Гувернантка

Возможно, она и устала, но идти домой была еще не готова. Она вдруг решила навестить Нину и рассказать ей о своей новой работе. Ужасно не хотелось возвращаться к грязной посуде в раковине. Или сидеть в кресле в окружении гор неглаженного белья и думать о Мартине. Натянув перчатки, Энн решительно зашагала по тротуару.

Тетя была дома и привычно подставила холодную щеку. Гостье предложили стаканчик шерри. После того как поговорили о погоде, Энн с преувеличенной беспечностью сказала:

– Да, кстати, тетя, через две недели я ухожу с работы. И в качестве временной меры побуду гувернанткой у вашей внучки, Тори. Думаю, вас это должно порадовать.

– Хочешь сказать, что этот человек нанял тебя?

– Отец Тори? Да.

– Энн, не делай глупостей – ты должна держаться подальше от него! Он сломает твою жизнь так же, как жизнь Келли.

– Я не собираюсь выходить за него замуж, тетя.

– Он больше не женится на своих женщинах, – с горечью проговорила Нина. – Просто отбрасывает, когда они становятся ненужными.

С напускным спокойствием Энн ответила:

– Значит, я буду ограждать Тори от плохого влияния.

– Ты не слушаешь меня! Позволь показать тебе кое-что, – сказала Нина, на морщинистых щеках которой выступили красные пятна. Она порылась в журналах, лежащих на столике вишневого дерева, извлекла папку и протянула ее Энн. – Это изменит твое мнение.

С нервной дрожью Энн открыла папку. Тетя вырезала фотографии из светских журналов и наклеила их на сшитые вместе листы бумаги.

На каждом снимке был Мартин. Мартин с женщиной, всегда красивой, в одежде от известного дизайнера, элегантной и аристократичной. И женщины почти всегда были разными, с упавшим сердцем отметила Энн. Она быстро пролистала страницы. Под фотографиями не были указаны ни даты, ни источник. Но какое это имеет значение? Суть была ясна: Мартин менял женщин как перчатки. Что еще ей нужно знать?

На последнем фото он был запечатлен со жгучей брюнеткой в платье от Шанель на открытии сезона в Венской опере. Мартин улыбался, смокинг только подчеркивал его мужественность. Так вот что такое ревность, с тоской подумала Энн. Нож, поворачиваемый в груди.

Нина резко проговорила:

– Ты влюблена в него.

Энн вскинула голову.

– Нет!

– На таких, как ты, он даже не смотрит. Ты не красавица, как Келли, и у тебя нет денег. Тебе нечего предложить.

Это было послание из ее детства, однако оно не утратило своей способности причинять боль. Тем не менее – и об этом Нина не должна узнать никогда – Мартин смотрел на нее. Однажды ночью на тропическом острове он занимался с ней любовью так, словно она единственная женщина на земле.

Она не единственная. И как это мучительно! Собрав все силы, Энн закрыла папку и положила ее на столик.

– Судя по вашим словам, я окажусь в полной безопасности. И я надеюсь, что Тори будет хорошо со мной. – Гордясь своей выдержкой, она добавила с некоторым озорством: – А разве вас не радует, что я перестану носить эту ужасную форму?

Нина недовольно поморщилась.

– Ты все превращаешь в шутку. Когда я буду говорить с дочерью, обязательно расскажу ей о том, как глупо ты себя ведешь.

– Как поживает Келли?

– Она очень несчастна. Ей кажется, что у ее мужа роман… Я хочу, чтобы она вернулась домой, но Келли твердит, что ее место рядом с ним. – Нина вздохнула. – Она очень преданная девочка.

С Энн было достаточно.

– Я должна идти, тетя. Я сообщу вам, как поладила с Тори. Может быть, когда-нибудь даже приведу ее в гости.

– Он не позволит тебе! – зло бросила Нина. – Он никогда не простит мне того, что я – мать Келли. Он чудовище, Энн! Это видно по всем его поступкам.

Чудовище? Мужчина, который занимался с ней любовью с такой нежностью и самоотдачей? Все ее существо восставало против такой оценки. Она быстро поцеловала тетю и вышла из заставленной мебелью гостиной. Сердце болело, перед глазами стояли образы Мартина и его элегантных спутниц. Приводит ли он таких женщин в свой большой каменный дом? Сможет ли она вынести это?

Но по мере того как Энн шла по улице, размахивая руками, чтобы согреться, все сильнее звучал у нее в голове голос здравого смысла. Тетя никогда не отличалась добротой и была просто одержима слепой любовью к Келли. Собрать такой альбом, назвать Мартина чудовищем! – все это поступки отнюдь не рассудительной женщины. Так в чем же заключается правда о браке Мартина и Келли? Узнает ли она это когда-нибудь?

Через две недели, вечером в четверг, Энн начала собираться для переезда к Мартину. Сегодня был последний день ее работы в полиции. В прошлую субботу коллеги устроили для нее прощальный обед, и она была тронута, осознав, каким уважением пользовалась в сугубо мужском мирке.

За все это время Мартин ни разу не появился и не позвонил. Утром он заедет за ней и отвезет в свой дом на четыре месяца. Четыре месяца. Они казались ей вечностью. Но Энн уже успешно прошла собеседование в Гарвардской медицинской школе, и теперь будущее приобрело более отчетливые очертания.

Дождь за окном лил как из ведра. Может быть, случится наводнение, и Мартин не сможет приехать? Вот было бы здорово! Энн уложила в чемодан две юбки и, подумав, добавила джинсы и домашние бриджи. Порывшись в шкафчике в ванной, достала шампунь и заглянула в коробку на полке – прокладки, они ей понадобятся. Когда она укладывала их в угол чемодана, ее руки вдруг замерли. Энн похолодела и лихорадочно принялась подсчитывать. Как давно в последний раз она доставала эту коробку? Кажется, полтора месяца назад. Она снова посчитала. Нет. О Господи, нет! Она не могла забеременеть. Только не это!

В ту ночь, когда по ее лицу пробежала ящерица, Мартин прибежал к ней в одних трусах. И он, разумеется, не собирался ее соблазнять. Поэтому они никак не предохранялись. Со стоном отчаяния Энн закрыла лицо ладонями. Неужели это правда? Может быть, всему виной стрессы последних недель? Ведь она так стремилась забыть о Мартине и о своем отчаянном желании снова быть с ним!

Как она посмотрит ему в глаза? Нет, она не беременна. Конечно нет. Просто один раз в жизни ее цикл нарушился. И причины для этого более чем весомые. То, что произошло у них с Мартином, превратило ее в совершенно иную женщину.

Но холод, охвативший сердце Энн, постепенно распространился по всему телу и достиг кончиков пальцев. Она получила удовольствие. И теперь расплачивается за это.

Если она действительно беременна, то не сможет пробыть у Мартина четыре месяца – он догадается. Как можно было быть такой беспечной?! Может, она влюбилась в него? Второй раз, уже став взрослой? О нет, мрачно усмехнулась Энн. Как можно влюбиться в человека, которого не уважаешь? Мне ведь уже двадцать восемь, а не тринадцать!