Хакер

Лобстер взял радиотелефон, вышел из комнаты. Он закрылся в туалете, опустил пластмассовую крышку унитаза, сел на неё, набрал номер сотового Хэ.

«Кулинария» была разделена на две части: в одной — торговый зал, в другой — забегаловка с пластмассовыми креслами и столами. Сейчас в забегаловке было многолюдно. За столами сидели мужики, потягивали из кружек пиво, время от времени из сумок и карманов украдкой появлялись водочные и коньячные бутылки, напитки разливались по пластмассовым стаканам. Мужчины залпом выпивали спиртное, заедали бутербродами. За столиком в углу сидела девочка лет двенадцати, на ней было широкое пальто с повязанным поверх шарфом, на голове — красная вязаная шапка. На полу у стены стоял большой чёрный рюкзак. Девочка ела пирожное и пила чай. Около стойки, заставленной подносами со снедью, скучала тётка в белом халате. Она видела, как мужики распивают запрещённые напитки, но помалкивала.

— Девочка, у тебя здесь свободно? — Большая рука с наколками легла на спинку пластмассового кресла.

Девочка подняла глаза, посмотрела в глаза здоровому мужику с раскрасневшимся лицом и процедила сквозь зубы:

— Занято, дядя! Ко мне сейчас папа придёт.

Мужик зло пожевал скулами, но ничего не сказал — отошёл. Девочка продолжала есть пирожное, крошки сыпались на пальто.

Входная дверь открылась, и в «Кулинарию» вошёл Лис. Он огляделся по сторонам и подошёл к витрине торгового отдела. Разглядывал ценники на продуктах и одновременно — компании за столиками. Оценив обстановку, направился к стойке. Взял кружку пива, поискал глазами свободное место. Увидел девочку за столиком в углу. Направился к ней.

— У тебя здесь свободно?

— Занято, дядя, — сказала девочка.

— Я от Лобстера, — тихо произнёс Лис.

Девочка посмотрела на него изучающе:

— Садись.

Лис сел в кресло, отхлебнул из кружки пиво.

— Лобстер просил передать, что срок взлома будет зависеть от сложности шифра.

— Хорошо, я передам. — Девочка нагнулась к рюкзаку, поставила его на колени, откинула клапан, выложила на стол плоскую картонную коробку, на которой было написано «Птичье молоко». — Здесь аванс и задание.

— А в каком ты классе учишься? — неожиданно спросил Лис.

— Ни в каком, — довольно нагло ответила девочка. Она встала, закинула рюкзак за плечо и направилась к выходу.

Лис подождал немного и тоже вышел, не допив кружку.

Хэ нажала на кнопку диктофона, вынула наушник. В это мгновение и запиликал сотовый телефон, лежащий на приборной панели. Она взяла трубку, выдохнула тихо:

— Да!

— Хэ, это Лобстер. Может, ты заглянешь ко мне сегодня вечерком. Давай часов в одиннадцать?

— Я работаю, — коротко сказала китаянка и выключила телефон.

На переднее сиденье плюхнулся Лис. Он положил на колени Хэ коробку с надписью «Птичье молоко», кивнул на идущую по улице девочку.

— Вон она пошла.

Хэ включила телефон, произнесла скороговоркой:

«Объект — девочка в длинном пальто, синем вязаном шарфе и красной вязаной шапке, на плече большой чёрный рюкзак. Направляется к дому номер восемнадцать дробь один».

— Понял, веду, — отозвался в трубке мужской голос.

Хэ вернула трубку на панель, взяла коробку, стала разглядывать её со всех сторон.

— Думаешь, не бомба? — с сомнением в голосе произнёс Лис.

— Не думаю. Давай в контейнер.

Лис взял коробку, выбрался из машины, открыл крышку багажника. В багажнике стоял пятидесятикилограммовый металлический контейнер — в такие взрывотехники помещают найденные на вокзалах бесхозные вещи.

Лис захлопнул багажник, вернулся в машину.

— Во, блин, уже детей к террору приучают!

— Мы пока ещё не знаем, террор это или нет, — задумчиво произнесла Хэ.

Лобстер удивлённо смотрел на пиликающую короткими гудками трубку. Хорошенькое дело! Он на баб, кроме Миранды, никогда внимания не обращал, они сами на шею кидались, а он их пользовал как хотел. Надо ж было влюбиться в китайскую проститутку, которая его ещё и посылает подальше! Работает она! А он что, дурака валяет? Вместе одно дело делают — секреты Родины берегут, чёрт возьми!

Лобстер вернулся в комнату, с досадой бросил радиотелефон.

— Ну что у тебя тут?

— Пыхтим, — отозвался Никотиныч. Он выводил карандашом на листе цифры.

— Ну и пыхти, а я домой пошёл! — зло сказал Лобстер и направился в прихожую.

— Погоди, ты куда? Мы же хотели сегодня посидеть. Работы невпроворот! — Никотиныч кинулся за ним.

— Всё, я устал, я спать хочу! — Лобстер напяливал на ноги туфли, ломая задники.

— Ночуй у меня. Что за проблемы? Какая муха тебя укусила? Только что всё в порядке было.

— Было, а теперь нет. Вечно я крайний! В меня стреляют, меня подставляют, а он упёрся в свой банк — искусственный интеллект ему подавай! — Лобстер хлопнул дверью.

Никотиныч недоумённо пожал плечами, подёргал дверную ручку, вернулся к телевизору.

Во сне Лобстер видел покрытые лесами горы и высокое небо с веретенообразными облаками, которые плыли удивительно быстро, как в кино. Но вот он надавил на кнопку лифта, горы исчезли, перед глазами замелькали корни деревьев и гранитные глыбы. Он спускался в глубокое подземелье. Лифт замер, и он увидел высеченные на камне цифры «56». Вдаль уходил едва освещённый туннель. Где-то капала вода. Он пошёл по туннелю. Его шаги гулко отдавались под каменными сводами.

Лобстер подумал, что «56» — это количество знаков, используемых для шифровки банковских кодов. Даже во сне его воспалённые мозги были направлены на взлом. Но почему вдруг очутился он в этом мрачном подземелье? Он увидел, как его пальцы потянулись к клавишам, поочерёдно нажимая цифры от 1 до 5, и понял, что снится ему самая обыкновенная трёхмерная «стрелялка», каких сейчас тысячи, и он может выбрать оружие — от ножа до гранатомёта. Перед глазами возник многоствольный пулемёт, и Лобстер двинулся дальше, прислушиваясь к собственному дыханию. Пулемёт покачивался при ходьбе из стороны в сторону. Вот вдали мелькнула чья-то тень. Лобстер замер, навёл прицел пулемёта на едва видимый проём. Тень мелькнула снова, и он дал короткую очередь. Яркие искры брызнули от каменных стен, горячие гильзы зазвенели о пол. Он понял, что промахнулся, осторожно двинулся дальше. Тень мелькнула ближе к нему, он снова дал очередь. И тут же услышал звонкий, как звук серебряного колокольчика, смех. Это был голос Хэ. Он бросился бежать на голос, пытаясь догнать то и дело мелькающую тень, свернул в другой коридор, более просторный и светлый. Впереди показалась фигура девушки, она бежала легко, словно не касаясь пола ногами.

«Хэ!» — хотел крикнуть Лобстер, но не смог и вместо этого опять дал короткую очередь. «Что я делаю?» — мелькнуло в его голове. Он хотел отбросить в сторону тяжёлый пулемёт, но пальцы не слушались, они автоматически сжимались, вдавливая спусковой крючок. Пули веером разлетались по коридору. Девушка споткнулась и упала в лужу, и тогда он понял, что попал. Лобстер вспомнил, как в «игрушках», в которых можно было убивать и «плохих», и «хороших», частенько стрелял в помощников, получая от этого садистское удовольствие. У него перехватило дыхание от ощущения того, что случилось непоправимое — там, впереди, лежит девушка, которую он любит и которую только что застрелил. Лобстер замедлил шаг, присел над лежащим в луже телом, осторожно тронул за плечо. Девушка не шевельнулась, тогда он рывком повернул её к себе и отшатнулся, страшно закричав. Это была не Хэ. Это была Миранда. По её мокрому лицу расплывалась чёрная тушь с ресниц. Лобстеру стало нестерпимо душно, будто кто-то набросил ему на голову пыльный мешок и пытается удавить верёвкой. Верёвка впивалась в горло. Он собрал все силы и закричал…