Гуль

Уже в десятый раз Кирилл разложил на столе кусочки тканей гуля. Вооружился колбой и пипеткой. Одно время Кирилл проговаривал, то, что он делал. Держал меня в курсе дела, а параллельно подбадривал себя. Но после пятой или шестой попытки (на каждую уходило не меньше часа) он замолчал и работал в тишине. Я лишь косвенно понимал, что он делает, но зато хорошо запомнил практическую часть: сейчас Кирилл будет наливать капельки из колбы на ткани гуля и по очереди смотреть на них в микроскоп. Одни из них сжимались, другие шипели, третьи растягивались, а четвёртые становились рыхлыми и рассыпались прямо на стеклышке. Каждый из кусочков показывал разную реакцию на разную жидкость. Мне казалось, что это хороший знак. Если Кирилл пытался решить задачу методом перебора, вариативность ответов должна была в этом помочь. Тем не менее, я слышал лишь его вздохи. Раздраженные и самую малость обреченные. Вздохи, после которых, Кирилл сметал образцы в контейнер и начинал всё заново

После десятой попытки он выпрямился, снял перчатки и швырнул их на стол.

— Во всяком случае, ты попытался. — сказал я.

— И не зря, — ответил Кирилл.

— Правда?

— Иди сюда!

Я подошел к столу. Кирилл достал из сумки ещё два кусочка ткани. Раньше эти кусочки были частью какого-то внутреннего органа полугуля-полуальгуля. На один из кусочков он налил голубоватую жидкость, а на второй не стал. Затем он взял другую пробирку и капнул из неё на пустой кусочек. Капля впиталась. Усохшая ткань давно умершего гуля чуть порозовела и стала сильнее пахнуть. Кирилл капнул на второй кусочек. Капля опустилась на ткань и собралась на ней пузырьком, точно сгусток подсолнечного масла на горячей сковородке. Она скользила по ткани при любом дуновении ветра, иногда разделялась, а потом собиралась обратно.

— Видишь, не впитывается? — сказал Кирилл.

— Вижу, — ответил я. — И что это значит?

— Это значит, что я могу подарить тебе немного времени, — Кирилл посмотрел на меня. — Если оно тебе, конечно, нужно.

Полдня Кирилл разливал капельки по кусочкам гуля и нашёл подходящую. Подобранный компонент он назвал нервнопаралитическим блокатором. Это была комбинация химических элементов, которая без последствий приостанавливала любую активность соприкасаемых клеток. Он облил меня пояснениями с ног для головы, насыпал полные карманы определений и завалил химическими формулами. Я слушал, кивал и понял из его рассказа следующее: нервнопаралитический блокатор — это заморозка. Новокаин или любая другая подобная ему хрень. Но расширенного действия. Соприкасаясь с тканями, вещество Кирилла не только «препятствует генерации импульсов в окончаниях чувствительных нервов и проведению импульсов по нервным волокнам», но и «препятствует обмену веществ внутри клетки, что временно блокирует её природную функциональность». Короче: клетки замораживаются и перестают делать то, что обычно делали.

Казалось бы, как это может мне помочь? Обколовшись блокатором, я приду к Игнату бесчувственным тюфяком и… что?

— При правильной дозировке и тягучести вещества мы сможем создать оборонительную колбу внутри твоего пищевого канала, желудка и даже рта, — сказал Кирилл.

— Ого. Это как перед пьянкой съесть масло, чтобы не так сильно вставляло?

— Очень похоже. Только масло работает, как непосредственная защитная оболочка, мешающая проникновению алкоголя в кровь, а блокатор деактивирует активность клеток. Содержимое твоего желудка будет соприкасаться со стенками, по питательное вещество в организм поступать не будет.

— И это сработает?

— Откуда мне знать?! — Кирилл хлопнул себя по ногам. — Блокатор должен дать тебе время.

— Значит, я смогу съесть мясо, но полного обращения не произойдёт, потому что мой желудок не переварит его.

— Теоретически, да.

— Теоретически? — я склонил голову и посмотрел Кириллу в глаза.

— Ты дал мне на всё про всё десять часов и хочешь, чтобы я дал тебе гарантии?! — Кирилл взъерошил волосы. — Результат эксперимента вообще случайно получился. Я рассчитывал с помощью препарата полностью нейтрализовать способность клеток к изменению. Но не вышло. Если тебя не интересует временный блокатор, то прости. Больше ничего я тебе предложить не могу.

— Почему же не интересует? — я прошелся по лаборатории, взял бутылку и несколько раз подбросил её в воздух.

Кирилл, заметив, что я с головой погрузился в мыслительный процесс, занялся делом. Годный экспериментальный образец из колбы нужно было размножить до нескольких литров.

Батарейка у Кирилла садилась. Рано или поздно это должно было случится. Он подолгу смотрел на компоненты, сделался медлительным и сонным. И всё же работу он завершил. На столе появилась полуторалитровая бутылка с голубоватой жидкостью.

— Полощешь рот и горло, пока не почувствуешь покалывание и онемение, потом пьёшь маленькими глотками. Выпить нужно всю бутылку, — Кирилл почесал за ухом. — Должно хватить.

— И потом я смогу… есть?

— Да. Блокатор действует около сорока минут, но я бы не рисковал держать еду в желудке больше получаса. Потом нужно хорошенько проблеваться. Выпить много жидкости и опять проблеваться. Много жидкости и… ну ты понял. Чем больше повторений, тем больше шанс, что внутри ничего не останется. Когда действие блокатора будет подходить к концу ты почувствуешь жжение — он начнёт выделять опасную кислоту.

— Ясно.

— Впрочем, — Кирилл обречённо пожал плечами. — Всего полчаса. Сомневаюсь, что они тебе помогут.

— Попробовать стоить.

— Что ты собираешься делать?

— Съем мясо и за следующие тридцать минут постараюсь вытащить из него как можно больше информации.

Сомнений и неизвестных было слишком много. Но самое плохое — я не знал, как ведут себя зародыши после обращения в гуля. После обращения в зародыша я потерял сознание и провалялся в отключке всю ночь. Если с гулем также, то ничего не выйдет. Я спросил об этом Кирилла.

— Не думаю, что ты испытаешь похожую перезагрузку. Разница клетчатой структуры человека и зародыша огромна. Твоему организму потребовались все силы и энергия, чтобы измениться. Разница между зародышем и гулем существенна, но не столь велика. Ты ощутишь слабость и другие побочные эффекты, но останешься в сознании. Мало того, что разница в изменениях не столь велика, так и твой организм теперь намного сильнее, а значит легче выдержит.

— Будем на это надеяться.

— Но полчаса — это всё равно мало, — Кирилл помотал головой. — Разговор может затянуться на несколько часов. Особенно, если он хочет посвятить тебя в какую-то тайну. А может он вообще решит поговорить с тобой об этом завтра, когда ты окончательно… ну ты понял.

— Ты его недооцениваешь. Игнат слишком нетерпелив и слишком болтлив. Мне нужно будет лишь закинуть удочку.

— И через тридцать минут ты просто встанешь и уйдёшь?

— Нет. Кто-то должен будет нас прервать, — я помассировал лицо руками.

— Допустим получится. А дальше?

— Дальше я расскажу всё Зимину и буду молиться, чтобы он от меня отстал. А с Игнатом… Не знаю… пропаду на время под предлогом поиска себя. Он верит в это. Там уже буду думать.

— Звучит слабенько, — Кирилл помотал головой.

— Как и твоё пойло, — сказал я и взял со стола бутылку. — Спасибо.

— Пожалуйста. Надеюсь ты не захочешь меня сожрать, после всего того…, — Кирилл замолчал и посмотрел в пол. — Мне нужно поспать.

— Отдыхай.

Покинув научный центр, я позвонил Марку и попросил, чтобы тот прислал ко мне Теплого. Через час мы встретились в кафешке неподалёку от научного центра. Ещё через час я ехал в такси к логову Игната.

Глава 22. Съел что-то не то

Таксист остановился возле покрасочной, дождался, когда я выйду, и уехал. С рюкзаком на плечах я пошел к логову, но перед этим спрятался возле забора и достал бутылку. Выставив на браслете таймер на тридцать минут, я открыл бутылку и последовал инструкциям Кирилла. Набрал жидкость в рот, прополоскал и выпил мелкими глотками. Онемение во рту наступило быстро. А вот внутри ничего похожего я не заметил, хотя чувствовал, как жидкость медленно скатывается по пищевому каналу в желудок. Когда в бутылке оставалось на пару глотков, я понял, что блокатор работает. Я пил и ощущал прохладу напитка, а ведь он был теплым. Значит прохлада — эффект, которого добился Кирилл. Допив блокатор, я нажал кнопку «старт» на таймере, и быстрым шагом пошел к логову. Время пошло.