Гвианские робинзоны

— Ха-ха-ха!.. Змея «ай-ай»… Гнездо змей… Ха-ха-ха!.. Эти змеи — мои маленькие добрые друзья!

Он возвратился в хижину и тихо посвистел. Едва различимая дрожь передалась на какое-то время койке, потом все стихло.

И не осталось больше никаких признаков присутствия пресмыкающихся, кроме сильного запаха мускуса note 78 .

— Друг мой! — окликнул старик. — Как ты там себя чувствуешь?

Бледный, как мел, Робен постепенно высвободился из укрытия, в котором провел четверть часа в отчаянном напряжении.

Note78

Мускус — вещество с резким запахом, вырабатывается железой, расположенной на животе у самца кабарги — небольшого жвачного животного, обитающего на Дальнем Востоке. Буссенар говорит о сходном запахе, т.к. кабарга в Гвиане не водится.

— Они ушли?..

— Да, мой друг, они ушли… С пустыми руками. Они испугались… О, как они испугались!

— Как тебе удалось обратить их в бегство?.. Я слышал, как они просто выли от страха… И потом этот запах…

Прокаженный поведал своему гостю, что он, Казимир, — заклинатель змей. Он умеет их вызывать, может не только безнаказанно брать их в руки, но даже не боится их укусов, для него они безвредны. Ему не страшны не только буасиненга, змея с гремучками, но и грозная граж, и ужасная ай-ай, названная так потому, что укушенный успевает перед смертью испустить одно лишь это восклицание.

Невосприимчивость к змеиному яду Казимиру помог приобрести месье Олета, хорошо известный в Гвиане: с помощью своих снадобий и прививок он умел сделать безопасным укус любой из змей.

— Я не боюсь укусов, потому что месье Олета «умыл» меня от змей, — говорил Казимир. — Когда пришли ваши белые враги, я позвал змей. Эти белые не «умыты», они испугались и убежали.

— А если бы одна из них укусила меня?..

— О! Никакой опасности. Я положил возле вас траву. Змеи не любят эту траву, они туда не пойдут note 79 . А теперь оставайтесь на месте. Индеец убежал в большой лес, он очень злой. Он не получит свои деньги, не купит тафии, и он будет за вами следить.

Note79

Немало аналогичных историй о змеях рассказывали мне люди, заслуживающие доверия. Вот какой случай описал один из высокопоставленных чиновников Гвианы. Дело происходило в Кайенне у него на глазах. Взяли двух огромных живых тригоноцефалов. Месье Олета, о котором говорилось выше, принял участие в опыте. Ему представился отличный случай продемонстрировать свое искусство. Привели двух небольших собак. Обеих укусили змеи. — Какую из двух вы желали бы спасти? — поинтересовался Олета. Ему указали. Он тут же заставил собаку выпить свое лекарство, а также ввел несколько капель под кожу животному. И через четверть часа псина весело лаяла, полностью здоровая, тогда как вторая издыхала в страшных корчах. И это не все. Олета получил укус от одной из граж, преднамеренно или случайно — дела не меняет. И с ним ровным счетом ничего не произошло! Сто пятьдесят человек были свидетелями этого эксперимента на улице Шуазель. Месье Олета умер лет десять назад, передав рецепты своему сыну. Я виделся с этим последним в Ремире. И у меня еще будет повод вспомнить о нем на последующих страницах. (Примеч. авт.)

Добряк не ошибся. Не прошло и шести часов после спектакля, разыгранного для непрошеных гостей, как бессовестный Атука объявился вновь.

— Ты плохой человек, — сказал он. — Ты помешал поймать белого тигра!

— Убирайся отсюда, скверный калина, — ответил негр. — Ничего ты здесь не найдешь! Уходи! А не то старый прокаженный накличет на тебя беду!

При этих словах индеец, суеверный, как и все представители его племени, пустился наутек в страшном испуге.

ГЛАВА 4

Проекты невероятные, но осуществимые. — Проказа не всегда заразна. — Сооружение лодки. — «Эсперанс». — Признательность отверженного. — Записная книжка каторжника. — Жемчужина в куче грязи. — Письмо из Франции. — Слишком поздно! — За работу! — Что произошло 1 января 185… года в мансарде на улице Сен-Жак. — Семья осужденного. — Дети, плачущие, как взрослые. — Великодушный замысел парижского рабочего. — Нищета и гордость. — Воспоминание об изгнании. — Пожелания на Новый год. — Беспокойство, тоска и тайна.

В своем беспорядочном лесном «марафоне», со всеми его стычками и неожиданными происшествиями, Робен не слишком отклонился от первоначально намеченного маршрута.

Он не хотел удаляться от Марони, разделяющей Голландскую и Французскую Гвианы, и ему, в общем, удалось придерживаться северо-восточного направления, в котором и пролегает русло реки от устья до пятого градуса северной широты.

У парижанина не было никаких инструментов, при помощи которых он мог бы определить, где находится; беглец лишь приблизительно оценивал и пройденное расстояние, и свои координаты. Он очень стремился быть поближе к Марони, большой судоходной реке, так как это рано или поздно позволило бы установить связь с цивилизованными людьми.

Новообретенный товарищ Робена был неспособен дать ему необходимые сведения. Бедному старому негру безразлично было его местонахождение, лишь бы удавалось поддерживать убогое существование. Он слышал, что река находится в трех или четырех днях пути к западу, вот и все. Он не знал даже названия речки, воды которой орошали долину.

Бургундец предполагал, что речка эта — Спарвайн. Если догадка верна, то пребывание у прокаженного не обещает ему сколько-нибудь надежного убежища. Администрация колонии оборудовала близко к речному устью реки площадку для лесоразработок; рабочая команда заключенных находится там постоянно. Не исключено, что в один прекрасный день какой-нибудь из бывших сотоварищей Робена или даже надзиратель случайно забредет на поляну, где стоит хижина Казимира.

Здоровье и силы вернулись к нашему герою, а вместе с ними — непреодолимая потребность любой ценой сохранить свободу, добытую в тяжких страданиях.

Уже месяц пролетел с того дня, как его врагов обратил в паническое бегство боевой змеиный отряд под командой Казимира. Робен скоро привык к спокойной жизни, ее размеренный распорядок очищал его тело и душу от наследия каторги.

Но его не покидала мысль о близких. Каждый день и каждый час полнились нежными и грустными воспоминаниями о них. Каждую ночь проходили перед ним во сне дорогие, щемящие душу видения.

Как им сообщить, что час освобождения пробил? Как их увидеть? Или хотя бы подать им знак о том, что он жив, не подвергая себя при этом новой опасности?

Самые фантастические проекты рисовались его воображению. Иногда ему хотелось перебраться на голландский берег, пересечь всю соседнюю колонию и достичь Демерары, столицы Британской Гвианы. Там он смог бы устроиться на работу и скопить денег на самые неотложные нужды, а потом наняться матросом на корабль, идущий в Европу.

Однако доводы Казимира вдребезги разбивали неосуществимый план. Голландцы непременно арестовали бы беглого каторжника, но даже если бы ему чудом удалось избежать этого, у него не было ни малейшего шанса добраться до английской колонии, с которой Франция не заключала соглашения о выдаче преступников.

— А если подняться вверх по течению Марони?.. — возникала новая идея. — По карте выходит, что главный приток Марони, Ауа, сообщается с бассейном Амазонки. Нельзя ли добраться до Бразилии по реке Ярри или по другому притоку?..

— Не надо рисковать, мой друг… Подождите немного…

— Да, мой добрый Казимир, я подожду… Сколько смогу. Мы запасемся продовольствием, построим лодку, потом уедем вместе.

— Прекрасно!

Лишь после долгих уговоров и просьб Робен согласился на то, чтобы чернокожий принял участие в его опасном предприятии. И не потому, что он так уж боялся общения с прокаженным, вовсе нет! Но Казимир был очень стар. Имел ли Робен право воспользоваться привязанностью старика, которую тот испытывал к нему с первого дня, чтобы сорвать с места обездоленного прокаженного, заставить его покинуть райский уголок, возделанный искалеченными руками, расстаться с единственным своим утешением, с милыми привычками отшельника, которые он приобрел, живя свободной и привольной жизнью?..

Француз не был эгоистом. Он всей душой откликался на преданность старика и старался, как мог, улучшать и разнообразить его скудный быт.

Но Казимир так горячо настаивал на своем отъезде, что в конце концов Робен сдался. Старик расплакался от радости и на коленях благодарил белого друга.

Смущенный и тронутый, бургундец непроизвольно обнял старика за плечи и поднял его с земли.

— Ах! — в отчаянии воскликнул негр. — Вы ко мне прикоснулись! Теперь вы заболеете проказой!

— Нет, Казимир, не бойся. Я счастлив пожать руку славному человеку, который живет только для добрых дел! Поверь, мой друг, твоя болезнь не так заразна, как об этом думают. У себя на родине, во Франции, я долго учился. И скажу тебе, многие врачи, очень ученые люди, считают даже, что проказа вообще не передается. Некоторые из них жили и работали в странах, где свирепствует проказа, и они говорят, что болезнь можно остановить, если человек уедет из тех мест, где он заболел. Значит, тем более надо увезти тебя в новые края…