Гвиневера. Дитя северной весны

Это было сказано просто, буднично и без громких слов, однако Мерлин был британским провидцем и личным чародеем Артура, поэтому я с благодарностью выслушала его заверения.

Рассвет следующего дня оказался прохладным. И свежим, и я проснулась в предвкушении встречи. Схватив с буфета ломоть сыра, я вышла на улицу осмотреться.

Постоялый двор стоял в начале небольшой круто поднимающейся вверх долины, угнездившейся между пологим холмом и конусообразным склоном священной горы. Яблони, томящиеся от плодов, росли на нижней части склона, и когда я вошла во фруктовый сад, из небольшого домика, спрятавшегося между деревьями, до меня донесся смех Нимю. Кажется, Мерлин нашел подходящее местечко для гнездышка.

Сорвав пару яблок, я начала карабкаться по длинному, пологому склону, ведущему к вершине Тора. На полпути до вершины из травы показались скалистые выступы, и я села, чтобы съесть свой завтрак.

Передо мной, насколько видел глаз, простирались воды болота и озера, блестевшие, как полированное серебро. Тронутые свежим золотом осени ольхи и ивы, растущие вдоль проток, отмечали течение реки, похожее на лабиринт. Здесь нашли приют самые разные птицы: хохлатые утки и поганки, болотные курочки и цапли. Глядя на такие большие стаи, я вспомнила о птицах, зимующих на Солуэе. Воистину, боги благословили Логрис так же, как и Регед, и я счастливо вздохнула.

Когда оба яблока были съедены, я встала и потянулась, рассматривая широкие террасы, лежащие по бокам Тора. Они явно образовывали какой-то узор, хотя и не пересекали гребень, на котором я стояла. На мгновение мне захотелось пройти по ним, пока я не вспомнила, что на этой горе исполнялись древние обряды. Я вскарабкалась на крутой скалистый выступ, предоставив Нимю следовать по тропам, ведущим из потустороннего мира к богине и ее храму.

С вершины Тора земля, расстелившаяся внизу, была похожа на развернутую карту. То тут, то там из воды выступали другие холмистые острова, где поля ярко золотились спелыми хлебами. Некоторые острова отражались в зеркале озера, другие снизу были окутаны туманом. Над водой поднимались огромные стаи чибисов и золотистых ржанок, наполняя воздух хлопаньем крыльев. Птицы то появлялись в солнечном свете, то исчезали из виду при очередном плавном повороте. Они казались воплощением счастья, и я подняла руку в молчаливом приветствии, радуясь хорошему предзнаменованию наступающего дня.

Именно тогда я и увидела корабль, который медленно шел с северо-запада. Прикрыв рукой глаза от солнца, я пристально всматривалась в него. Высокий, построенный из дерева, он был похож на тот, что когда-то завяз в песках Моркама, и, судя по всему, двигался в нашем направлении. Когда порыв ветра поднял флаг и в воздухе медленно поплыл красный дракон, я испустила длинный вопль и бросилась вниз по склону.

– Он здесь… корабль Артура здесь, – кричала я, со всех ног мчась к пристанищу Мерлина и даже не подумав об осмотрительности.

Нимю и мудрец стояли у стола, внимательно рассматривая какой-то свиток, покрытый древними письменами. Они были так поглощены своим занятием, что я замерла на пороге, вдруг застеснявшись своего грубого вторжения в их мир.

– Заходи, госпожа, и прикрой дверь, прошу тебя. Нет смысла топить весь белый свет, – Мерлин жестом указал на стул у очага, а Нимю налила мне чашку сидра, пока чародей скатывал свиток. – Им потребуется еще час, чтобы дойти до причала в Виэриол-Хилл, поэтому вполне можешь посидеть и подождать.

По сравнению с первым чудесным волнением, когда я пошита, что Артур уже почти дома, наша встреча разочаровала меня. Моего мужа, окруженного молодыми воинами, снесли на берег на носилках. Он выглядел бледным, истощенным и очень слабым. Когда я подошла и присела перед носилками, Артур взял мою руку, но все его внимание было отдано Бедиверу. Они поздоровались, обменялись самыми важными новостями и несколькими шутливыми приветствиями, и мы медленно двинулись к постоялому двору. Я продолжала держать руку Артура, и время от времени, когда носилки вздрагивали от чьего-то неверного шага, он крепко сжимал мои пальцы, и это было все. И только позже, когда его уложили в чистую кровать и все остальные ушли, мой муж прямо посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я не надевал плащ, – сказал он сухо, – поэтому он по-прежнему выглядит вполне прилично. По правде говоря, плащ гораздо в лучшем состоянии, чем я.

Я снова взяла его за руку и прижала ее к щеке.

– Так хорошо, что ты вернулся домой живым, – пролепетала я.

– Ты… как там у тебя, мы…

Я столько месяцев вынашивала свое разочарование из-за того, что не забеременела, но теперь не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Нет, – в конце концов ответила я.

– Жаль, – вздохнул он, закрывая глаза, словно собираясь заснуть. – Боюсь, что с этой раной я не смогу исправить положение в течение нескольких месяцев.

– Не беда, – успокоила я его, протягивая руку и убирая волосы со лба. – У нас достаточно времени на целый выводок детей… Ну, может быть, не на всех сразу, – добавила я, когда он удивленно дернул бровью. – Сейчас поспи, а о будущем поговорим, когда ты немного отдохнешь.

Он кивнул, по-прежнему не открывая глаз, а потом пробормотал:

– Моргана приехала с тобой или по-прежнему лечит раненых в Саруме?

– Нет… – помедлила я с ответом, стараясь выиграть время и гадая, не считает ли он свои раны настолько скверными, что потребуется ее особое лечение. Я не знала, как сообщить об ее отъезде. Мне не хотелось говорить об Акколоне, потому что, если мы с верховной жрицей когда-нибудь соберемся помириться, она будет вынуждена признать, что я не сплетница, сующая нос не в свое дело. Что касается ее открытого неповиновения и бегства, лучше, если королю об этом расскажет Бедивер. Поэтому я просто сказала, что вместо нее приехала Нимю, чтобы провести специальный обряд на вершине Тора. Слышал ли меня Артур или уже спал, я определить не могла, но, к моему большому облегчению, вопрос о Моргане больше не поднимался.

Когда Артур хорошо отдохнул и мог переносить качку паланкина, мы тронулись обратно в Сарум. Дела там обстояли в основном по-прежнему, хотя на второй день нашего пребывания дома Игрейна попросила разрешения уложить вещи и вернуться в монастырь, и, что бы я ни говорила, разубедить ее не удалось.

– Сейчас Бедивер может выделить мне сопровождение. Артур вернулся, и вам обоим понадобится время, чтобы обрести привычку править совместно, – твердо сказала королева-мать.

К концу недели Игрейна полностью собралась и пришла к Артуру попрощаться. Я хотела оставить мать и сына наедине, надеясь, что тогда они будут более искренними, но оба подняли такой крик, что в конце концов мне пришлось остаться. Позже, когда я провожала ее к паланкину, Игрейна взяла меня за руку.

– Наверное, невозможно загладить обиды, которые, как считают мои дети, я причинила им только потому, что полюбила. Но меня успокаивает то, что ты рядом с ним и, по крайней мере не думаешь обо мне дурно… – Она ласково улыбнулась. – Ты будешь не только прекрасной королевой, но и очаровательной дочерью, согревающей мою старость.

Мы обнялись, как родные мать и дочь, и я умоляла ее дать мне знать, если ей когда-нибудь что-то понадобится.

– Конечно, – ответила она, – и ты должна пообещать мне то же самое.

Она села в паланкин, лошади тронулись, и она помахала мне в последний раз. Рядом с ней беззвучно плакала Эттарда, не в силах скрыть разочарование от расставания с двором. Когда кортеж выехал с площади, я побежала искать Бригит, и лицо мое было мокрым от слез.

После бегства Морганы Бригит взяла лазарет в свои руки и пригласила Фриду к себе в помощь.

– Если я уживалась с кельтскими богами Морганы, то уж, конечно, полажу с сакскими божествами Фриды, – заявила моя ирландская подруга. – Кроме того, с тех пор как сюда привезли Грифлета, эта девушка проводит здесь день и ночь. Ей надо чем-то себя занять, а нам нужна помощница.