Гвардеец. Трилогия

Вечер выдался грустным, и Карл, поняв, что на душе у меня тяжело, больше молчал. Мы вернулись в избушку и легли спать.

Такие приступы случались не часто, обычно на скуку и хандру не хватало времени. А жизнь не стояла на месте.

Тренировки с гренадерами продолжались. Снег еще не растаял, поэтому утро каждого дня начиналось с лыжной пробежки. Я шел впереди, Карл, ставший моим заместителем, замыкал цепочку, следя, чтобы никто не выбился из сил и не отстал. Если удавалось выбить боеприпасы — учились стрелять на ходу и метать гранаты. После изнурительного кросса следовали занятия на плацу. Моя строевая подготовка отличалась от прописанной в миниховской «Экзерциции», я подогнал ее к требованиям устава двадцать первого века. Получилось неплохо. Гренадеры маршировали ничуть не хуже кремлевского полка, горланя во всю глотку слегка переделанные, ставшие спустя не одну сотню лет армейской классикой песни, но об этом чуть позже. Стреляли неплохо, доведя движения до автоматизма. С казаками, нам было не тягаться, но будущей прусской пехоте уже могли дать фору.

Отработав строевые приемы, шли в тренажерный зал и обучались некоему симбиозу из разных видов рукопашного боя. Лучше всего получалось у Чижикова: высокий и жилистый, он укладывал соперников на лопатки за считанные секунды. Неплохо выходило и у кузена: Карл если и отставал от «дядьки», то ненамного. Немало времени уделялось силовым тренировкам: солдаты часами тягали «железо». По себе знаю, стоит только втянуться и остановиться уже невозможно.

Поскольку каждому гренадеру полагалась шпага, без фехтования гвардейцу не обойтись. Здесь пригодилось мои каэмэсовские умения, но кое-что пришлось перенять от учеников. Боевые схватки отличаются от спортивных поединков, без грязных приемчиков нельзя, иначе противник быстро проверит какого цвета твоя кровь. А за плечами моих подопечных была не одна настоящая схватка: многие раньше служили на границе с крымской степью и не раз рубились с татарами. Это мне, если честно, стоило учиться у гренадер.

Помня армейскую практику, я старался развить в них дух соревнования: пробежать быстрее всех, ловко кинуть гранату, метко выстрелить… Солдатам пришлось много работать, не все давалось сразу. Иногда возникали конфликты. Не привыкшие к бешенному для жителей восемнадцатого века темпу, гренадеры отказывались выполнять распоряжения, кое-кто жаловался на меня Дерюгину, но поручик быстро привел их в чувство.

Карл помогал мне, как мог, стал правой рукой. Еще одним гренадером, но кого я всегда мог опереться, стал Чижиков. Опытный солдат пресекал все досужие разговоры, если надо пускал в ход кулак. Меня, разумеется, в известность не ставили, и я мог только догадываться, откуда синяк под глазом у кого-то из строптивых подчиненных.

На ближайшем полковом смотре мое капральство отличилось. Нас свели в одну гренадерскую роту во главе с капитаном Мухановым, построили в три шеренги, разделив на четыре взвода-плутонга. Каждая полурота стреляла и метала учебные гранаты — маршлаги по очереди. Получилось, что мы продемонстрировали самые лучшие результаты. Удивленный Муханов вызвал меня к себе и стал расспрашивать:

— Вижу, капрал, твои молодцы как на подбор — крепкие и здоровые. Вымунстровал их на отлично. Действуете слаженно, палите искусно и быстро, гранаты далече метаете. Третья рота раньше ничем не отличалась от остальных, а тут… Я впечатлен! Слышал, вы обучаетесь по какой-то методе.

— Так точно, ваше высокоблагородие, — подтвердил я. — Вместе с поручиком Дерюгиным воспитываем гренадер и духом, и телом. Подготовили для них ежедневные упражнения, через то солдат лучше службу несет.

— Окромя этого еще что показать можешь? — прищурился Муханов.

— Разрешите? — спросил я.

Капитан кивнул.

— Чижиков, фон Браун, выйти из строя, — приказал я.

Гренадеры выступили вперед — красные, вспотевшие, на ресницах и бровях застыли кристаллики льда.

— Вынимай штыки! — скомандовал я.

Гренадеры четко выполнили приказание.

— Накладывай на дуло!

— Примыкай!

Щелк-щелк! Готово…

— Становись друг против друга!

Солдаты развернулись. Между ними было расстояние метра в два.

— Ставь перед себя!

Грозно блеснули жала штыков, выставленных будто копья.

Я забрал у Карла фузею и приказал Чижикову:

— Коли!

Муханов напрягся. Его глаза сузились.

— Ух! — Чижиков резко подался вперед. Штык едва не вонзился в грудь Карлу, но кузен перехватил фузею, пользуясь инерцией противника, потянул на себя и ловко перебросил Чижикова через бедро. Тело гренадера, описав дугу, впечаталось в припорошенную землю.

— Ловко! — присвистнул Муханов. — А еще разик?

Гренадеры, поменявшись местами, повторили прием. Теперь на земле распластался Карл.

— Однако! — не мог скрыть изумления капитан. — И что, все так умеют?

— Так точно, ваше высокоблагородие. Обучено все капральство.

— Интересно. Но ведь это еще не все, чем вы хотите порадовать нас сегодня, капрал?

Он не ошибся. Гренадеры, разбившись по парам, показали еще несколько приемов из разученного арсенала, причем старались на славу. В итоге капитан пришел в полный восторг.

— Поразительно! Непременно доложу об этом начальству. Вашу методу необходимо перенимать, и чем раньше, тем лучше.

Окончательно мы его добили, когда прошлись по плацу маршем, чеканя шаг и распевая «У солдата выходной» так, что стекла дрожали. Над этим коронным номером я работал месяцами, гоняя гренадер на строевых занятиях, добиваясь четкости и слаженности движений. И как нельзя кстати подошла песня, мелодия и ритм которой будоражили кровь, пробуждая у всех военных вне зависимости от эпохи, чувство гордости за выбранную профессию.

Над текстом пришлось поработать, чтобы он соответствовал теперешним реалиям, иной раз пришлось прибегать к «белым» стихам: так в строчке «Ты проводи нас до ворот, товарищ старшина, товарищ старшина» появился «лейб-гвардии капрал». Строчки «идет солдат по городу, по незнакомой улице, и от улыбок девушек вся улица красна» не изменились. Мои орлы прекрасно понимали, о чем речь, ибо такие здоровые и представительные лбы просто не могли не привлекать к себе женские взгляды.

Гренадеры остальных рот смотрели с завистью, а мы маршировали, будто на параде, наслаждаясь триумфом.

Муханов стоял, открыв рот и вытаращив глаза — такого ему видеть, еще не приходилось. От моих гренадер веяло энергией и безудержной лихостью.

— Настоящие русские богатыри, — произнес он, снял гренадерку и перекрестился.

Глава 19

На следующий день Муханов взял меня с собой в штаб, чтобы потолковать с подполковником Бироном об успехах моего капральства. Однако младший брат фаворита не проявил поначалу большого интереса. Он вытащил из кисета понюшку табака, громко втянул его ноздрями и оглушительно чихнул. Нюхание этой отравы считалось высшим лоском, а Густав Бирон не хотел отставать от моды.

— Я чувствовал, что вы, капрал, далеко пойдете. Но каковы першпективы вашей методы? — с усталостью повидавшего виды человека, спросил он.

— Ловкий, умелый солдат, разносторонне подготовленный и дисциплинированный. Войско, состоящее из таких людей, способно решать многие задачи, — четко отрапортовал я домашнюю заготовку.

Бирон спрятал кисет.

— Мне докладывали, я видел, что гренадеры выполняют необычные экзерции. Да, впечатляюще, но не более того. Вы уверены, что все это необходимо в бою? Научите их быстро стрелять, ловко действовать штыком, метать шлаги. Этого, на мой взгляд, хватит с лихвой. Остальное — излишество, — будто подводя черту под разговором, заметил он.