Гвианские робинзоны

– Да брось, к чему церемонии. Прикончи меня, и делу конец. На твоем месте я бы не мешкал.

Ни слова в ответ.

– Ага, ты наслаждаешься триумфом… Да за тебя уже сделали половину работы. Пятнистый тигр помог тигру белому… [2] Проклятье, он здорово меня помял… Ничего не вижу… мне конец… подыхаю.

Кровь лилась ручьем из его зияющей раны. Бенуа потерял сознание, ему грозила неминуемая смерть от быстрой кровопотери.

Вступив в битву с ягуаром, Робен поддался мгновенному порыву, отчасти из чувства самосохранения, начисто забыв о былых оскорблениях и избиениях.

2

Негры бош и бони, как и краснокожие, называют белыми тиграми беглых каторжников европейского происхождения. – Примеч. автора.

Он уже не помнил о каторжном аде, воплощенном в жестокости Бенуа. Не было больше ни дубинки, ни проклятий, ни держиморд, ни засад, ни погони. Он видел лишь человека… раненного, умирающего.

У Робена не было ничего подходящего для перевязки, но на помощь пришел опыт.

Пинотьер, или пересохшая саванна, начинался в нескольких метрах от места трагедии. Каторжник бросился туда, раздвинул высокую траву и принялся быстро рыть перегной, образованный стеблями и листвой растений.

< image l:href="#"/>

В несколько минут он добрался до слоя клейкой сероватой глины.

Набрав большой ком, размером с человеческую голову, он вернулся к раненому, который все еще был без сознания. Оторвав рукав рубашки надзирателя, Робен разодрал его на мелкие клочки наподобие корпии, смочил их тростниковой водкой и наложил на рану, предварительно сомкнув ее края. Затем он взял немного глины, размял ее и стал накладывать слой за слоем на раненую ногу в виде циркулярной гипсовой повязки. Кровь, уже пропитавшая ткань, не могла просочиться сквозь толстый слой глины.

Теперь Робен обернул все большими свежими листьями и крепко перевязал лианами.

Ужасная рана от бедра до колена теперь могла зажить первичным натяжением, и если не случится воспаления, то Бенуа скоро вернется в строй, как если бы ему на помощь пришел опытный хирург.

Вся операция, проделанная с необыкновенной ловкостью, заняла не более четверти часа. Бледные щеки раненого начали розоветь.

Он вздрогнул, глубоко вздохнул и еле слышно прошептал:

– Пить…

Робен сорвал длинный лист пальмы ваи, свернул из него рожок и побежал к яме, из которой он добыл глину. Та уже начала наполняться прозрачной водой.

Он приподнял голову раненого, тот жадно напился и открыл наконец глаза.

Выражение лица надзирателя, когда он осознал, что над ним склонился каторжник, было неописуемым. Однако затем в Бенуа проснулась его привычная жестокость, он попытался встать, чтобы защищаться, а может быть, даже перейти в нападение.

Но острая боль пригвоздила его к земле. Зрелище мертвого ягуара окончательно вернуло его к реальности. Ну надо же! Тот самый Робен, которого он преследовал в слепом гневе, спас его от смертоносных когтей ягуара, а теперь с полным самоотречением перевязал его рану и утолил жажду?

Любой другой на его месте склонился бы перед таким благородством, заговорил бы о велении долга, о приказе, но в конце концов протянул бы руку и сказал спасибо.

Бенуа же разразился проклятиями!

– Ну ты и тип! Я бы на твоем месте не сделал ни того ни другого… Хлоп – и до свидания, и нет больше Бенуа. Отплатил бы мне разом за все свои шишки.

– Нет, – холодно ответил ссыльный. – Человеческая жизнь священна. Кроме того, есть кое-что лучше мести.

– И что же это, интересно, такое?

– Прощение!..

– Серьезно? В любом случае можешь не надеяться, что я отплачу тебе тем же. Дай только выбраться из этой передряги, и однажды я тебя поймаю.

– Как вам будет угодно. Я просто выполнил свой долг, как любой человек. Но если нам доведется еще раз столкнуться лицом к лицу, я буду защищать свою свободу. Так что не советую. И еще. Мне не нужна благодарность. Просто помните, что среди тех, кого отправил сюда закон, есть не только преступники, но и невиновные. Никогда не злоупотребляйте своей силой в отношении тех и других. Закон, который вы представляете, лишь ограничивает свободу, но не ставит целью мучить людей. Прощайте! Я забуду обо всем зле, что вы мне сделали.

– До встречи! Зря ты оставил меня в живых, Робен!

Каторжник даже не обернулся, он уже исчез в лесной чаще.

Глава II

Великолепная, но бесплодная природа. – Голод. – Одиннадцать скелетов. – Каторжники-людоеды. – Что такое белый тигр. – Капуста весом в тридцать килограммов. – Первый краснокожий. – Еще один враг. – Неблагодарность и предательство. – Продан за стаканчик водки. – По-прежнему один. – Страшное падение. – Умирающий надсмотрщик наедине с обезглавленным ягуаром. – Лихорадка. – Почему концерт обезьян-ревунов можно назвать настоящим бенефисом. – Опять этот индеец. – Охота на человека продолжается. – Логово белого тигра.

Робен шагал и шагал, не в силах отделаться от мысли о том, что он все еще недостаточно далеко ушел от своих палачей. Удивительно, но все это время ему удавалось держаться как раз того направления, которое он наметил для себя прежде. Представьте себе одинокого человека посреди океана, в утлом суденышке, без припасов и компаса, но верно ориентирующегося в пространстве.

Девственный лес с его непроницаемым куполом листвы, бесконечным ковром из трав и кустарников мог предложить не больше ориентиров, чем однообразные морские волны.

С момента побега прошло уже три дня. Робену удалось преодолеть изрядное расстояние – никак не меньше пятидесяти километров «на выпуклый глаз», как говорят моряки. Двенадцать с половиной лье [3] экваториального леса – это бесконечность. Теперь беглецу можно было не бояться встречи с цивилизованными людьми.

И тем не менее ему все еще угрожало множество опасностей, одна из которых составляла беспрестанную смертельную угрозу.

Это был голод! Голод, неизбежный для путешественников, чиновников, присланных из метрополии, и колонистов, если только они не смогли заблаговременно запастись нужным количеством провизии. Голод был вечным бичом и для местных жителей, негров и индейцев, особенно когда им не удавалось собрать урожай, достаточный для того, чтобы пережить сезон дождей.

3

Одно сухопутное лье равно 4,44 км, то есть 12,5 лье – это 55,5 км. – Примеч. ред.

Не думайте, что эти великолепные деревья, на создание которых природа, как может показаться, израсходовала все свои творческие силы, исчерпала всю сокровищницу своего мастерства, способны дать человеку необходимое для него пропитание.

Нет. Вся эта пышная растительность не дает ни фруктов, ни ягод. Ни апельсиновых деревьев с золотыми плодами, ни кокосовых пальм со вкуснейшими орехами, ни сладких бананов, ни манго с освежающей мякотью и легким скипидарным запахом, ни даже хлебного дерева, последнего спасения путешественника, – нет, ничего этого не растет в диком виде в бесконечных здешних лесах.