Гусарская рулетка

– Сука! Убью!
– с ненавистью выдохнул тот.

Шпилька Аллиной туфли немедленно опустилась на его многострадальный пах. Тот даже не взвыл и тут же потерял сознание.

– Так, с этим я разобралась, - удовлетворенно констатировала она. Теперь все его хозяйство уж точно окажется на помойке. Поучу-ка я хорошим манерам второго бандюгана. Он, как мне помнится, тоже высказывал всякие грязные слова.

Тот уже пришел в себя и взирал на неё с безграничным ужасом, пытаясь отползти, когда Алла приблизилась.

– Переверни его на спину, - попросила она Виталия.

– Не-ет!

– заверещал Шмак.

– А, так ты уже понял, что с дамой нужно разговаривать вежливо? иезуитским тоном поинтересовалась Алла.

Бандит с готовностью закивал.

Виталий придвинул ей стул, и она села рядом со Шмаком, покачивая ногой в туфле с тонкой шпилькой как раз над его лицом.

– Расскажешь все, что знаешь?
– медовым голосом спросила Алла.

Тот снова закивал.

– Умница. Если будешь хорошо себя вести, может быть, оставлю тебя в живых. Ну, рассказывай, кто вы, почему живете в этом доме.

– Михаева братана дом, - еле выдавил пленник.

– Да не переживай ты так, дурачок, - ласково посоветовала она.
– Разве ж можно с такими нервами и в бандиты? Может, тебе валерьянки накапать, чтоб ты успокоился?

Шмак вытаращил глаза, видно, никогда не пробовал. Подумав немного, шмыгнул носом и отрицательно мотнул головой.

– А братан - это Сева, что ли?
– продолжала допрос Алла.

Бандит кивнул.

– А ты Севу знал?

Опять кивок.

– Он из ваших? Да ты словами мне отвечай, что ты, как китайский болванчик, головой машешь?! И не волнуйся. Если все расскажешь, - жить будешь.

– Не-а, - выдавил из себя Шмак все ещё испуганным голосом.
– Он его братан, - кивок в сторону второго бандита.

– Значит, Сева - брат Михая. Двоюродный, что ли?

– Вроде.

– А Михай не местный?

– С Пскова.

– А ты?

– И я.

– Пскопские вы, значит, ребятки, - подвела итог Алла.
– А чего в Москву прикатили?

Тот не нашелся, что ответить. Губы его тряслись, лицо побледнело, во взгляде по-прежнему был ужас.

– Или во Пскове некого грабить?
– приторно-ласковым тоном спросила она.

Тараща на неё глаза, пленник молчал.

– Та-ак. Твое молчание следует расценивать, как искреннее раскаяние, что ты, сучонок, приехал гадить в мой любимый город?
– от её тихого голоса он втянул голову в плечи, ожидая удара.
– Говори, урод, зачем вы приехали?
– заорала Алла.

Угрожающие интонации её голоса наконец вернули бандиту способность разговаривать. Видимо, он быстрее соображал, когда на него орали.

– Михай с зоны вернулся, братан его позвал, а я с ним.

– Когда приехали?

– С год.

– И тогда же Сева устроился работать в фирму "Полет"?

– Ну.

– А к Савве как попали?

– Михай с ним срок мотал.

– Сева Савве стучал?

– Не знаю я!
– взвизгнул тот.

– Раз ты так сильно разволновался, видно, так оно и было. Даже голосок со страху стал тонкий, как у педрилы. Говори, придурок, а то сейчас отделаю так же, как твоего дружка. Может, твой крючок студентам в анатомичку лучше сгодится, чем Михаев. Тебе-то он все равно уже больше без надобности.

Видно было, что Шмак боится Аллу до дрожи, но ещё больше боится своего психопата-командира.

– Не трясись ты так, дурачок, а лучше подумай о том, что Савва далеко, а я рядом. Если будешь молчать, то до встречи со своим командиром не доживешь. Я тебе немного освежу память. Вы с Михаем жили здесь, а Сева приезжал сюда и рассказывал новости про фирму "Полет", про ту бабу и парнишку, что на видеокассете засняты, так?

Тот кивнул.

– Я тебя последний раз предупреждаю, чтобы ты мне отвечал словами, вкрадчивым тоном сказала Алла.
– Кто привез эту видеокассету? Сева?

– Он.

– Почему её не уничтожили?

– Михай говорил, ещё сгодится. Другим ребятам могло понадобиться на неё глянуть.

– Это Савва ему так приказал?

– Он.

– А парнишку ты видел?

– Только на видаке.

– А Михай?

– Он видал.

– Живым?

Сглотнув, Шмак втянул голову в плечи и мелко затрясся.

– Ага, - удовлетворенно констатировала Алла.
– Ссышь, когда страшно, урод? Костю Михай замочил?

Бандит молча смотрел на неё со все возрастающим ужасом.

– Говори, тварь!
– заорала она и занесла ногу, метя шпилькой ему в глаз.

Тот, закрыв от ужаса глаза, заверещал тонким голосом.

– Чего ты визжишь, как поросенок?
– уже спокойно спросила Алла. Голос - как в жопе волос, тонок да не чист. Уши режет. Не визжи, а то ты меня раздражаешь, а я баба очень нервная. От нервов могу и яйца тебе отбить, а ты опять заверещишь и дружка своего разбудишь. Хочешь, чтобы он слышал, как ты поешь? Быстренько все расскажи, а Михай и не узнает. Ну, отвечай.

– Он, - шепотом выдавил Шмак, боясь её снова рассердить.

– Как дело было, расскажи.

– Михай с братаном пошли туда. Парень братана знал, дверь открыл, тот с ним прошел, а дверь не запер, потом Михай зашел.

– А ты на стреме стоял?

– Я за рулем был. Когда они пошли, во дворе стоял, чтоб кто не сунулся.

– Оружие у тебя с собой было?

– Только перо...

– А это, по-твоему, не оружие?
– вкрадчивым тоном спросила Алла, сузив глаза.
– Значит, ты, мразь, стоял на стреме, и если бы ненароком во дворе кто-то появился, пока твой напарник с братаном убивали ни в чем ни повинного парнишку, ты бы пустил свое перышко в ход... По-тихому зарезал бы, хоть бабу, хоть пацана или девчонку, хоть старушку, так?

Снова зажмурившись, бандит втянул голову в плечи, ожидая удара.

– Пристрелить тебя, что ли?
– задумчиво спросила Алла, глядя на него с омерзением.

Тот, весь дрожа, тоненько заскулил, по-прежнему не открывая глаз.

– Ладно, ещё чуток поживешь, - решила мучительница.
– А сколько ты проживешь, - зависит от того, как ты все честно расскажешь. Ведь ты все расскажешь, правда?

Шмак часто-часто закивал. От страха с него давно слетел пьяный угар, лицо приобрело землисто-зеленоватый оттенок, на лбу выступил пот, губы пересохли, и он их постоянно облизывал шершавым языком, сглатывая ком. Все тело перидически сотрясала крупная дрожь.