Хадур

– Хорошо. Я схожу с тобой.

– Отлично. Пойдем, поедим, – Антон хлопнул своими огромными ладонями и поднялся. – Ты в армии служил?

– Да, – соврал Максим.

Они вышли из комнаты и направились к лестнице. Максим про себя отметил, что даже днем коридор оставался темным, непроглядным, и если долго смотреть в его глубь, то он начинал неестественно вытягиваться, как в дешевых ужастиках.

Когда они прошли первый лестничный проем, на небольшой площадке Антон остановился, и Максиму пришлось сделать то же самое.

– Ты сказал, что тебе надо идти, – Антон дождался, пока Максим кивнет, подтверждая его слова. – Куда?

– Какая разница? – Максим стоял рядом с военным и смотрел на него снизу вверх. – Ведь через пару часов мы разойдемся и никогда больше не увидимся.

– Раз мы больше никогда не увидимся, – Антон глядел на Максима свысока и едва заметно ухмылялся, – почему бы тебе не сказать?

Максим подумал о том, имеет ли смысл что-то рассказывать военному: кто он, откуда, и куда идет. Он и так остался у них на ночь, тем самым потеряв много времени (хотя Максим считал, что время уже давным-давно не имеет значения), так еще и согласился сходить с Антоном – совсем незнакомым человеком – до аптеки. Но в итоге пришел к выводу, что, если рассказать о своем пути, эти люди не станут ему препятствовать.

– В Москву я иду, – ответил Максим.

Антон сначала ухмыльнулся, а потом и вовсе расхохотался.

– Ты что дурак? Ты хоть представляешь, сколько там тварей? – Антон постепенно успокоился, но улыбка продолжала сиять на лице. – Или у тебя там родственники?

– Нет у меня там никого. – Максим ответил резко, может даже грубо и протиснулся между большим Антоном и перилами. Преодолел последний лестничный пролет и вышел на улицу.

Солнце, несмотря на осень, светило ярко, и глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть к свету. Чуть позже Максим заметил обгорелый ржавый мангал, стоявший в бетонной клумбе рядом с подъездом. Когда-то в клумбе, вероятно, росли красивые тюльпаны или ромашки, но Максим понял, что их время прошло. Автомобили и другие источники угарного газа превратили прекрасные клумбы в урны с загнивающей землей. Вместо цветов чаще всего в таких местах росли только безобразные сорняки. А сейчас и сорняков не было. Ведь мир уже давно не тот, к которому привыкли люди.

Вокруг клумбы, в центре которой гордо стоял мангал, собрались женщины и Паша. Священник же стоял на крыше, держал ружье дулом вниз, осматривался. Когда Максим появился на улице, внимание Священника переключилось, он поздоровался и Максим помахал старику в ответ. В этот момент из дома вышел Антон и остановился рядом с мангалом, с любопытством изучая его содержимое. Паша прятался за Лидию и со страхом в глазах поглядывал на Максима.

– Доброе утро, – застенчиво сказала Маша, и ее щеки моментально порозовели. – Хочешь есть? – Она обращалась только к Максиму.

Максим кивнул, и девушка тряпкой ухватила горячую банку кукурузы, вынула из мангала и протянула ему. Затем из заднего кармана достала старую открывалку для консервов, подошла и открыла банку, пока парень крепко ее держал. Все это время Лидия наблюдала за Максимом, и он будто ощущал тяжесть взгляда, безумно захотелось попросить ее так не смотреть. Но он не стал этого делать, молча ел горячую кукурузу. Максим чувствовал, что из всех людей только Маша и Священник хотят, чтобы он остался.

– Как тебе спалось, Максим? – Голос Лидии звучал ровно и уверенно, а еще он казался очень приятным для слуха, словно звон хрусталя.

– Хорошо, – Максим не смог ответить Лидии резко или грубо, ее мелодичный голос прямо-таки располагал к приятному общению. – Спасибо, что накормили меня.

К этому моменту Максим почти расправился с банкой кукурузы, он запрокинул голову и вытряхнул оставшиеся зерновки в рот.

– Ты закончил прием пищи? – Спросил Антон у Максима, и тот, зашвырнув банку подальше – в кусты, утвердительно кивнул. – Ну, тогда пойдем.

– Я хочу с вами, – уверенно заявил Паша, наконец-то осмелившись выйти из-за Лидии. – Я не буду вам мешать.

– Отставить, – резко скомандовал Антон. – Ты остаешься тут и будешь помогать Священнику в карауле.

– Но…

– Никаких "но", – Антон оборвал Пашу на полуслове. – Приказы не обсуждаются.

Плотно стиснутые губы тринадцатилетнего мальчика затряслись, а кулаки сжались с такой силой, что костяшки побелели, но он не посмел возразить военному. Может воспитание не позволило спорить со старшим, а может мальчик просто боялся большого и сильного Антона.

Паша быстрым шагом ушел в дом.

– Ребенок, – произнесла Лидия и неспешно двинулась за мальчиком. – Я поговорю с ним.

– Из оружия у нас осталось: два пистолета и ружье, – сказал Антон, достал из кармана кителя пистолет и протянул Максиму. – Я схожу за вторым.

– Не надо, – Максим слегка откинул подол дождевика, показывая мачете.

– Дело твое, – Антон деловито проверил обойму на наличие патронов и убрал пистолет обратно. – Но помни, что я не стану тратить пули ради тебя. Ладно, пойдем.

И двое мужчин двинулись к центру города Тосно. Маша махнула рукой вслед удаляющемуся Максиму и пожелала быть аккуратнее, но он не удостоил ее ответом и даже не обернулся. Расстроенная девушка склонила голову и вошла в дом.

2

Антон повел Максима через дворы двухэтажных домов, которые через полквартала переросли в пятиэтажные. Они проходили мимо детских игровых площадок, где неподвижно висели уже заметно проржавевшие качели, а из песочниц торчали игрушки: разноцветные лопатки и ведерки, пластмассовая машинка с отломанными колесами и куклы в белых платьях. Прошли мимо "Школы №1", из которой когда-то выбегали радостные дети, размахивая портфелями и радуясь окончанию уроков. Шли рядом с пустующими домами, где теперь обитали только птицы, да и то, только те, что смогли найти пищу в безжизненном мире. По всем дворам и улицам в хаотичном порядке стояли автомобили, покрытые толстым слоем грязи и пыли. У многих машин разбиты окна, вскрыты багажники, спущены колеса, и почти из каждого бензобака торчат шланги. И к этой серой, безжизненной картине добавлен жирный мазок художника, рисующего смерть. Мертвые люди. Трупы с дырками в голове или вовсе обезглавленные, сопровождаемые черными воронами-падальщиками.

Вскоре люди вышли на проспект Ленина. Проспект пролегал через весь город, а потом плавно переходил в федеральную трассу "М-10". Максим шел рядом с Антоном, и ему казалось, что они только вдвоем в этом маленьком городе.

– Как ты прожил эти полгода? – неожиданно спросил Антон, когда они обходили синий автомобиль, за рулем которого виднелось обезглавленное тело. Всю дорогу попутчики шли молча, и Максим надеялся, что общаться им придется только в крайнем случае. – Я имею ввиду, как ты выжил один?

– Ну, вот как-то получилось, – Максим ответил нехотя, тем самым давая понять, что разговаривать не желает, и Антон это понял.

И тут Максима осенила мысль, она пришла так резко, что парень даже на мгновение остановился:

Твою мать, Антон же военный! Надо спросить, вдруг он что-то знает или слышал? А может, имеет ко всему этому непосредственное отношение?

– Слушай, ты же военный? – Максим задал вопрос, а сам думал, что Антон не захочет отвечать или, вообще, разговаривать, но тот лишь утвердительно кивнул. – Я к тому, что ты, может быть, что-то знаешь о том, что произошло. Биологическое оружие или какие-нибудь неудачные испытания?