Гуляла смерть в фате венчальной (сборник)

Рассмеявшись, Лев вскинул большой палец — отличный комментарий! — и отправился в информотдел. Когда он вошел, Жаворонков спорил с пресс-секретарем Халяшина, который клялся и божился, что его босса на месте нет и не предвидится. Взяв трубку у капитана, Гуров представился и жестко уведомил:

— …Нам тут муси-пуси разводить некогда. Если господин Халяшин не желает, чтобы его сегодня же объявили в федеральный розыск — а это я гарантирую сто против ста! — пусть он сам позвонит мне и назначит место и время встречи. Мой телефон вам сейчас сообщат.

Вернув трубку Жаворонкову, он неспешно направился в свой кабинет. В принципе, намеченная им встреча с Халяшиным могла носить чисто дежурный характер, и столь жестко настаивать на ее проведении, может быть, и не стоило бы. Однако Льва несколько задело стремление некоторых людей поставить себя в особое, привилегированное положение только на том основании, что их банковский счет имел девять нулей. Понятное дело, иметь миллиарды никому не возбраняется. Но закон един для всех, независимо от их отсутствия или наличия. Помнить об этом должен и Халяшин.

Когда Гуров вошел в свой кабинет, его телефон запиликал электронным голосом: «Кто там? Кто там? Кто там? Кто там?..» Это был пресс-секретарь Халяшина, который сообщил, что его патрон готов с ним встретиться ровно через час в закрытом мужском столичном клубе «Наутилус». Сунув телефон в карман, Лев мысленно отметил: «Вот это уже лучше. А то, понимаете ли — он «никак не может»!..»

…«Наутилус» размещался в элитной высотке, занимая весь ее второй этаж. Миновав строгого консьержа, напоминавшего отставного профессора математики, в вестибюле первого этажа, здоровенного охранника у входа на второй, Гуров вошел в просторный зал, обставленный в стиле кают-компании супердорогой подводной лодки. Закрытые снаружи здания густо тонированным стеклом оконные проемы изнутри были оформлены под огромные круглые иллюминаторы. В оформлении интерьера было использовано все самое дорогое и изысканное — красное и черное дерево, мореный дуб и карельская береза, натуральная кожа и бархат, золото и розовый мрамор, горный хрусталь и слоновая кость…

Встретивший Льва мужчина средних лет в костюме, напоминающем мундир флотского офицера позапрошлого века (только непонятно, какой именно страны) — судя по всему, кто-то из обслуживающего персонала этого заведения, — проводил его в отдельный кабинет. В роскошном кресле у окна (вернее, иллюминатора) неспешно дымил сигарой гражданин лет пятидесяти с бледноватым лицом и большими залысинами, который никак не отреагировал на появление Гурова.

Пройдя к свободному креслу напротив, Лев сдержанно поздоровался, на что его визави лишь молча кивнул.

— Господин Халяшин, я хотел бы задать вам несколько вопросов, — словно не замечая его подчеркнуто отстраненного вида, Гуров положил ногу на ногу и чуть заметно усмехнулся — сам он не испытывал и малейшей скованности. — Как вы оцениваете одного из ваших коллег — Валентина Золотилова? Ну, скажем, как бизнесмена, как человека?

Глядя на дымящийся конец сигары, Халяшин сухим, бесцветным голосом обронил:

— Никак. У нас с ним нет никаких контактов.

Ничуть не стушевавшись, Лев невозмутимо продолжил:

— Но вы и он — конкуренты. А конкурентов, как правило, изучают досконально. Это ведь жизненно важно — знать сильные и слабые стороны человека, который в любой момент может предпринять нечто такое, что может резко сместить равновесие в его пользу. Вам не кажется?

— Нет, — впервые за все это время его собеседник окинул внимательным взглядом своего гостя. — Он мне не конкурент. Что бы он ни предпринял, равновесия ему не поколебать.

— Может быть… — Гуров, как опытный шахматист, неспешно выводил на «четвертую горизонталь» их беседы «пешки» своих вопросов, перед тем как вывести более тяжелые «фигуры», чтобы в нужный момент объявить «шах». — Но дело вот ведь какое… В последнее время кто-то усиленно пытается ослабить его позиции, в том числе и путем использования методов, которые подпадают под УК. Во время свадьбы неизвестно кем был убит его тесть Лещев. Сегодня ночью, имитировав причастность Золотилова, кем-то был убит адвокат Коконин…

— Что, Коконин убит? — несколько оживился Халяшин.

— Да, ударом биты по затылку, — как о чем-то, не слишком значащем подтвердил Лев. — И вот, исходя из логики происходящего, любой сыщик вынужден задаться вопросом: а кому все это выгодно? Заклятых врагов у Золотилова как будто не наблюдается. Ну а мир современного российского бизнеса назвать дружелюбным и склонным к миндальничанью едва ли можно. И что тогда остается думать?

— Что думать? Как говорят французы — ищите женщину, — пыхнув дымом, Халяшин многозначительно посмотрел на Гурова.

— Да, вы правы. В этой истории фигурирует некая женщина, связанная с очень богатым господином… — согласился тот, рассеянно глядя на яркое, красочное панно из уральских самоцветов, украшающее стену напротив.

— Вот о ней-то и речь… — Халяшин своей сигарой изобразил нечто замысловатое. — Найдете ее — все вопросы отпадут сами собой.

Закончив разговор, Гуров попрощался и направился к выходу.

«Похоже, у мужика серьезно барахлит поджелудочная… — мысленно определил он. — Да и почки тоже далеки от идеала. А что поделаешь? Миллиардные состояния просто так не обходятся… Что-то — находишь, а что-то при этом и теряешь». 

Глава 10

Станислав Крячко во главе целой команды оперов и спецназовцев свалился на алмазный прииск как снег на голову. Все работы, кроме технологических процедур непрерывного цикла, были немедленно остановлены. Бухгалтерия освобождена от сотрудниц, а помещение опечатано, и у дверей выставлена охрана.

Стас давно уже не командовал таким количеством народа, выйдя на широчайший оперативный простор. Предварительная сверка наличия драгоценного сырья с тем, что фиксировалось в журналах учета, проведенная с участием сотрудников областного ОБЭПа, показала, что расхождений нет и близко. Все было оформлено скрупулезно — комар носа не подточит.

Но Крячко только внешне казался простовато-незатейливым рубахой-парнем, который дальше своего носа ничего не видит и видеть не желает. Будучи в душе по-деревенски смекалистым и по-городски недоверчивым к тому, чем ему пытались «втереть очки», он сразу же обратил внимание на исходный объект этого промысла — алмазоносный карьер. Походив по дну громадной чаши с крутыми склонами, вырытыми в плотно слежавшейся сыпучей породе темного, синеватого оттенка, он обратил внимание на две колонны большегрузных самосвалов.

Одни из них стояли в очереди к приемным бункерам своего алмазодобывающего предприятия, а вот другие отчего-то оказались на дороге, ведущей куда-то далеко за пределы Кузьмичевского алмазного промысла. Подойдя к старшему колонны, Стас выяснил, что эти самосвалы везут отработанную породу, из которой уже извлечены алмазы, вплоть до тех, что размером с песчинку, на горно-обогатительный комбинат у соседнего города Озерищи, что от Кузьмичевска всего в какой-то полусотне верст.

Там года два назад была построена новая импортная линия по извлечению из отработанного кимберлита ряда ценных минералов, в частности — некоторых разновидностей пироксенов и гранатов. Раньше на них не обращали никакого внимания — на первом месте традиционно были алмазы. А все остальное воспринималось как ненужное охвостье. Но со временем дошел черед и до этих минералов.