Грязный свет. Браво Его Величества

Все известные фамильные ветви шли от имени их основателя. Гарвин, пра-пра-пра-родитель Цесы, первым разработал схему подчинения Таланта его обладателю. До введения его системы обучения талантливые люди не всегда могли контролировать магические действия. Все творения были спонтанными и хаотичными и зависели исключительно от степени желания творящего и его настроения. Гарвин путем долгих и упорных тренировок и экспериментов вывел основные методы применения Таланта в зависимости от ситуации: творение, трансформация, воздействие, защита. Четыре основополагающие системы ТТВЗ, как называли её Магистры в процессе практики, впоследствии обросли новыми течениями, претерпели несколько преобразований, стали более изощренными и эффективными. Основоположник новой системы обучения также был генератором идеи создания Магического Магистрата и даже успел реализовать её. Имя Гарвина навсегда осталось в истории, положив начало новой фамильной ветви, дочери которой именовались ди Гарвин, а сыновья - Гарвиннер. Именно поэтому Цеса могла по праву гордиться своей фамилией, но разглашать её не стремилась, потому как испытывала от этого больше проблем, нежели получала привилегий. А еще ей стало безумно интересно узнать хоть что-то о своих спутниках, учитывая тот очевидный факт, что они досконально ознакомились с её личным делом и знали о ней, как она подозревала, практически все.

– Нет, детка, так просто ты обо мне ничего не узнаешь. И засунь свой Талант себе в жопу, иначе нечем будет пользоваться.
– Джог ехидно изображал ухмылку карточного шута, с аппетитом уплетая последний кусок мяса.
– Ты лучше вот на эту рожу посмотри, - браво кивнул в сторону Аратима, - никого не напоминает?

– Джог, не начинай, а? Я не разглашаю тайну своего происхождения.
– Совершенно спокойно ответил Аратим, видимо, заранее зная, что его происхождение для наблюдательных людей не может являться секретом.

Цеса поняла намек мгновенно и решила более детально изучить внешность специального поверенного и уловить хотя бы малейшее сходство с кем-нибудь сильно известным. Ветер то и дело менял направление, от чего пламя колыхалось и освещало лицо Аратима с самых неожиданных ракурсов. Голубые глаза с вызовом смотрели на ведьму, стальной взгляд, казалось, сопровождал каждое движение мысли Цесы. Овал лица приобретал новые очертания вслед за отблесками костра: высокий лоб, ярко очерченные брови, невыраженные скулы и совсем уж не волевой подбородок, надменное выражение и презрение. А через минуту все наоборот: самый обычный лоб, самые обычные послушные черные волосы, сосредоточенный взгляд, слегка нахмуренные брови "домиком" и все та же надменная полуулыбка пухлых губ. Аратим был однозначно похож на кого-то, кого Цеса видела неоднократно, но с большой вероятностью того, что больше сходства у него было с матерью, чем с отцом.

Перебирая в голове всех, кого ей доводилось лицезреть благодаря всемирной славе, ведьма не заметила, как умяла последний кусок мяса. Она с сожалением посмотрела на пустую тарелку в своих руках, и тут взгляд Цесы упал на забытую всеми вершительницу судеб - многострадальную монетку, которая стала виновницей превращения специального поверенного в шеф-повара.

– Нет...
– видимо удивление Цесы было слишком выразительным, так что Джог самодовольно улыбнулся.

– Видишь, Тима, я же говорил тебе, что у тебя все на роже написано, тупорылая ты обезьяна!

– Нет...
– Цеса подняла монетку, повертела её в руках, рассматривая профиль Его Величества, и приподняла её на уровень лица Аратима.

– Собственной персоной!
– провозгласил Джог, по-шутовски отвешивая поклон специальному поверенному и делая прихлебательский жест рукой.

– Что, правда? Бастард?
– ведьма продолжала сравнивать незамысловатый портрет на монетке с физиономией Аратима, поворачивая её под разными углами.

– Ага. Только не от того, на кого ты грешишь. Вилестан, старая шельма, на заре своих лет постарался...
– Джог с негласного позволения Аратима с потрохами выдал тайну его происхождения.

– И был отправлен на тот свет накануне моего признания.
– С горькой ухмылкой сознался специальный поверенный.
– Мне было восемь...

Глава 9.

– Какой урод привел сюда этого мелкого ублюдка?!
– резкий крик остервеневшей от постоянной борьбы за власть дамочки нарушил тишину королевских покоев.

Вот уже несколько недель в этой комнате не было солнечного света и свежего воздуха: опытная сиделка Его Величества делала все для того, чтобы он поскорее отправился на тот свет. Третья супруга Короля Вилестана с говорящим именем Гадильда несколько лет выстраивала ему гроб собственными руками, складывая его из стеклянных баночек с различным содержанием, которое, мягко говоря, плохо сказывалось на здоровье энергичного пожилого человека. С её же тяжелой руки трагически погибла вторая супруга Короля с не менее говорящим именем - Милана, на которую случайным образом упала люстра. Милая, тихая и кроткая женщина не выдержала такого удара судьбы и скончалась спустя неделю, не приходя в сознание и не успев попрощаться с детьми. При этом каждая собака во дворе прекрасно знала, чей след первым отпечатался на пепелище погребального костра. Но все продолжали смиренно ходить и улыбаться друг другу в наглые, насквозь прогнившие лица, что несказанно бесило юного наследника трона - Користана Второго.

Сложные взаимоотношения отца с женщинами никогда не оставляли равнодушным подрастающего сына. Матери Користана, первой супруге Короля, хватало ума не обращать внимания на мелкие прегрешения своего супруга. Мудрая и знающая Кристина всегда рассчитывала только на собственные силы и понимала, что ни в коем случае нельзя плодить сплетников и интриганов внутри родного дома. За долгие двадцать лет её власти при дворе никто не смел сказать лишнее слово и сделать неверный шаг. Сын все это время наблюдал, как мать умело проворачивает дела, не обращаясь к помощи отца, а тот в свою очередь в своей оригинальной разгульной манере, как может, управляет государством. Достойная женщина умерла по-королевски: во время официального визита послов Аралии её сердце, наконец, не выдержало и перестало биться, отстучав до этого ровно пятьдесят два года. Користану было пятнадцать. В этот год он прозрел.

Двор впервые в жизни юноши остался без присмотра, что не слабо испугало наследника, поскольку он по наивности своей полагал, что управляла всеми его покойная мать, а теперь начнется рассадник мерзости и беззакония. Однако его печальные ожидания не оправдались: истинное положение вещей он начал осознавать лишь тогда, когда его общение с отцом стало вынужденно более частым. Развратник и потаскун Вилестан оказался не таким простым парнем, каким хотел казаться. Никто не перестал ходить по струнке, все продолжали благоразумно молчать и действовать, а Его Величество так же, как и раньше, якобы праздно проводило время. Однако двор стоял, жил своей жизнью, шептался, женился и сгорал от неразделенной любви, но молча, что заставило юношу призадуматься. Целый год он всеми правдами и неправдами выяснял тактику правления отца, выслеживал его поверенных, пока в итоге не попался самым глупым образом роясь в документах Его Величества, предварительно сперев ключ от комнаты у охраны.

Вилестан, ничем не примечательный мужчина средних лет с хитрым прищуром голубых глаз, вошел как раз в тот момент, когда шкодивший отпрыск добрался до личных дел специальных поверенных. Сын внутренне сжался, не зная, чего ожидать от родителя, которого иначе как "вещью в себе" не называл никто. Его Величество прикрыло за собой дверь, подошло к столу, облокотилось на него с противоположной стороны от виноватого взгляда мальца и хитро улыбнулось. Користан настороженно ждал, что же будет дальше, а отец после минутной паузы улыбнулся еще хитрее и произнес одно лишь слово: "Пора!". Именно это короткое "пора" ознаменовало новый этап в жизни наследника, в течение которого он узнал для себя очень много нового.

Первым делом его посветили в тайну дворцовой тишины, отчего юному наследнику сделалось дурно, и он даже подумал отказаться от трона. Однако этот вопрос был решен весьма быстро банальным предложением придумать собственный способ избавления от паразитов и гадов. Користан приободрился, но уже следующий удар судьбы заставил его вновь задуматься о своем истинном предназначении. Буквально на следующий день после содержательного разговора с отцом и обыска в его комнате, наследник отправился на перевоспитание, угодив в одну группу с тогда еще безобидным Джогом. Последний, являясь мальчиком для битья, не вызывал в наследнике никаких эмоций, кроме жалости и желания хоть как-то помочь мальчугану. Однако сделать этого он не имел права, ибо должен был на время обучения подчиняться всем указаниям Мастера. Жестокость других подростков поражала Користана, он не мог видеть издевательств и насмешек, которым подвергали особо отстающих учеников, но вынужден был терпеть и не вмешиваться. Юноша верил, что все вопросы можно решать более дипломатично и умно, как делала его мать, пусть и с постоянными консультациями Его Величества и по его указанию и наводке, как выяснилось позже.

Тренировка силы давалась наследнику легко - он быстро пришел в форму, необходимую для освоения приемов боя и обороны, однако на первой же схватке неудачно оступился, заработав первую в жизни боевую травму - удар деревянным мечом по спине. Все бы ничего, да только вся сила замаха пришлась на позвоночник, отчего наследника с почестями отправили в лазарет. Каждый из них бывал здесь не один и даже не два раза, систематически получая ушибы, ломая носы, руки, ноги и даже уши. Это было в порядке вещей, и Користан быстро привык, что кто-либо из группы отсутствует неделю или две, а потом снова выходит перевязанный и перебинтованный и начинает наверстывать упущенное. Никто не обращал внимания на таких доходяг, дожидаясь, пока их снова не выпустят на тренировку, ровно до тех пор, пока в лазарет не попал Джог. В тот день наследника распирало от несправедливости происходящего, и он даже готов был нарушить договор с отцом и вступиться за мальчика, но опоздал. Он с ужасом смотрел на лужу крови от рассеченного сухожилия, на шокированного мальчугана, умом понимал, что нужно что-то делать, но не мог даже двинуться, в то время как остальные зачинщики скандала уже давно скрылись из виду. Мастер с безучастным видом прошел мимо, бросив что-то вроде "тоже мне боец". Користан мысленно наплевал на все договоры с отцом, решил, что ни одно соглашение не имеет права превратить его в безжалостную тварь, поднял мальчугана и отнес его в лазарет.