Хакер и коллекционер

ГЛАВА 8

Голос секретарши в трубке оказался почему-то чрезвычайно взволнованным.

– Алло! Магазин «Старый антиквар», – почти выкрикнула она.

– Вам кого?

– Будьте добры, директора, если можно, – вежливо попросил я.

– Нельзя, его нет, – ответила секретарша. – С утра уже.

– Как это – с утра? – удивился я. – А где он?

– Понятия не имеем. Да никто не знает. Дома телефон тоже не отвечает.

Вот дела-то! Саломеев пропал. Неужели почувствовал, что его пасут, и немедленно свинтил. А может быть, Слава сдал наше дело. Потребовал денег, конечно, а тот решил его кинуть и исчез. Что ж, тогда ситуация вдвойне отвратительная. Свой человек оказался пройдохой и к тому же спугнул подозреваемого.

Не решаясь предпринимать самостоятельные шаги, я отправил только что полученную информацию Приятелю. Взяв пять минут на обработку и принятие решения, он вскоре перезвонил и велел мне немедленно отправляться к Саломееву домой.

«Возможен труп», – безучастно предположил Приятель и отключился.

Я посмотрел вперед. Слава сидел в машине, продолжая рассматривать газету. Возникало ощущение, что его совершенно не интересовало окружающее. Но ведь так все и должно было выглядеть, потому что никто не должен был знать, что проводилось наблюдение. Итак, аккуратно развернувшись на узкой улочке, где стоял магазин, я поехал к дому Саломеева.

Подъезжая к нему, я ощутил довольно необычное предчувствие, вероятно, нагнетенное предположением Приятеля. Дверь квартиры никто не открывал, ведь Саломеев жил один. Жена ушла от него, когда его посадили в последний раз. Я прислушался, но в квартире было тихо. Возможно, Саломеев действительно сбежал, но все же стоило проверить версию Приятеля. Все равно, как только он объявится в базе данных аэропорта или вокзала, Приятель тут же сообщит мне.

Проникнуть в квартиру не было никакой возможности: дверь была металлическая, видимо, было что за ней скрывать. Можно было бы, конечно, подняться на крышу здания напротив и сквозь бинокль осмотреть кваритиру Саломеева, но вряд ли это тоже могло что-то дать. Ведь, если его убили, то почти наверняка труп положили в ванную, куда я никак не смог бы проникнуть.

Поэтому я вышел на улицу и обошел вокруг дома. Территория была хорошо озеленена, везде было полно кустов и деревьев.

Это сильно осложняло поиски, зато увеличивало возможность найти труп до того, как его обнаружит кто-то другой. Я медленно шел, не отрывая ступней от травы, словно тральщик.

Вдруг я наступил на что-то, и оно хрустнуло под ногой.

Очки. В принципе, это могли быть чьи угодно очки, но вполне возможно, что и Кудияра Яковлевича. Это были «хамелеоны» в довольно дорогой позолоченной оправе. Вряд ли кто-либо еще из пенсионеров, коих было большинство из проживающих в местных «хрущобах», мог позволить себе такие. Если было оборудование, я мог бы снять отпечатки пальцев и узнать, действительно ли они принадлежали Саломееву. Хотя, и просто найти их могло оказаться достаточно.

Я двинулся дальше, внимательно смотря себе под ноги, и уже через несколько метров я встретил небольшой кусок полуржавой железной проволоки, скрученной в кольцо.

«Хм, очень интересно», – подумал я и, достав увеличительное стекло, стал изучать проволоку. Вскоре я обнаружил довольно интересные детали: почти по всей ее длине к ней приклеились мельчайшие чешуйки кожи с маленькими пятнышками запекшейся.

Я послюнявил палец и провел по проволоке: он окрасился красным.

«Да, это не просто кусок ржавой проволоки, случайно брошенной каким-нибудь не слишком прижимистым слесарем. Это удавка», – догадался я. – «Только вот интересно, почему орудие убийства оставили здесь? Может быть, не рассчитывали на то, что кого-то заинтересует эта проволока? А если и заинтересует, то это все равно ментам не поможет, ведь преступник наверняка действовал в перчатках».

Я скрутил проволоку и, завернув в кусок газеты, невесть как оказавшейся у меня, засунул в карман. Она могла мне потом пригодиться. И вообще, я уже ее трогал и наделал немеренное количество отпечатков, так что оставлять такую серьезную улику против себя было бы верхом неосторожности.

На всякий случай я незаметно осмотрелся. От ближайших скамеек, на которых располагались верные сторожа всех дворов – бабули, меня скрывал высокий густой давно не стриженный декоративный кустарник, а из окон я мог быть обнаружен только в промежутках между кронами деревьев, в изобилии высаженных по периметру дома. Я посмотрел наверх и обнаружил, что нахожусь аккурат под окнами квартиры Саломеева.

«Хм, а ведь эту проволоку вполне могли выбросить из окна», – подумал я. – «А что, если труп действительно находится в квартире».

Третий этаж – на самом деле, это было не очень высоко. Еще раз на всякий случай я обшарил местность вокруг места, где я обнаружил орудие преступления, но вновь ничего не нашел.

Вряд ли кто-нибудь стал бы уносить его далеко от места преступления, а так все очень удобно: окно открыл, выбросил, что надо, и снова закрыл. Меньше хлопот.

Зато у меня теперь хлопот явно прибавилось. Мне предстояло незаметно среди бела дня забраться на балкон третьего этажа и проникнуть в квартиру. Это было на самом деле необходимо, ведь там можно было обнаружить реальные улики, подтверждающие или опровергающие причастность Саломеева к ограблению Кузнецова. Это могли быть сами ордена или только некоторые из них, слепки с ключей, листы бумаги с шифром сейфа или что-либо еще. В общем, я решился.

Росший прямо под балконом молодой тополь подтолкнул меня к мысли, что его вполне можно было использовать вместо лестницы. Скрытый внутри кроны, я влез на уровень третьего этажа и немного раскачал верхушку. Когда та наклонилась над балконом, я тихонько соскользнул на кафельный пол.

Кудияра Яковлевича я действительно обнаружил в ванной. Он лежал там в воде прямо в одежде и, что удивительно, в ботинках, широко раскрыв глаза и высунув язык. Руки его были сжаты в кулаки, ноги согнуты в коленях. На лбу красовалось яркое рассечение, из которого уже перестала сочиться кровь. Узким ярким лучом поперек горла от уха до уха тянулась почти свежая странгуляционная полоса. Будучи убежден в том, что орудием преступления является не что иное, как проволока, лежащая у меня в кармане, я не стал примерять ее к горлу Саломеева, а просто вышел из ванной и закрыл за собой дверь. Зрелище действительно было ужасающим.

Обеспокоенные коллеги Кудияр Яковлевича могли нагрянуть к нему домой с минуты на минуту, причем, вместе с милицией, встреча с которой совершенно не входила в мои планы. А потому мне следовало очень поторопиться. Поэтому я отправился на кухню.

Судя по всему, преступники очень торопились замести следы, поэтому не очень аккуратно протерли кровь на обеденном столе. Связавшись с Приятелем, я попросил его помощи.

– Посмотри в духовке, – был его первый совет.

Действительно, многие хранят в ней сковороды, и действительно, сунувшись туда, я нашел небольшую стопку.

Первая же, лежавшая сверху, оказалась той самой, которой и огрели Саломеева по голове. На ее днище засохла кровь.

– Оглушив жертву ударом сковороды, преступники стали его душить, однако он очнулся и попытался оказать сопротивление.

Однако было уже поздно, и Саломеев погиб, – рассказал Приятель примерную картину происшествия. – Поищи ордена под холодильником, плитой, ванной или диваном. Скорее всего, их не могли успеть найти.

Я обшарил все места, подсказанные Приятелем, но не обнаружил никаких следов коллекции. Если вещи не лежали где-нибудь в тайнике, то скорее всего в квартире их и не было. А что, если убийство и вовсе не было связано с коллекцией? Тогда мне просто нечего здесь делать. Те, кому будет поручено это дело, сами справятся без моей помощи. Жаль только, что уже нельзя будет подбросить им улику в виде орудия убийства, ведь на нем теперь – мои пальцы. Так что, будем уходить.

Напоследок я решил все-таки слегка осмотреть труп и вернулся в ванную. Саломеев лежал на спине, поэтому я мог легко добраться до карманов брюк и рубашки. Я засунул руку в правый нагрудный карман и... ощутил что-то твердое и холодное с острыми краями. Так, интересно, что это. Сейчас посмотрим.

Однако вытащить предмет оказалось не таким уж простым делом.

Он зацепился за ткань и отказывался вылезать. Наконец, мне надоело тянуть, и я с силой рванул железяку на себя.

Послышался треск ткани, и на свет божий я извлек... небольшой георгиевский крестик.