Хакер и ведьма

– Вы знаете, у нас сейчас в епархии сложная ситуация. Вам как человеку невоцерковленному трудно будет ее понять.

– Простите, какому человеку?

– Невоцерковленному. Этим термином мы называем тех верующих, которые просто приходят в церковь время от времени, но не осведомленных о внутрицерковных делах. А вообще я вам скажу, – Зубов поковырялся в зубах, – не лезьте в это дело. Дело не в том, что я кого-то подозреваю. От моих подозрений, как говорится, ни холодно ни жарко. Просто бог расставит все по своим местам. Он посылает нам испытания, которые мы обязаны выдержать.

– Вы говорите об испытаниях, не упоминая их сути. Понять действительно сложно, – улыбнулся я.

– Еще сложнее понять, когда настоятелем одного из крупнейших храмов города назначается человек, который доселе не служил ни одной службы и был посвящен в сан накануне назначения, – резко заметил Зубов.

– Это вы о ком?

Зубов нервным движением руки стряхнул пепел с рясы, поморщился, словно только что разом проглотил лимон, и сказал:

– О Ромочке. По-другому, извините уж, назвать его не могу.

– Кто такой Ромочка? – удивленно спросил я.

– Роман Николаевич, – тускло ответил священник. – Фамилии его никто в епархии не знает. Церковный граф Монте-Кристо, его мать!

– Батюшка, вы не могли бы все-таки говорить более ясно, а то я, как вы верно заметили, человек невоцерковленный… – елейным тоном произнес я.

– Секретарь нашего владыки Гермогена, – посмотрев мне в глаза, сказал Зубов.

В этот момент дверь за нами приоткрылась, и на пороге несмело показалась пожилая женщина в платочке. Ее лицо выражало явное желание что-то сказать, но она не решалась, поскольку отец Петр находился к ней спиной, а церковная субординация, видимо, не позволяла разговаривать с иереями в таком положении. Я тронул священника за локоть, и он резко обернулся. Увидев брутальный лик служителя культа, бабуся еще больше занервничала, губы ее задвигались, и она произнесла нечто нечленораздельное.

– Ну… Ну что еще? – прикрикнул на нее Зубов.

– Батюшка, к телефону вас, – наконец проскрипела она.

– Так бы и сказала, етишкина контора! – с яростным вздохом махнул на нее рукой святой отец. – А то стоит, мямлит, мямлит…

И Зубов решительно прошел в дверной проем. Я устремился вслед за ним. По пути Зубов продолжил ворчать по поводу непонятливости и бестолковости старшего поколения, с которым ему приходится иметь дело на работе.

– Стоит, мямлит, х… изо рта вынуть не может…

Последняя мысль его неожиданно развеселила, и он лукаво подмигнул мне. Я, чтобы польстить этому грубому мужлану, напялившему на себя рясу, улыбнулся. Сделав это, я мысленно вздохнул насчет тяжкой доли частного детектива, который ради добывания информации вынужден безропотно сносить всякие сомнительные шуточки.

Надо сказать, что, несмотря на свою атеистическую суть, к православной церкви я отношусь скорее положительно, чем отрицательно. Более того, я даже лично знаком с двумя священниками, которых очень уважаю. Правда, в последнее время их почему-то перевели из областного центра служить в район…

Однако Петр Зубов почему-то вызывал у меня раздражение. Батюшка своей стремительной походкой зашел в комнату и поднял телефонную трубку.

– Да… Здравствуйте, Роман Николаевич, – произнес он неожиданно ласковым и елейным тоном. – Как здоровье ваше, как здоровье владыки?.. Заезжайте… Много не могу. – Зубов скосил взгляд в мою сторону. – Чем бог послал… Понимаю, понимаю… Жду.

Положив трубку, Зубов тут же взорвался и отчаянно стал осенять себя крестным знамением:

– Господи, да за что же наказание такое?! Куда ни кинь – всюду они, прости, господи…

– Что случилось? – спросил я.

Зубов несколько секунд помолчал, подозрительно на меня посматривая, и сказал:

– Едет Ромочка наш, собирать подати, выслуживается… Все храмы обескровил. Мне крышу стелить нечем, а ему нужно в Москву отрапортовать… У нас Покровский собор никак не могут в порядок привести, у властей и спонсоров деньги трясут, а на реконструкцию храма Христа Спасителя – вынь да положь… Как же, стройка всероссийского значения!

Отец Петр разорялся так еще минут пять… К концу его страстного монолога у меня сложилось впечатление, что церковью в нашей богоспасаемой области и городе заправляет фигура совершенно демоническая и служащая верой и правдой диаметрально противоположным силам…

– Спрячьтесь за ширму, – быстро сказал отец Петр, напряженно глядя в окно. – Услышите, сами все поймете.

Я тоже посмотрел в окно и увидел, что в церковном дворе остановилась черная «Волга», из которой вылез толстый мужчина в черной рясе и, бросив что-то на ходу шоферу, направился ко входу в служебное помещение.

– Прячьтесь же скорее! – сказал Зубов и буквально вытолкнул меня за ширму.

Через несколько секунд я услышал шум открываемой двери, тяжелую одышку вошедшего и вслед за этим звуки трех сочных поцелуев, которым позавидовали бы актеры мексиканских мыльных опер.

– Ангел-хранитель!

– Благослови!

Этими приветствиями обменялись приехавший секретарь епархиального управления Роман Николаевич и отец Петр.

– Ох, как я запыхался, извините, пожалуйста, отец Петр! Сегодня такой напряженный день, весь день в хлопотах, ох, боже мой! – манерной скороговоркой произнес гость.

– Сочувствую вам, Роман Николаевич, – ласково ответствовал Зубов с той интонацией, которую я слышал, когда он разговаривал по телефону.

– Как дела у вас?

– Вашими молитвами, Роман Николаевич.

– Вот паскудники-то завелись! Не волнуйтесь, отец Петр, это все несерьезно, это все враги церкви.

– Да я особо и не расстраиваюсь… Из-за каких-то педерастов-маньяков, прости, господи, еще нервы себе трепать! – патетически воскликнул Зубов.

В разговоре образовалась пауза, которая была заполнена громким сморканием Романа Николаевича. Прочистив нос, он продолжил.

– Отец Петр, – тон вошедшего стал более серьезным, а дыхание успокоилось. – Господь приказывает нам возвеличить храм Его в столице нашей. Помочь надо делу великому…

Снова воцарилась пауза, в течение которой за ширмой происходили какие-то напряженные движения.

– Да нет здесь никого, Роман Николаевич! – сказал Зубов.

– Угу, – удовлетворенно сказал секретарь епархии. – А то показалось что-то… С вас пять тысяч.

– Побойтесь бога, Роман Николаевич! – В интонации Зубова проскользнули заискивающие и в то же время протестующие нотки.

– Отец Петр, с Троицкого и Покровского беру по десять. У вас третий храм в городе, я знаю вашу бухгалтерию…