовал в антиамериканских террористических заговорах. Не представив никаких доказательств своих утверждений, Министерство финансов США заявило: «В 2006 г. Аулаки был заключен в йеменскую тюрьму по обвинению в похищении с целью получения выкупа, а также за участие в заговоре «Аль-Каиды» по похищению американского должностного лица, однако в 2007 г. был освобожден и затем скрывался на территории Йемена» [1048] .
1047
US diplomatic cable 07SANAA2333, from Deputy Chief of Mission Angie Bryan, US Embassy Sana’a, «Yemeni-American Awlaqi Released from ROYG Custody», December 18,2007, released by WikiLeaks, http://wikileaks.org/cable/2007/12/07SANAA2333.html.
1048
«Treasury Designates Anwar al-Aulaqi, Key Leader of Al-Qa’ida in the Arabian Peninsula», press release, US Department of the Treasury, July 16, 2010.
19. Америка знает толк в войне. Они умеют воевать
Сомали, 2004–2006 гг.
В то время как JSOC начинало играть господствующую роль на расширявшихся полях битв в Ираке, Афганистане и других странах, Сомали продолжала погружаться в хаос. Полевые командиры, реализовывавшие операции ЦРУ по ликвидациям и захватам, внушали населению страх и ненависть. К 2004 г. переданная Управлением на аутсорсинг кампания в Сомали подготовила почву для серии впечатляющих событий, которые позже привели к совершенно невероятному росту влияния «Аль-Каиды» на Африканском Роге. Однако к масштабному восстанию в Сомали привела не только программа ЦРУ по сотрудничеству с полевыми командирами. Жертвы среди гражданского населения, ставшие результатом войн в Ираке и Афганистане, преступления в Абу Грейб и Гуантанамо укрепили убеждение в том, что Соединенные Штаты вели войну с исламом. С одной стороны, США старались поддерживать в Могадишо преданных им полевых командиров, с другой стороны, реальные действия Вашингтона после 11 сентября привели к созданию коалиции бывших полевых командиров и религиозных движений, которые стали оспаривать власть американских доверенных лиц над Сомали. Этот ответный удар был вызван именно политикой США в Сомали и за рубежом.
Юсуф Мохаммед Сиад рассказал мне, что ЦРУ впервые вышло на контакт с ним в Дубай в 2004 г. [1049] Знаменитый сомалийский полевой командир, известный также под боевым псевдонимом Индаад (Белые Глаза), был наряду с Мохаммедом Каньяре одним из тех бандитов, которые разрушили Сомали в ходе гражданской войны, продолжавшейся в стране все 1990-е гг. Индаад твердой рукой взял власть над районом Нижний Шабель, провозгласив себя губернатором [1050] . Пришедший к власти в результате жестокой паравоенной оккупации Индаад заслужил прозвище Мясник. Он занимался операциями по контрабанде наркотиков и оружия через порт Мерса, наживаясь на царившем в стране беззаконии [1051] . Как и Каньяре, он имел в подчинении многочисленное ополчение и технические средства — вооруженные пикапы. Однако, в отличие от Каньяре, он поддерживал дружеские отношения с маленькой группой исламских радикалов — не более чем пылинкой в хаосе, царившем в Сомали в 1990-е гг. Он открыто признавал, что предоставлял убежище и защиту некоторым из тех людей, за которыми охотился Вашингтон. Это сделало его объектом, привлекательным для ЦРУ. По его словам, в Дубай он встретился с человеком, который отвечал за действия Управления в Восточной Африке. «Они предложили мне деньги, они предложили финансировать контролировавшийся мною регион. Путем сотрудничества с США я должен был приобрести влияние и власть, — вспоминал он, когда мы встретились в Могадишо в июне 2011 г. — Люди из ЦРУ все время говорили мне, что те, кого я защищаю, — преступники, взрывавшие посольства США, они представляют угрозу всему миру. Они хотели, чтобы я передал им этих ребят» [1052] .
1049
Интервью автора с Юсуфом Мохаммедом Сиадом, июнь 2011 года.
1050
Ken Menkhaus, «Governance without Government in Somalia: Spoilers, State Building, and the Politics of Coping», International Security 31 (3) (winter 2006–2007): 74-106,85, www. mitpressjournals.org/doi/abs/10.1162/isec.2007.31.3.74.
1051
Bruno Schiemsky, Melvin E. Holt Jr., Haijit S. Kelley, and Joel Salek, «Report of the Monitoring Group on Somalia Pursuant to Security Council Resolution 1587 (2005)», UN Security Council, October 4, 2005, pp. 23–24.
1052
Интервью автора с Юсуфом Мохаммедом Сиадом, июнь 2011 года. Если не указано иного, все цитаты Индаада взяты из указанного интервью.
Однако Индаад видел в действии поддерживаемый Штатами союз полевых командиров и не хотел иметь с ним ничего общего. По его мнению, они убивали сомалийцев в интересах иностранной державы. «Их нанимали для того, чтобы охотиться за теми людьми, которые были нужны американцам. Они издевались над своими пленниками — раздевали их догола, заклеивали рот скотчем, — вспоминал он. — Полевые командиры убивали людей, отпущенных американцами, потому что не хотели, чтобы те рассказывали о своем заключении».
Кроме того, сам Индаад находился в процессе превращения из пьяницы-гангстера в того, кто, по его мнению, представлял собой правоверного мусульманина. Когда американцы в 2003 г. начали оккупацию Ирака, Индаад, как и многие мусульмане всего мира, считал США «заносчивыми», а их действия — крестовым походом против ислама. «Слова, сказанные президентом США против ислама, вторжение в Ирак и война в Афганистане побудили меня принять решение не идти на сотрудничество с ЦРУ, — вспоминал он. — Я отказался от всех их предложений». Вместо этого Индаад решил направить свои силы на разгром связанных с США полевых командиров. «Администрация Буша переоценивала силы «Аль-Каиды» и Усамы. Однако когда они вторглись в Ирак, мы все решили, что это — удар по исламу. Это была самая большая победа «Аль-Каиды», именно поэтому мы ее и поддержали», — утверждал Индаад.