Гусары денег не берут

— Кому?

— Кольке!

— А что ему может быть?

— Ой, не знаю, только сдается мне, что влип он в прескверную историю!

— Почему ты так считаешь?

— Что за история?

Девушка сжалась в крохотный комочек. Зато глаза у нее стали огромные-преогромные.

— Мамочка родная! — прошептала она. — Мне только что в голову пришло! А вдруг Кольки уже и в живых нет?

— Да с чего ты это взяла? — рассердилась Кира.

Сердилась она специально, чтобы успокоить Жизель. Потому что в глубине души и сама Кира думала примерно так же. Человек пропал, на квартире у него пятна крови на полу и подозрительные личности у порога потрошат его бумажник. Что можно подумать? Только самое худшее. Но, с другой стороны, Жизель-то об этих щекочущих нервы подробностях ничего не знала. Откуда же у нее-то взялось убеждение, что ее брат попал в беду?

— Ну да! Ну да! — бормотала, словно заезженная пластинка, Жизель. — Трубка у него отключена, в магазине его не видели, дома его нет, на второй квартире тоже нет, а… кошка и та не кормлена и не поена!

— Жизель! — взвилась Леся. — Ты можешь говорить по-человечески! Что тебе говорил твой брат? Зачем ему понадобился Коростень?

— Так в том-то и дело, что он мне только одно твердил: жди да жди.

— Чего? Кто?

— Колька! Я к нему, как только с Коростенем познакомилась, сразу начала приставать, что мне дальше делать?

В общем, вливая в Жизель воду и нашедшуюся в холодильнике ее брата водку, подругам удалось выяснить следующее. В сговор с целью обольщения Коростеня брат с сестрой вступили всего за пять дней до убийства доктора Пешкова и исчезновения самого Сазонова.

Жизель, едва только смекнула, что Коростень из ее объятий никуда не денется, затосковала. С одной стороны, задание брата было выполнено в рекордно быстрые сроки. А с другой… с другой — денег она за него пока ни копейки не получила. Конечно, Коростень был с ней щедр. Он дарил своей любовнице подарки, привозил, являясь на свидание, дорогое вино и разнообразные деликатесы. Но тысяча долларов, а лучше две тысячи Жизели все равно никак бы не помешали.

Поэтому она решила поторопить брата. Да и Коростень начал ее утомлять. Видя, что любовница заскучала, он придумывал все новые и новые забавы. От некоторых из них бедную Жизель прямо в дрожь кидало. Но Колька в ответ на ее приставания лишь ответил: «Жди, еще не время. Когда будет нужно действовать, я тебе скажу».

— Но он мне в тот раз поклялся, что терпеть мне недолго, — посетовала Жизель. — Все займет еще день или максимум два.

С тех пор прошло куда больше. Роман с Коростенем разгорался и разгорался, а ни денег, ни брата Жизель так и не видела.

— Сначала я терпела и ждала, — призналась она подругам. — Все надеялась, что Колька объявится. Думала, накладка у него какая-нибудь вышла, вот он от меня и прячется, чтобы на разговор не идти, пока сам толком еще ничего не знает. Ну, и денег терять не хотелось, которые он мне пообещал.

Но вчера терпение Жизели истощилось. Да и физическое ее состояние от постоянных занятий бурным сексом с Коростенем, который оказался просто неутомим на жестокие выдумки, было не из лучших. Она недосыпала, недоедала и все время находилась в нервном напряжении, ожидая, какое новое извращение придумает ее любовник.

— Потому что этот козел оказался самым неугомонным из всех, кого я знала! — пожаловалась Жизель подругам. — Не было у меня еще такого похотливого мужика! Это же страшно подумать, что он вытворял. Семь раз за ночь по часу, а то и по полтора. Практически секс-марафон без передышки. Секс нон-стоп!

— Так это же классно! — вырвалось у Леси.

Жизель кинула на нее странный взгляд.

— Классно, когда такая ночь выпадает раз в год или хотя бы в месяц, — в сердцах произнесла она. — А вы представляете, когда это происходит постоянно? Я к утру чувствовала себя так, словно меня асфальтовый каток переехал! Все кости болят, пошевелиться не могу, челюсть болит, попа болит, все тело до последней клеточки ноет и саднит! И на вторую ночь ничуть не лучше. Он днем еще и в секс-шоп заглянул, и какие-то насадки притащил. Честное слово, я думала, помру!

Третья ночь Жизели запомнилась вообще смутно. Коростень оказался обладателем огромной коллекции садомазоприспособлений вроде плетеной плетки из сыромятной кожи, кнута, наручников и специальных зажимов для сосков и прочих деликатных частей тела. Только мысль о тысяче, а лучше — двух тысячах долларов помогла Жизели продержаться. Кожа на плечах и бедрах горела, а шрамы, как полагала Жизель, могли остаться навсегда.

Но следующая ночь заставила ее задуматься о том, что, пожалуй, и две тысячи маловато за то, что ей приходится выносить.

— И что же? Ты сама не испытывала никакого удовольствия?

Жизель потупилась и покраснела, не произнося ни слова в ответ.

— Что? Чего ты молчишь?

Жизель покраснела еще больше.

— Понимаете, — прошептала она. — Будете смеяться, но я ни разу с этим козлом не получила настоящего удовольствия. Только радость, когда он наконец оставлял меня в покое хоть на несколько минут.

В общем, после очередной ночи жаркого секса во всех его проявлениях Жизель поняла, что просто умирает. Единственное, о чем она мечтала, чтобы ее неугомонный любовник свалил из дома. А она смогла хотя бы немного поспать, подлечить раны и попытаться привести мысли и нервы в порядок. Но, к ее изумлению, Коростень никуда не торопился. Часы пробили уже десять, а он словно бы и не собирался уходить.

— Что-то ты бледненькая! — озабоченно вглядываясь в лицо возлюбленной, страстно шептал он. — Но такой ты возбуждаешь меня еще больше. Мне кажется, я сделал правильно, что взял на недельку отпуск. Не хочу разлучаться с тобой ни на миг.

Услышав про отпуск, Жизель сначала ушам своим не поверила. Не может быть жизнь так жестока к ней! Это просто немыслимо. Но оказалось, что может. И даже очень.

— Сделаем вид, что это наше свадебное путешествие! — страстно шептал Коростень, снова находясь в полной боевой готовности. — Или хочешь, ты моя рабыня, а я твой султан!

Но измученная до предела Жизель уже не хотела ни свадебного путешествия, ни даже султана. Она хотела домой! Под каким-то предлогом она выпроводила Коростеня из его квартиры. И, дождавшись, когда он выйдет во двор, попросту удрала.

— Сначала я примчалась к себе домой, — пожаловалась Жизель. — Но уже через час он начал обрывать мне телефон, а потом примчался, поговорил с соседями, узнал, что они видели, как я плетусь домой, и устроился ждать меня во дворе.

Жизель запаниковала. Еды в доме не было никакой. Последние дни она жила у Коростеня. И дома бывала крайне редко. А несмотря на свое плохое самочувствие, аппетит у Жизель, едва она оказалась вне зоны сексуальной досягаемости Коростеня, проснулся с удесятеренной силой. Ей хотелось кушать! Есть!! Жрать!!! Много и разного. Но еда была в магазине. А путь к нему был перекрыт Коростенем.

Девушке даже думать не хотелось, что он с ней сделает, если поймает. Как минимум прикует к батарее наручниками из своей коллекции, а потом будет добиваться от нее взаимности, используя все новые и новые приспособления. При мысли о том, что он может прикупить специально для нее и еще что-нибудь новенькое, Жизели стало плохо.

Но страх неожиданно активизировал работу мозга. Или это пустой желудок сделал свое дело. Однако факт остается фактом. Жизель позвонила Коростеню на мобильник и, наплетя с три короба, напоследок соврала, что находится на другом конце города, куда он должен немедленно за ней приехать. Разумеется, Коростень, доверчивый, как все мужчины, немедленно помчался туда. А торжествующая Жизель помчалась на квартиру к брату, где и отсиживалась до сих пор, зализывая раны.