Гуманитарный конвой 1941

Покрышкин передал Дорогину папку с бумагами доклада.

Владимир Дорогин:

– Хорошо, я изучу его, конечно. Но тут пока преждевременно что-то решать, скорее всего, Вам, Сергей Евгеньевич, нужно будет обсудить этот вопрос с министром иностранных дел. А потом уж рассмотрим Ваши предложения на Совете Безопасности.

Министр иностранных дел Захаров:

– Предложение со стороны политической разведки Израиля, конечно, неожиданное. К нам больше другие предложения поступают со всех концов мира. В основном двух направлений: экономического сотрудничества по миру прошлого и совместных военных действий там же. Здесь весьма настойчива в своих предложениях Китайская Народная Республика. США и члены НАТО пока воздерживаются от каких-либо предложений. Пока только зондируют нашу позицию по вопросу отправки ими делегации на Землю Александры в целях подтверждения факта перемещения в мир прошлого. Наши встречные предложения достаточно просты - снятие всех экономических санкций.

Секретарь СБ РФ Ватрушев:

– Полагаю необходимым проинформировать Вас, коллеги, что по поводу планов практического использования феномена перемещения в прошлое Научным Советом при Совете Безопасности пока не выработаны единые рекомендации. Предложений от членов Научного Совета поступило огромное количество, и все они требует тщательного анализа. По времени трудно сказать, но еще не менее месяца будет затрачено. О выработке единых рекомендаций Вы будете поставлены мною в известность.

Председатель Правительства РФ Медвепутов:

– Тут мимоходом Сергеем Кужугетовичем упоминалось про использование железнодорожного транспорта, принадлежащего СССР, для перевозки гуманитарных грузов. Недавно на пленарном заседании Правительства как раз рассматривался вопрос о влиянии экономических санкций на российское производство различных видов продукции. Так вот, один из докладчиков в своем выступлении отметил, что в связи с экономическими санкциями, повышению курса доллара по отношению к рублю и общими кризисными явлениями в российской экономике , за последние три года грузооборот в российских контейнерных терминалах морских портов по обслуживанию современных контейнерных и паромных судов резко снизился. Но в то же время на различных специализированных и вагоностроительных предприятиях скопилось немалое количество нереализованной продукции в виде 20 и 40 футовых контейнеров и железнодорожных платформ для их перевозки, от которых отказались заказчики. Докладчик уверял, что производители готовы их уступить по цене, близкой к их себестоимости. Предложение хорошее и можно использовать в нашей миссии, через Фонд закупив и подарив эти платформы в распоряжение наркомата путей сообщения СССР, на которых и будем осуществлять доставку гуманитарных грузов с Архангельска. Я тут посчитал, сухогрузы 'Михаил Ломоносов' и 'Холмогоры' Северного морского пароходства вполне справятся с перевозкой порядка 210 таких платформ каждый.

Владимир Дорогин:

– Хорошо, Дмитрий Анатольевич. Передавайте Ваши предложения в Фонд и Невменову. Принципиально возражающие вряд ли здесь будут.

Председатель Правительства РФ Медвепутов:

– И еще насчет контейнеров и железнодорожных платформ для контейнеров. Я думаю в СССР надо везти не только их, но и переходники с современных сцепок на старинные, они были не такими как сейчас, а также некоторое количество бетонных шпал с рельсами и сопутствующими оборудованием. Тогда можно будет выставлять на протянутый на пирсе железнодорожный путь платформу, грузить на нее контейнер, собирать так поезд и местный паровоз сразу будет утаскивать готовый состав. А уж оборот платформ и контейнеров и в 1941-м наладят под такое дело. Тоже какая-никакая, а помощь. Унифицированные контейнеры то еще в мире не известны, не только в СССР.

Владимир Дорогин:

– Принимается. И вообще, коллеги, предлагаю больше не переходить к организационным и техническим деталям гуманитарной миссии, сразу передавайте их в Фонд и в штаб Объединённого стратегического командования 'Север'. Именно они, согласно моего распоряжения, совместно ответственны за формирование гуманитарного конвоя. Ну что, товарищи, пожалуй на сегодня всё.

Специальный представитель Президента РФ Петров:

– Не всё, Владимир Владимирович.

Владимир Дорогин, несколько удивленно:

– А что еще, Сергей Борисович?

Петров:

– Мы забыли назвать нашу гуманитарную операцию кратким названием. Не будем же каждый раз повторять 'Операция по оказанию гуманитарной помощи гражданам Союза Советских Социалистических Республик, подвергшихся вероломному вооруженному нападению со стороны Германии и её союзников'?

Дорогин:

– Есть предложения?

Петров:

– Да. Предлагаю назвать предстоящую гуманитарную операцию как 'Вундерланд', что в переводе с немецкого означает 'Страна Чудес'.

Усмехнувшись, Дорогин сказал:

– Хорошо, принимается. Но только на русском языке. Намек всем, что в 1941-1943 годах другой операции с таким названием не будет. Да и точно будет отражать нас в глазах советских граждан 1941 года.

Глава 16

Лёня Мустейкис, боец-пулеметчик 15-го отдельного пулемётного батальона 23-го укрепленного района Карельского фронта, находился на сторожевом охранении укрепленного пункта. Его аванпост немногим выдавался вперед от линии укреплений батальона. Тишина и отсутствие движений вокруг делали своё "черное" дело, погружая Лёню в полудрему, в которой ему вспоминались красочные картинки его жизни в деревне Удомля Витебской губернии. Его второй номер, в нарушении всех положений о дозорной службе, уже, похоже, не дремал, а просто спал, посапывая. Вспомнив про обязанности 'до слез заинструктированных часовых', он оглядел стоявшие прямо перед ним гряды гранитных высоток.

Перед ним, в шаговой доступности, стояли высотки черных скал хребта Муста-Тунтури, как крепостные башни неприступной стены, разделяющей материк и полуострова Рыбачий и Средний. Хребет являл собою монолитность и неприступность советских границ. Лёня, как и другие пулеметные расчеты батальона, сам находился в опорной точке, вмурованной в одну из таких скал.

В метрах 70-100 от его аванпоста располагались позиции немцев. Казалось бы, чуток пробежать и все, вражеская позиция захвачена. Но горная речушка, разделяющая позиции воюющих, крутые тропинки, ведущие на спуск к речушке и на вершину занятой врагом скалы, холод, ветер, обледеневшие скалы, колючая проволока, пули, свистящие над головой, делают эти сто метров непреодолимыми. В этом неоднократно убеждались красноармейцы, убеждались и немцы с финнами. Идет напряженное противостояние сторон, лишь изредка стороны обмениваются ружейно-пулеметными обстрелами и закидкой мин.

'Нам наступать не надо, мы на своей государственной границе', размышлял Лёня. 'Мы выполнили свою задачу по поддержке пограничников и войск укрепленного района. И знатно немцам крови попортили. Нехай сидят в своих каменных пещерах и не высовываются'. Правда немцы значительно закрепились там, по донесениям разведчиков, высотку превратили в цитадель с глубоко эшелонированной обороной, вырубив в хребте окопы и траншеи в полный рост, устроив орудийные и минометные позиции, ДОТы, бомбоубежища, склады боеприпасов, штабы, госпитали и прочее.

Тут его внимание привлек какой-то странный свистящий шум в небе и он стал поднимать голову вверх, приподнимаясь с бруствера, при этом неловко сдвинул стволом мосинки набекрень свою зимнюю шапку. В попытке разглядеть что-то в светлеющем небе, он не застал момента многочисленных мощнейших взрывов, происшедших на высотках, занятых противником. Эти взрывы застали бойца Мустейкиса врасплох, взрывной волной снеся его с аванпоста - шапка в одну сторону, боец с винтовкой в несколько другую. Ошеломленный таким обстоятельством Леонид, автоматически выверенными движениями принял винтовку на изготовку, все-таки он не салажонок, службу еще в 1934-1939 годах проходил, но палец предательски дернулся, нажав на спусковой крючок. Непроизвольный выстрел был сродни грому взрывов, происшедших несколько секунд назад. Его второй номер, спросонья, сразу схватился за ручку спусковой системы пулемета 'Максим' и открыл огонь в сторону куда-то туда, где враг должен быть. И был весьма удивлен, как и Леонид, как и вывалившийся из ближайшего блиндажа потерянный во времени и пространстве старший лейтенант Листвицкий, что то оравший, махая в руках револьвером. Они все были удивлены тем, что результатом их взбалмошной стрельбы стало то, что нависающая над ними и занятая немцами высотка стала гореть адским пламенем. Горела вся, с запада, с востока, и с ближайшего к ним склона. Вся эта окружающая фантасмагория что-то перемкнула в мозгах Леньки Мустейкиса, взбудоражила все его внутренние желания, напрочь отринув все инстинкты самосохранения. Восторг от вида горящих вражеских позиций просто вскипятил всю его жизненную сущность и он, заорав во все свое молодецкое 30-летнее белорусское горло, ринулся в атаку. Его яростный порыв поддержал второй номер, бросив безуспешные попытки забрать с собой пулемет и схватив попавшуюся под руку арматурину. Листвицкий, то ли от переживаний, что бойцы его взвода вот так хотят массово дезертировать, сдавшись в открытую в плен, то ли от аналогичных Леониду побуждений, заорав что-то нечленораздельное, кинулся в догонку взводного аванпоста. Ошарашенные всем случившимся оставшиеся бойцы первой роты батальона, то ли поддерживая общее сумасшедшее состояние, то ли опасаясь не выполнения приказа старшего лейтенанта Листвицкого, хотя конкретно и не расслышав какого именно, с криками ринулись вслед за умалишенными сослуживцами, поддавшись всеобщей эйфории от вида горящего адским пламенем немецкого укрепрайона. Разбуженный неслыханными ранее взрывами командир батальона майор Непричастный, не выслушав до конца невнятный доклад своего заместителя, но поняв одно, что одна из его рот смогла произвести какую-то диверсию и теперь атакует злосчастную высоту 260, приказал немедленно поднять в ружье весь батальон и поддержать первую роту. Послав в атаку даже всех писарей и конюхов.

Добравшись до немецких позиций, без какого либо противодействия со стороны противника, бойцы 15-го отдельного пулемётного батальона застали удивительную картину. Оставшиеся в живых немецкие горные егеря просто сидели или бродили, нечленораздельно произнося какую-то молитву, постоянно крестились, некоторые смеялись, некоторые плакали и рыдали, некоторые сидели, просто уставившись в определенную точку пространства. Как и захваченный в плен лично Лёнькой Мустейкисом командир укреппункта высоты 260 полковник Карл Руефа, позднее вспоминавший этот день, как день страшного суда, как Армагеддон. А вокруг лежали опаленные тела и разорванные на части куски тел в немецкой форме.