Гурко. Под стягом Российской империи
Шрифт:
— Но, великий султан, их князья заявили, что ведут войну с Оттоманской Портой в союзе с Россией и находятся под ее высоким покровительством.
Голосом резким, не терпящим возражения, Абдул-Хамид прервал министра:
— Если сербы и черногорцы отказались от мира с Портой, я велю уничтожить всех жителей этого горного края…
В тот же день, после вечернего намаза, султан созвал тайный военный совет, решивший выделить орду в тридцать таборов для продолжения военных действий в Черногории и Сербии.
Был обычный день. Российская печать давала благодушные сводки.
Отчего, Гурко понятно. Он склоняется над картой Балкан, анализирует проходящие боевые действия и думает о том, что пока турки не оказывают активного сопротивления, всякое промедление наступления Дунайской армии чревато серьезными просчетами…
Действия цесаревича-наследника не подлежат сомнению. Его отряд прикрывает четырехугольник крепостей. Он не позволяет турецкой армии нанести фланговый удар по российской армии… На правом крыле Дунайская армия и дивизии князя Карда идут к Плевне…
Плевна, Плевна источник беспокойства. Здесь, в этом городе турки возводят большие укрепления и сосредоточивают сильный войсковой кулак…
Не доведи Бог, завязнуть Дунайской армии под Плевной и турки укрепят Шипкинский перевал, это грозит, что война может затянуться как минимум до будущего лета…
И Гурко идет к телеграфу, чтобы связаться с главнокомандующим.
Халюсси-паша считал Шипкинские укрепления непроходимыми. Возведенные не только по расчетам военных турецких специалистов, но и европейских, они составляли мощный оборонительный узел.
Всей своей мощью Шипкинские укрепления повернулись к Габрово, откуда Халюсси-паша ждал прихода русских. У Среднего Беклема двухъярусные стрелковые окопы, такие же на горах Индийская стена и Изук-Иушь, на Шипке батарея из трех орудий.
Постоянно Халюсси-паша получал пополнения своим таборам, подвоз продовольствия и боеприпасов. Аллах не оставлял без своего внимания воинство Халюсси-паши.
Однако никак не предполагал Халюсси-паша, что ему придется отражать наступление Передового отряда генерала Гурко с юга…
В штаб Дунайской армии Гурко телеграфировал: «Считаю необходимым ускорить наступление в район Шипки…»
Получив телеграмму, генерал Непокойчицкий фыркнул:
— Гурко как всегда подает советы.
Но с содержанием телеграммы Непокойчицкий главнокомандующего ознакомил. Тот долго думал, линейкой измерял по карте расстояние, какое отделяло Передовой отряд от Шипки, потом сказал:
— Пожалуй, генерал Гурко бьет тревогу преждевременно. Артур Адамович, по Шипке мы говорили и дали соответствующие распоряжения и Святополк-Мирскому, и Дерожинскому.
— Что ответить Гурко?
— Мы предоставили командиру Передового отряда свободу действий. Телеграфируйте, пусть действует, а мы поддержим…
И генерал Гурко действовал. Он отправил генерала Рауха с двумя батальонами пехоты и конным полком при трех орудиях к Новой Загоре.
Завязав бой с тремя турецкими таборами и конницей черкесов, Раух фланговыми ударами принудил их к отступлению, а атака черкеской конницы, наткнувшись на конницу русских, захлебнулась. Обеспечив тыл, Передовой отряд навалился на Халюсси-пашу. Несколько раньше, когда Гурко брал Казанлык, к Шипкинскому
перевалу двинулся отряд Дерожинского. Он начал наступление со стороны Габрово. Его Орловский полк и Донской казачий при одной батарее имели назначение главнокомандующего: оказать конкретную поддержку генералу Гурко по овладению Шипкой.Дерожинский прибыл к перевалу ранее Передового отряда. Не став дожидаться прихода Гурко, генерал Дерожинский имел намерение повести основное наступление. Две пехотные роты и две сотни казаков, посланные им, сбили с горы Большой Бедек, расположенной к востоку от Шипкинского перевала, три турецких табора. Этим путем Дерожинский предполагал наладить связь с Гурко, когда Передовой отряд начнет наступление на перевал с юга.
Неожиданно в проведение этой операции вмешался подошедший к перевалу генерал-адъютант Святополк-Мирский. Командир пехотной дивизии, командовавший Габровским отрядом, он не стал дожидаться Гурко, решил действовать самостоятельно.
Халюсси-паша не ожидал такого промаха русского генерала. Он был убежден, что придется встретиться с объединенными силами.
Халюсси-паша творил утренний намаз, когда явился офицер с докладом, что русские начали наступление от Габрово тремя колонами. Одна шла на укрепления, две другие пытались продвигаться на флангах.
— Подошел генерал Гурко и они соединились? — удивленно спросил Халюсси.
Услышав отрицательный ответ, бородатый, со слезящимися глазами Халюсси-паша воздел руки:
— О, Аллах, ты лишил этого русского генерала Святополка разума. Я побью их поодиночке, сначала эту собаку, какая выскочила наперед своры, Святополка, а потом проучу и Гурко. Пусть не умолкают наши пушки и не опускаются ружья у аскеров, даже когда побегут гяуры этих генералов Дерожинского и Святополка…
Сражение было в самом разгаре. Халюсси-паша видел: скоро русские дрогнут и побегут. Наступит час Гурко. Он, Халюсси, повернет таборы на этого хваленого генерала и посрамит его за Хайнкией…
Иосиф Владимирович вел Передовой отряд к Шипке, когда прибывший связной доложил о развернувшихся событиях. Ярость охватила генерала. Он понимал, к чему может привести провал задуманной операции.
Велев Передовому отряду ускорить движение, он тут же дал распоряжение начинать бой, ориентируясь по обстановке. И когда генерал Гурко повел наступление, он оказался в сложном положении. Перед ним стоял весь Шипкинский отряд Халюсси-паши…
Стоян поднимался в горы со стрелками полковника Климановича. По каменистым лесным тропам их вели два габровских проводника. Болгары ориентировались легко, шли быстро. Перед Узуновым маячила коренастая спина Климановича.
Лес кончился, впереди открылась дорога и турецкие укрепления на Шипке и горе Святого Николая. И тут стрелки увидели, как над турецкими укреплениями подняли белый флаг.
— Они сдаются! — закричали несколько голосов.
— Не выдюжил турок, тонка кишка! — повеселели стрелки.
Полковник засомневался:
— Неужели Халюсси-паша намерен сложить, оружие?
— Парламентеры! — подал голос Стоян, заметив офицера с белым флагом…
В сопровождении командира первой роты Климанович направился к турецкому парламентеру. Стрелки с нетерпением ждали их возвращения, переговаривались: