Гувернантка для герцога

Алекс умоляюще посмотрела на мистера Рейно и перехватила его ответный взгляд, полный веселья. Он хотел рассмешить ее, этот ужасный человек! Но когда Алекс решила, что все – сейчас она лопнет от смеха, Чейз крепко взял ее за руку – их пальцы переплелись.

Теперь ей стало не до смеха.

Сердце у нее замерло.

Стоя по другую сторону от мистера Рейно, Дейзи стиснула свободную руку своего опекуна, другую руку протянула Розамунде. Все четверо образовали цепочку. Алекс поняла главное: эти три человека отчаянно нуждаются друг в друге, возможно, даже любят друг друга, но они скорее подхватят чахотку, чем признаются в этом.

Дейзи наклонила головку, покрытую вуалью.

– Давайте помолимся.

Алекс что-то бормотала, пока читали молитву, ее слегка покачивало. Его ладонь была такой теплой и сильной. Перстень-печатка давил на ее средний и безымянный пальцы. Момент был каким-то интимным. То, как они стояли, взявшись за руки и склонив головы в молитве, походило больше не на похороны, а на…

Это больше походило на венчание.

Нет! Нет! Нет!

Что это с ней? Она ничему не научилась за несколько месяцев своих глупых мечтаний. Все ее фантазии лопнули как мыльный пузырь, когда стало абсолютно ясно, что он ее не помнил. Чейз Рейно не ее мужчина. По его собственному утверждению, он никогда даже не подумает о том, чтобы соблазнить ее.

Ей нужно еще и еще раз прочитать то, что она вышила.

Когда молитва закончилась, Дейзи благоговейно уложила многострадальную куклу в ящик для игрушек – импровизированную могилу.

Мистер Рейно продолжал удерживать руку Александры.

– Ну что ж, мисс Маунтбаттен, теперь, когда мы со всем этим покончили, я оставляю вас с вашими воспитанницами. – И мягко пожал ей руку. – Пусть начнется учеба.

Глава 8

Но с учебой возникли сложности. Перед каждым занятием Александре приходилось преодолевать сопротивление десятилетней Розамунды.

После завтрака Розамунда изо дня в день устраивала восстание.

Ее тактикой было молчание, при этом она вовлекала в свой протест Дейзи. Сестры не говорили Алекс ни слова. По окончании похорон они просто не замечали гувернантку. Розамунда читала свою книгу, а Дейзи играла с эксгумированной Миллисент. Эта троица вела себя с Алекс так, будто ее вообще не существовало.

Ладно. Каждая из сторон будет вести свою игру.

На следующий день Алекс даже и не пыталась завязать с девочками разговор. Вместо этого она принесла с собой роман и пакет с бисквитами – Никола прислала ей целую корзинку, – уселась в кресло-качалку и начала читать. Она громко смеялась над смешными местами, ахала над неожиданными поворотами сюжета и в то же время со вкусом жевала бисквиты, уничтожив, наверное, не меньше дюжины.

В одном она была уверена: Дейзи внимательно наблюдает за ней с другого конца комнаты, однако Алекс не отважилась поднять на нее глаза, чтобы убедиться в своей правоте.

Потихоньку это превратилось в обычай. Каждый день Алекс приходила с романом и с новыми бисквитами – творением рук Николы. За лимонными последовали миндальные, потом шоколадные, затем бисквиты с тянучкой. И каждый день, пока она читала и жевала, девчонки решительно не замечали ее.

Так продолжалось до того утра, когда в детскую было невозможно войти из-за вони, висевшей в воздухе. Этот запах перебивал даже аромат свежевыпеченных бисквитов. День был жаркий, и резкий запах превратился в тошнотворный. Девочки выжидающе молчали, а Александра решила не спрашивать их ни о чем, чтобы не дать Розамунде повода торжествовать, и вместо этого сама начала поиски и нашла источник вони. Это был липкий сморщенный кусочек пахучего сыра стилтон, который засунули глубоко в нижний ящик ее стола.

Что ж, это означало, что противостояние приобрело ожесточенный характер. Александра была готова принять вызов.

Ей надоели бисквиты. Она принесла в детскую новую коробку с акварельными красками, которые сияли как драгоценности в ларце, и оставила их так, чтобы до них можно было дотянуться.

Девочки засыпали ее кресло сажей.

Потом Алекс принесла в детскую корзинку с котятами, которых миссис Грили нашла в подвале. Никто бы не устоял перед пушистыми мяукающими созданиями. И Дейзи чуть не сдалась, но Розамунда резко отчитала ее.

В этот вечер полусгнившая слива каким-то мистическим образом оказалась у Алекс в домашней туфле, и она вляпалась в сливу босой ногой.

Розамунда явно рассчитывала, что гувернантка раскричится, начнет бушевать и помчится жаловаться мистеру Рейно, однако Алекс решила не сдаваться. Вместо этого она посмеялась и позволила озорницам делать все, что им хотелось.

И выжидала.

Когда девочки захотят начать заниматься, сами скажут ей об этом, а до тех пор все ее усилия будут напрасными.

Наконец терпение Алекс было вознаграждено. Она все-таки нашла подход к девчонкам.

Как-то после полудня, когда было особенно жарко, Розамунда вдруг заснула над книгой, прислонившись головой к оконному стеклу. Алекс подозвала Дейзи и выложила перед ней в ряд несколько конфеток в фантиках, одну за другой.

– Сколько тут конфет? – шепотом спросила она. – Посчитай их, назови число и забери себе.

Дейзи с опаской оглянулась на сестру.

– Она спит. И ничего не узнает.

Маленьким пальчиком девочка неуверенно касалась каждой конфетки и считала вслух:

– Одна. Две. Три. Четыре. Пять.

– А в этой кучке?

Дейзи зашевелила губами, ведя счет про себя.

– Шесть!

– Отлично. А сколько всего конфет? Пять плюс шесть – это…

– Дейзи! – неожиданно проснулась Розамунда.

Вздрогнув, девочка спрятала руку за спиной.

– Что?

– Миллисент тошнит, ее просто выворачивает наизнанку. Лучше займись ею.

Когда сестренка послушно отошла в сторону, Розамунда приблизилась к Александре.

– Я знаю, зачем вы это делаете.

– Кто бы сомневался.

– Вам меня не победить.

– Победить? Не понимаю, о чем вы.

– У вас ничего не получится. Мы не поедем в школу.

Алекс смягчилась.

– Почему?

– Потому что там нас никто не ждет. Мы уже учились в трех школах. Вам это известно?

– Только не говорите, что предпочли бы остаться с мистером Рейно. Послушать его, так вас нужно посадить на черствый хлеб и воду.

– Нам тоже не хочется оставаться с мистером Рейно. Мы никому не нужны. И они все нам тоже не нужны.

Александра узнала этот вызывающий и недоверчивый взгляд, который девочка бросила на нее. Она увидела бы себя такой же, глянув в зеркало лет десять-двенадцать назад.

Ей вдруг захотелось крепко обнять и прижать к себе эту девчушку – природная доброта подала свой голос.

«Неправда! Вы нужны нам. Вас любят. Опекун заботится о вас».

Но ложь – это прибежище для трусов. Да Розамунда и не поддастся на обман. Девочка не нуждается в фальшивых заверениях. Ей нужен кто-то, кто скажет горькую и решительную правду.