Гвардия президента

Тавот это или солидол – Гера не разбирался, зато точно знал, что именно так воняло под капотом его старенького «Мерседеса». «Ну вот, наши «инопланетные захватчики» используют для своих целей вовсе не бластеры и дезинтеграторы, а какой-то вполне распространенный на Земле вариант бензопилы «Дружба». Талеев присел на корточки и провел ладонью по «полу». Так и есть, телепортацией здесь не пахнет! Он негромко презрительно хмыкнул. Почти неразличимый визуально, но хорошо прощупываемый, вдоль помещения тянулся след от твердых полозьев. «Ох, мамочка, на саночках катались мы…» – зазвучали в голове слова некогда популярной песни. На всякий случай, не поднимаясь с четверенек, Гера пополз вдоль следа и быстро попал в другой грот, меньший по размерам, но более светлый.

Вообще, понятие освещенности в этих ледниках было весьма своеобразным. По мере продвижения вглубь попадались пещерки более светлые, чем на входе, а узкие изогнутые коридоры вместо кромешной тьмы неожиданно радовали если не дневным светом, то вполне различимым белесым полумраком. Наверно, дело было в различных сочетаниях каменной породы и льда, который позволял солнечному свету извне проникать на значительные расстояния. Хотя сам лед оказался вовсе не таким кристально прозрачным, как изначально представлялось Талееву. Он был скорее грязно-серым и мало чем отличался на вид от скал. К тому же такой расплывчатый фон создавал дополнительные неудобства при оценке реальных расстояний: перспектива как бы затушевывалась, характерные особенности рельефа – уступы, впадины, наслоения – визуально сглаживались или становились и вовсе неразличимыми.

«Черт! Как в аквариуме с молоком, – мысленно выругался Гера, когда, попытавшись подняться с колен, ощутимо боднул один из выступов. – А с рогами было бы безопаснее!» Зато теперь он уже четко разглядел на боковой стене следы распилов. Работали здесь явно не торопясь, отваливая пласт за пластом не слишком большими объемами, методично проникая в глубь массива и продвигаясь справа налево к виднеющейся невдалеке очередной расщелине. Журналист выпрямился в полный рост и задумчиво оглядел весь «фронт работ».

«Тут, конечно, можно – и нужно! – обползать каждый сантиметр, но вряд ли удастся найти что-нибудь… материальное. «Инопланетяне» наверняка и подмели здесь не раз, и пропылесосили. А вот кое от чего и они никак не смогли избавиться».

Талеев вытащил из кармана небольшую плоскую коробочку с цифровой шкалой под стеклом и двумя рядами кнопок и переключателей. Этот переносной прибор радиационного контроля он отыскал в одном из исследовательских центров в подмосковной Дубне. Причем ребята из лаборатории категорически настояли, чтобы он взял именно эту модель, а не более новую, продвинутую, с жидкокристаллическим дисплеем и сенсорным управлением, когда Талеев в общих чертах рассказал, зачем ему может понадобиться этот прибор. Именно такой индикатор минимальным подрагиванием сверхчувствительной стрелки позволит уловить такой уровень радиации, когда его более навороченный коллега лишь будет «размышлять» о выдаче первых цифр. Причем на разных диапазонах возможен замер различных параметров излучения – альфа, бета и гамма. А специалистам надо верить!

Теперь Гера аккуратно ощупывал прибором места срезов, пол и вообще куда рука дотягивалась, установив переключатель на минимальное значение. Если тут когда-то находились пластинки из радиоактивного изотопа золота или все равно какого материала, в окружающих материальных предметах в любом случае образуется так называемая наведенная активность, о наличии которой и будет сигнализировать прибор радиационного контроля.

Долго ковыряться не пришлось. В ближайшей нише стрелка задергалась и устойчиво замерла где-то посередине шкалы. Что и требовалось доказать! Хотя такое подтверждение особой радости у Талеева не вызвало. «Лучше бы здесь копи царя Соломона отыскались!» Однако додумать эту мысль ему помешал странный звук, сначала похожий на отдаленный шум откуда-то из глубины массива, а потом перешедший в низкое утробное ворчание из-за каменного выступа в дальней затемненной части пещеры.

Журналист инстинктивно отпрянул. На уровне подсознания странный звук ассоциировался с глухим недовольством раздраженного зверя. Конечно же, медведя! Где-то внизу живота мгновенно всколыхнулся первобытный ужас. Талеев замер. Звук тоже притих, но уже через секунду возобновился с новой силой и на более высоких нотах. Раздражение явно нарастало. Теперь к нему добавилось то ли фырканье, то ли хрюканье и чуть слышный, но нестерпимо противный скрежет когтей по ледяной поверхности. Животный страх заставил Геру отпрыгнуть к тому месту, где он вошел в грот, и юркнуть в расщелину. Дальше вперед ноги рванули сами. Не обращая внимания на рвущуюся об острые выступы одежду и на царапины, Талеев проскочил через коридор, пересек по диагонали другой грот и уже опускался на четвереньки, чтобы, миновав нависающую плиту, рвануть дальше к выходу, как замер, остолбенев: звериный рык, преследовавший его сзади, теперь послышался как раз оттуда, куда он летел сломя голову!

Значит, был другой проход, позволивший зверю отрезать пути отступления своей жертве. Шансов у человека в таких условиях не было вовсе. Гера мгновенно оглянулся и заметил сбоку от себя еще один небольшой лаз. Не раздумывая, он устремился в него. В эту сторону бежалось легче: «пол» под ногами оказался наклоненным как раз в направлении движения.

Вот позади остались еще два грота и несколько труднопроходимых в обычных условиях переходов. Помещение, в котором оказался журналист, было чуть просторнее, но темнее предыдущих. Он замер, прислушиваясь. Тишина. Поводил головой из стороны в сторону и скорее почувствовал, чем увидел, какое-то движение у себя за спиной. Резко обернувшись, Гера уловил лишь легкое колыхание плотного воздуха. Ему даже показалось, что у боковой стены, метрах в двух от него, неожиданно сгустился невесть откуда появившийся прозрачный туман и тут же рассеялся, сместившись вправо и оставляя за собой нечетко различимые контуры ледяной стены. «Чертовщина какая-то!» – подумал Талеев и сделал шаг в сторону таинственного явления. При этом он энергично потер лицо ладонью правой руки, прищурил глаза и слегка наклонился, вытянув вперед голову стараясь что-нибудь рассмотреть в обманчивом полумраке.

Что-то с тяжелым свистом пронеслось над его головой. Тренированное тело тут же упруго сжалось, а в следующее мгновение Гера уже рванулся вперед, одновременно разворачиваясь и выдвигая вверх левое предплечье в качестве защиты. В голове даже успела промелькнуть мысль: «А Борода мне ни о каких летучих мышах не говорил!», прежде чем невидимое что-то сильно ударило по вздернутой руке. Из разжавшихся пальцев выпал фонарь и откатился в сторону. Странно, но именно в этот момент журналист почувствовал себя абсолютно спокойно и предельно собранно. Противник был еще не видим, но уже вполне ощутим. Разворот тела закончился, лопатки Талеева плотно впечатались в ребристую поверхность стены, а правая нога уже начала свое круговое ударно-маховое движение. Ей на смену пришла левая нога, и так за два оборота Гера пересек пещеру уже в обратном направлении. Перед его глазами по-прежнему был лишь грязный сумрак.

Луч света упавшего фонаря упирался в дальнюю темную расщелину. Внезапно Талеев увидел, как этот луч прервался, заслоненный на секунду какой-то колышущейся субстанцией. «Да это ж материя, тряпка! Маскхалат!» Не раздумывая, он стремительно прыгнул в этом направлении с вытянутой вперед правой рукой, готовой поразить таинственного противника. Весьма приблизительная точность броска с лихвой компенсировалась девяностокилограммовой массой стремительно летящего тела. Герины пальцы крепко ухватили грубую ткань, а его голова с силой врезалась во что-то мягкое и податливое. Клубок тел откатился к стене. Около самого уха журналиста что-то утробно екнуло, а под низкие своды пещеры вырвался протяжный полухрип-полусвист, как из ржавой трубы допотопного паровозика-кукушки на опасном переезде. «Весь в свисток вышел!»

Теперь Талеев ясно видел перед собой серо-белый балахон с темными разводами, идеально вписывающийся в интерьер окружающих стен, и даже тут, на «полу», делающий практически невидимым своего обладателя, и такой же головной шлем с двумя прорезями, из которых сейчас, казалось, чуть не на «пол» выкатывались крупные глазные яблоки. «Эй-эй, родной, да ты же вот-вот заорешь, как иерихонская труба! А нам такой шум вовсе ни к чему». Он не стал разыскивать под капюшоном рот, а просто тыльной стороной все той же правой руки нанес резкий и короткий удар-тычок как раз между прорезей. Голова противника стремительно качнулась назад, пришла в естественное соприкосновение с низким каменным уступом и безвольно откинулась обратно. Белые «яблоки» в прорезях исчезли, а расслабленное тело под балахоном тряпичной куклой распласталось у колен журналиста. «Вот тебе и «межпланетный ку-клукс-клан»!»

«А куда зверюга-то подевался?» Вот уже несколько минут, в течение всей схватки, Гера не слышал ни одного звериного рыка. И тут же, как по заказу, раздался ужасающий рев. На этот раз он, казалось, гремел со всех сторон. Журналист затравленно огляделся. Так и есть: в «его» небольшую пещеру вели минимум четыре явно различимые расщелины. А сколько их еще оставалось в тени? Дожидаться медведя в таких условиях было просто безумием – не спасет никакая молниеносная реакция, когда громадный разъяренный зверь выскочит на середину помещения с абсолютно непредсказуемой стороны. А что, ринуться очертя голову в один из узких коридорчиков – это верх здравомыслия?! Пока между сосулек задницу протискиваешь, он тебе башку напрочь отъест! И все-таки стоять и тупо ждать конца было еще страшнее.