Хакер. Охота

«Откуда у тебя мой номер?» — С силой вдавливая в сенсорный дисплей, Дина готова была испепелить собеседника прямо через этот самый экран.

«Я о тебе много чего знаю. И большая часть мне не нравится. Не забудь принести учебник». — У Дины от злости уже глаз начал дёргаться.

Чарская не стала отвечать. Сейчас бы её ответы состояли на 90 % из отборного, трёхэтажного мата.

— Учебник ему подавай. — Бешеный взгляд Дины, устремлённый в экран телефона, обещал мучительную смерть тому, кто в данный момент так сильно её взбесил. — А говна на лопате не хочешь?! — Отбрасывая телефон в сторону диванчика, Дина вылетела из кухни, топая как тираннозавр.

Вечером, когда мать Дины вернулась с работы, первым делом, та заявилась в комнату дочери.

— Явилась? Ты где вчера опять пропадала? Снова у своих друзей-алкоголиков была?

Валентина Чарская кинула короткий взгляд на перевязанную руку Дины.

— Что это ещё за бинты?! — Вспылила женщина, влетая в комнату.

Схватив дочь за перевязанный ожог, Валентина Семёновна даже не обратила внимание на шипение и гримасу боли на лице Дины.

— А ну, снимай! Уже кололась?! Ах ты дрянь малолетняя! — Женщина отбрасывает руку Дины, продолжая кричать. — Снимай тебе говорю, оглохла?!

Не дождавшись, пока Дина осторожно развяжет руку, Валентина Семёновна, снова хватает дочь за запястье, сама срывает бинт, задевая пострадавшую кожу. Буквально сдирает повязку вместе с кожей.

От прострелившей сознание боли, Дина едва сдерживается, чтобы не закричать. Но видя, что мать не выказывает никакого чувства сострадания, не выдерживает и всё-таки срывается на крик, тряся перед лицом матери больной рукой.

— Ожог у меня! Видишь, ожог! Обожглась я!

А Валентина Семёновна, прикусив нижнюю губу, вдруг выдаёт следующую фразу:

— Это, что за наркотики ты принимаешь, что они разъедают кожу? — Женщина совершенно не слышит дочь. Не слышит боли в голосе Дины. Не слышит слёз. Не видит саму дочь в упор.

Слова матери никак не задели Дину. Она уже привыкла к недопониманию и порицанию со стороны родителей.

— Ты глаза-то разуй. — Ядовито произносит Дина, когда на её руке выступает сукровица, стремительно превращающаяся в струйки крови. — Неужели не можешь отличить ожог от язвы?

Возможно, вам покажется, то Дина груба с матерью. Но дело в том, что они уже давно живут скорее, как соседи, нежели как семья. У Валентины Семёновны напрочь отсутствует материнский инстинкт по отношению к Дине.

— Я всё расскажу отцу. Он от тебя живого места не оставит! — Пригрозила женщина указательным пальцем, и повернулась к двери. Она думала, что выиграла эту битву. Но как бы не так….

— И после этого я пойду к врачу, зафиксирую побои и заявлю на него в полицию. — Дина произнесла это спокойно, скорее даже тихо. Но зато какой получился эффект от её слов!

— Что? — Валентина Семёновна резко развернулась обратно. — Что ты сказала? — Женщина буквально задыхалась от накатившего на неё возмущения.

— Что слышала. Я заявлю на вас в полицию, за насилие на собственным ребёнком. По миру пущу! И никакой зятёк не поможет выкрутиться! — Конечно, Дина никогда не подобное бы не пошла. Все её угрозы ограничивались словами. Но раз её настолько ущемляют в родном доме, нужно было что-то делать, пока она не окончила школу и не свалила из этого гадюшника.

— Да как ты смеешь? — Валентина Семёновна совершенно не ожидала такой наглости и прыти от Дины. Обычно младшая дочь никак не реагировала на оскорбления со стороны родителей. Позволяя унижать себя всеми доступными способами. Женщина вся раскраснелась, глаза её были выпучены, а из носа аж пар валил от негодования.

— Смею! — Громко отозвалась Дина. — Что ты за мать такая? За восемнадцать лет ни одного доброго слова в мой адрес. Одни издёвки, гадости и унижения! Хочешь войны? Ты её получишь! Ты, мама — Дина пальцем ткнула в сторону женщины и с напором назвала её матерью, — уже не вызываешь у меня ни тёплых чувств, ни детской любви. Но если хочешь сохранить видимость хорошей семьи, будь так добра, отвяжись. Давай дадим друг другу время до окончания школы? Я получаю аттестат и сваливаю куда подальше. И больше ни ты, ни отец, ни Алина меня не увидите.

— Какой аттестат, когда у тебя в дневнике одни двойки? — Издевательски протянула Валентина Семёновна.

— А вот это уже не твоя забота. Мне восемнадцать лет. Я сама несу за себя ответственность. Если не хочешь идти на компромисс, то я сейчас же собираю вещи и ухожу. Вот только молча уйти не получится. — Дина поворачивает голову набок и задумчиво поджимает губы.

Телефон, который она ранее уже забрала из кухни, Дина вытаскивает из кармана домашний штанов и крутит его перед матерью.

— Здесь записаны диктофонные разговоры. То, каким образом вы, дорогие родители, обращаетесь с младшей дочерью. — Дина явно глумилась над матерью и получала удовольствие, что наконец-то смогла поставить хотя бы одного из родителей на место. — Как думаешь, мои друзья-алкоголики смогут обнародовать эти записи на твоей работе? Или же рассказать твоим многочисленными друзьям? — Дина с наслаждением наблюдала, как схлынула краска с лица матери. Она больше всех переживала, что о ней скажут, что о ней подумают.

— Кто после такого захочет иметь с вами дело? Даже Гаранин сбежит, сверкая пятками. — Усмехаясь, Дина убрала телефон в задний карман. — И таких записей у меня масса. Как на моём телефоне, так и у моих друзей. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Кровь, которая стекала по руке, капала на пол. Дина подняла больную руку и театральной жалостью произнесла:

— Раньше я так хотела узнать причину твоей ненависти ко мне. — И через секунду лицо девушку преобразилось. Как всегда, прекрасное, но холодное, отстранённое и злое! Такой Дины Валентина Семёновна никогда не видела. Это была уже не её дочь. Дина посмотрела на женщину, вскинув изящную бровку. — Но ты полностью убила во мне все светлые чувства к себе. Так что пеняй на себя, если вдруг я начну действовать против семьи.

Валентина Семёновна явно хотела закатить скандал дочери, но отчего-то не посмела. Женщина смерила Дину ненавистным взглядом и молча покинула комнату дочери. Она не собиралась ничего рассказывать мужу. Не решилась, видя, насколько серьёзна говорила Дина. А Дина не стала бы угрожать матери, не имея на руках никаких доказательств.

«Очень жаль, что ты так ничего и не поняла». — Подумала Дина, наблюдая, как закрывается дверь в её комнату.

Полудохлый, старый ноутбук, едва загружал новую серию сериала, пока Дина заваривала в кухне свежий кофе. На телефон безостановочно приходили новые сообщения. В основном от друзей Дины. Сеня напомнил, что завтра Дине нужно зайти к нему домой, чтобы дядя Федя наложил свежую повязку на руку.