Гуд бай, Америка! Книга 2

— Хорошо! Назовем того, кто стал первопричиной нашего появления «Некто». Зачем он это сделал? Напрямую, косвенно или напрягая астральные струны, уплотняя нить вероятности. Я предполагаю, что он совершенно не представлял получившийся результат! Он — Творил! Творчество! Вот что объединяет все человечество и его дела! Творчество дает смысл существованию человека на Земле, заставляя материализовывать его в предметах, стихах, фильмах, в отношениях, во всем! Так вот! Я хочу научить вас: «Творить»! — Оглядел затихший зал. — Вижу не очень понятно… Попробуем конкретизировать! Вот, возьмем прилежного студента, например его, — указываю на явного отличника, — которому вложили в голову научный материализм и еще много других постулатов. И возьмем другого студента, который проспал все лекции и в его голове один ветер, — я поглядел на вихрастого парня, и все засмеялись, когда он начал возмущаться, что: «Почему чуть что, то сразу он!» — Ставим им задачу на первый взгляд неосуществимую. «Материалист» подумает, подумает и напишет заключение, что, согласно научным постулатам, сие действие невозможно. А прогульщик не знает об этом и проводит эксперимент за экспериментом, в итоге добиваясь решения поставленной задачи. Почему? Потому что он меньше ограничен в рамках творческого потенциала!

— Это, что же! Чем меньше знаний — тем больше творчества? — выкрикнула девушка с передних рядов.

— Конечно — нет! Знания нужны, чтобы избежать пройденные ошибки и идти к цели опираясь на их багаж.

— А можете назвать или показать пример? — Спросил солидный слушатель из числа преподавателей.

— Пример… Например, мне сказали, чтобы я добился открывания двери при моем приближении. Какие есть варианты? Давайте, высказывайтесь!

— Механический привод от нажатия кнопки! Световые датчики! — Раздались предложения от студентов.

— Вот! Вы мыслите в привычном вам диапазоне, основываясь на имеющиеся знания. А в недавнем прошлом просто бы поставили привратника!

— Ха-ха-ха! — Грохнул лекторий.

— А еще можно так! — Я махнул рукой выпуская рвущуюся из ладони энергию, которая распахнула тяжелую дубовую дверь, со стуком ударив створки о наружную стенку. — Это я называю Творчеством! Сделать то, что другие считают невозможным!

Сказать, что успех моей первой лекции был огромным, это сильно приуменьшить результат. Успех был оглушающим, выводя слушателей за рамки привычного и призывая к чему-то великому, приобщая к избранной касте творцов, даже если пока просто в мечтах.

Я пошел по простому пути на своих лекциях для всех желающих, создавая атмосферу двухстороннего общения с аудиторией, где задав определенную тему мы «творили», придумывая фантастические и не очень решения тех или иных задач, иногда дававшие неожиданные эффекты при воплощении возникших идей в материальном виде в основном от «технарей», принявшие за истину мой единственный постулат: «Невозможного — нет!»

Кремль, Сталин.

— Что скажешь, Инокентий! — Иосиф Виссарионович уже дымил трубкой, со смешинкой поглядывая на своего соратника, чаще всего отдувающегося за всех при докладах главе государства.

— Не устроит мой крестник нам тут революцию? Взял и отменил научный материализм!

— Товарищ Сталин… Вы же знаете об излечении онкобольных детей в клинике на Каширке этой супружеской четой. А еще есть результаты по многим научным направлениям, хоть и не связанных с нашим гостем напрямую, но давший толчок к новым разработкам именно после его лекций, на которых обсуждались эти темы. И ничего крамольного он не утверждает, призывая лишь развивать творческий потенциал. К тому же в идеологические дебри не лезет, высказавшись лишь однажды, что уважает любую идеологию, которая идет во благо общества.

— Как думаешь… — Сталин сделал длинную паузу, выпуская струйку ароматного дыма и глядя в пространство. — Кто он?

Жизнь наша устаканилась, войдя в определенный ритм, где было много свободного времени для семейного общения, так как мы сами регулировали свои общественные нагрузки. Я установил для себя чтение лекций от имени «творца» один раз в неделю и расслаблялся в домашних делах, иногда помогая жене в ее работе целителя, к которой мы привлекли молодую пару из известного ведомства, передавая им опыт и навыки работы с кристаллами. По известным побочным эффектам, хе-хе, именно молодая пара могла достаточно эффективно раскачивать свою энергетику, выпуская «пар» понятным способом. Успехи на этом поприще уже имелись, и я со смехом наблюдал за их развитием, предостерегая от излишнего усердия при зарядке кристаллов и получше предохраняться в процессе. Молодые «лекари» краснели и кивали, горя глазами в фанатичном пламени познания неизведанного, дающего необыкновенные возможности и весьма приятные ощущения, ха-ха!

Почти каждый вечер мы ходили в кино или театр, что помогало Мери в изучении русского языка, которое проходило с известными трудностями для любого иностранца. Но милая справлялась, мило картавя и неправильно расставляя ударения.

— Муш мой! А давай попр-росим дядю Сэма купи-ить фильм с моим участьем! — Высказалась как то она после просмотра американского вестерна. Я мысленно обозвал себя болваном и уже через неделю хохотал, смотря на экране сцену «призыва о помощи», где невидимый «помощник» раскачивал бьющуюся в агонии девушку, наполовину высунувшуюся из окна с искаженным от «страдания» лицом.

— Ха-ха-ха! — Вторила мне рядом моя половинка, пламенея румянцем. Это зрелище так нас воодушевило, что придя домой мы как самые нетерпеливые подростки кинулись в объятия друг к другу и с трудом добрались до кровати и то лишь благодаря отсутствию нашего любимого ковра.

— М-м! Какой ты горячий! Мой Инчу-Чун! Помнишь, как привязал меня к столбу позора? Накажи меня! — Мы уже были в полной «боевой» готовности, сплетясь голыми телами, и я со стоном вошел в супружницу, раздвигая напряженным орудием гладкие складочки, а жена специально сдвинула ножки, чтобы показать свою жертвенную невинность, перед «насильником». Я рыча задвинулся до упора и сжал в порыве страсти брызнувшую молоком грудь жены, вызвав болезненный стон раненной оленихи, которая запрокинула голову, прикрывая свои необыкновенные глаза, и отдалась трагическим обстоятельствам переживая необыкновенные «страдания». Яростно овладеваю своей «жертвой», которая видимо от горя очень бурно кончила и вопреки сценарию обняла своего мучителя, рухнувшего в процессе яркого финиша на распластанное под ним тело.

— Муш мой! — Довольная жена погладила меня по спине и пожамкала мои расслабившиеся булки. — Каждый раз в такие моменты я благодарю Бога за то, что послал мне тебя. — Прошептала, глядя глаза в глаза и целуя с любовью и благодарностью.

— А я благодарю за тебя! — Ответил взаимностью и вскоре мы опять вспыхнули желанием и уже не спеша с нежными стонами и вздохами принялись любить друг друга, уходя в привычный астрал совместных чувств и мыслей, сплетая тела и души в одно целое.

— Бо-об? А что мы будем делать? — Я посмотрел на жену в зеленом дождевике, резиновых сапогах и с корзинкой в руке. За руку держалась ее маленькая копия по экипировке, весело размахивая своей корзиночкой.

— Мы идем на охоту!

— О-хот-та… Я еще не знаю такого слова.

— Тихая охота! Мы идем за грибами!

— Ур-ра! Грибы! — Настя запрыгала, а Мери неуверенно посмотрела на мою решительную физиономию, стесняясь прямо высказать свои сомнения в здравом уме своего мужа. Величественный сосновый бор расстилался прямо перед нами, к которому привел нас неизменный Антон, вручив мне планшетку на которой была нанесена карта местности и заметные ориентиры в виде двух просек и высоковольтной линии ограничивающие квадрат наших блужданий. Эмилия с нянькой остались в лесном санатории, в который мы заселились вчера вечером, уехав на выходные из города, чтобы напитаться красотой осеннего леса и насладиться его тишиной, нарушаемой лишь птахами, да редкими возгласами отдыхающих.

— Вперед! — Скомандовал я, взмахнув подобранной палкой и вглядываясь вдаль, ориентируясь на поросль небольших елочек вдоль широкой просеки. Грибы не заставили искать себя, почти сразу заиграв своими разноцветными шляпками, и Настена со счастливым криком бросилась к ним сообщая о своей находке.

— Это сыроежка, а это масленок. Съедобные. Ты лучше туда посмотри! — Под кустиком папоротника стояли два могучих красавца из семейства белых грибов, будто обнявшиеся два богатыря приготовившиеся к битве с врагом.