Гусары денег не берут

Парни вели себя странно. Оба торчали на пороге приоткрытой двери в квартиру и не могли договориться, кто из них первым станет смотреть в бумажнике какую-то подсказку. Наконец они договорились. И один из них, явно нервничая, начал потрошить бумажник. Он передавал деньги второму парню. А тот придирчиво рассматривал каждую купюру и клал их себе в карман. Потом они переглянулись и уже вдвоем полезли в бумажник.

— Нет тут ни хрена! — сказал тот самый, который за минуту перед этим отправил себе в карман приличную сумму денег.

— Должно быть! — сказал другой. — Перед страхом смерти люди не лгут!

— Ну, ты же видишь!

— Вижу!

После этого второй парень со зла швырнул пустой бумажник на пол, и парочка потопала вниз по лестнице.

— А я потом уже спустился. Вижу, что бумажник еще хороший. Его на рынке всегда толкнуть можно. Или еще как сгодится. Одним словом, сунул я его себе в карман и домой.

— И что?

— Нюрке бумажник показал, она меня простила. Сказала, чтобы я, как просплюсь, шел бы да и сдал его в скупку или еще куда. Ну, я дождался, когда народ проснется, и пошел. А тут вы.

— А удирать чего стал?

— Не знаю, испугался я вас чего-то. Вид у вас… того, стремный.

Это утверждение подруги оставили на совести пьянчужки. На себя бы посмотрел!

— Ну что? — спросил он. — Помог я вам?

Подруги переглянулись. Рассказ был в высшей степени странным.

— А этих парней ты точно не знаешь?

— Даже не видел никогда!

— А знаешь, кто в той квартире, возле которой они толкались, живет?

— Так в том-то и дело, что нету там никого! Пустая она стоит. На продажу выставлена. Уже почти три месяца туда покупатели ходят. А чтобы купить, так никто не покупает. Дорого, говорят, больно хозяин дерет. Никто не прельщается.

— А хозяин кто?

Вот этого забулдыга не знал. По его словам, раньше там была коммуналка. Потом какое-то агентство ее расселило, и квартиру купил пузатый и усатый дядька, который перепродал ее другому — молодому и симпатичному.

— Но он как ремонт начал, так его больше никто и не видел. Не живет он тут. И даже не показывается. А квартиру после ремонта снова на продажу выставил.

Подруги снова переглянулись. Их обеих посетила одна и та же мысль. И что же делали эти двое крепко подозрительных молодых людей возле пустой квартиры? И чей бумажник они потрошили? Где они его взяли, если в квартире никто не живет и вообще она стоит пустая и закрытая?

— Минуточку! А когда эти двое уходили, они дверь за собой прикрыли?

Пьянчужка за то время успел хлопнуть вторые сто граммов. Глаза мужика осоловели, и его потянуло в сон.

— Да хрен его знает! — внезапно уронив голову на замызганную столешницу, пробормотал он и забылся тяжелым хмельным сном.

— Пошли! — потянула Кира подругу.

Уходя, она не забыла прихватить со стола бумажник из дорогой кожи.

— Куда мы идем?

— Туда!

И Кира потащила подругу к дверям подъезда. Возле двери знакомой шестнадцатой квартиры Леся заартачилась:

— Не хочу я туда идти! Хватит!

Но Кира уже толкнула дверь. И она открылась. Подруги вошли внутрь. Тут в самом деле было совершенно пусто. Пусто и страшно. На окнах висели плотные пластиковые жалюзи, которые не пропускали с улицы свет. А электричество еще не было подключено.

— Кира, мне тут не нравится! — дрожащим голосом произнесла Леся. — Пошли отсюда?

Кире и самой не нравилось.

— Какого черта происходит? — прошептала она. — Зачем твой доктор отправил тебя в пустую квартиру, где никто не живет?

— Не знаю. И знать не хочу.

— Напротив. Мы должны тут все осмотреть.

Кира дернула за веревочку. И жалюзи быстро собрались в гармошку.

— Ой, Кира! Смотри!

Кира обернулась и увидела, что подруга указывает на какое-то бурое пятно в центре комнаты.

— Как ты думаешь, что это такое?

Кира помотала головой. В квартире был тот особый вид чистоты, которая бывает только после свежего ремонта. Пол был выложен блестящей плиткой в сочетании с паркетной доской. И то и другое было одинаково светлым. И потому на полу особенно четко выделялось подозрительное пятно.

— Эт-то кровь? — заикаясь, спросила у подруги Леся. — Д-да?

— Не знаю.

— Пошли отсюда!

Кире и самой было не по себе. Но на всякий случай она заглянула во вторую и третью комнаты. В ванную и на кухню. Всюду было пусто. В стенной шкаф Кира тоже заглянула. Но и там не был спрятан окровавленный труп, как ей подумалось. Пожалуй, если тут и была пролита кровь, то тело жертвы давно вывезли. И куда, оставалось только гадать.

— Ладно, уходим!

И подруги выскочили за дверь. При этом они не заметили пары блестящих глаз, которые наблюдали за ними из квартиры напротив. Захлопнув за собой дверь, подруги выскочили на улицу. И помчались прочь. Непонятно почему, но пустая квартира нагнала на них такого страху, что они не останавливались, пока не добежали до следующего перекрестка, не поймали там машину и не отъехали на ней на километр.

— Что скажешь?

Этот вопрос задала Леся, когда они были уже у нее дома.

— Ни хрена не понимаю, — призналась ей Кира. — Приготовь мне чего-нибудь пожевать. А то когда я голодная, то не могу ни о чем другом думать.

— Я на диете.

— На какой в этот раз?

— Только яблоки и кефир.

Кира застонала. Ее организм требовал хорошего жаркого или хотя бы картошки с салом и чесноком.

— А больше ничего нет?

— Нет. Но я могу запечь яблоки. И они будут очень даже ничего.

— Сделай такую милость, — кисло улыбнулась Кира. — Только мои не забудь посыпать сахаром.

И пока подруга возилась со сковородкой, на которую она бережно выставляла сбрызнутые лимонным соком яблочки со снятыми уже крышечками и вынутыми сердцевинками, в которые был засыпан чайной ложечкой сахарный песок, Кира сосредоточенно разглядывала свой трофей — бумажник из дорогой кожи.

— Что ты к нему прицепилась?

— Тут что-то шуршит, но не могу понять, где именно. Вроде бы зашито за подкладкой. Но я туда еле пальцами подобралась.

— Так вскрой подкладку!

— Ты с ума сошла! Посмотри, какая она красивая!

Подкладка и в самом деле была потрясающе красивой. По темно-серому атласу шли розоватые перламутровые разводы. Портить такую вещь было варварством. Но что делать? Любопытство мучило подруг все сильней.

— Все равно мы носить мужской бумажник не станем, — резонно предположила Леся. — И хозяину возвратить, если мы про него ничегошеньки не знаем, тоже не сможем.

И Леся сбегала в комнату и принесла оттуда крохотные маникюрные ножнички. Высунув кончик языка, она осторожно подпорола внутренний слой материала в одном месте. И извлекла оттуда сто долларов. Верней, их половинку. Не в том смысле, что пятьдесят долларов, а именно половинку бумажки.