Халид его пленница

Не сложно было сложить два и два, что после побега Ады посыпались заказы на моё имя. Тот же Арес, не будь он мне верен, попытался бы пустить пулю в голову.

Поэтому Аду ждут нелёгкие времена. Пускай мучается, ждёт, изводится в сомнениях. И я не бросаю слов на ветер, доведу до того, что она сама ко мне придёт. Добровольно примет любую сделку, без споров.

– Халид…

– Смотри бой, Ада, - цепляю её подбородок, разворачивая к рингу. – Сейчас решается твоя судьба.

Глава 8. Ада

Я уверена, что Халид выиграет. Это вне всяких сомнений, даже мнимой надежды нет. Не зря он ходил к тому мужчине, который восседал в центре зала. Не зря о чем-то долго разговаривал.

И разве так сложно было дать мне такую маленькую уступку? Всего пару часов, чтобы я могла выдохнуть спокойно, встретиться с сыном без угрозы, что это кто-то увидит.

Даже не знаю – в курсе ли Халид о своём внебрачном ребёнке или нет? Не заметил игрушек, его ребята при слежке не обратили внимания… Или мужчина в курсе, но просто умалчивает? Может, в его характере ждать нужного момента, чтобы выигрышно разыграть карту.

Надавить так, что вся моя мнимая смелость разлетится с оглушительным треском. Никогда не думала, что буду готова к детям, что буду рвать за своего сына. Но увидела две полоски – и всё решилось самой собой.

Возможно, это заложено в каждой девушке, просто нужен правильный момент. А, может, это именно моя особенность, та непонятная мягкость, которая глушилась столько лет.

– Хочу красное бельё, - Халид, сволочь, уверен в победе. Знает, что в итоге выиграет Арес. – Никакого кружева и мишуры.

– Бой ещё не закончился.

Разворачиваюсь к мужчине, изучаю его. Он всегда серьёзен, без примеси веселья и наслаждения на лице. Все эмоции можно прочитать лишь по тёнмым глазам, да и то не всегда.

Сейчас же Халид откровенно забавляется. Ведёт пальцами по моему запястью, поднимается по оголённому предплечью. Жалею, что у этого комбинезона настолько короткие рукава. Кожа плавится от чужих прикосновений, будто кислотой плеснули.

Всегда так на него реагирую. Напоминаю себе бабочку, мотылька, который летит на пламя огня. Только я знаю, что сгорю, а всё равно продолжаю двигаться на свет.

– Будешь делать вид, что ты не заводишься? – Халид усмехается, наклоняется ниже. Его дыхание спускается по шее, попадает прямиком в солнечное сплетение. Не могу дышать, когда он настолько близко. – И не ты столько раз кончала передо мной?

– Это было, Халид. Историю мне не переписать. Но ключевое слово – было. И это уже прошлое. У меня новая жизнь.

– В бегах? Спокойно тебе жилось?

– Моя жизнь без тебя была сплошным спокойствием. Наслаждалась каждым мгновением.

Во мне живёт дикая необходимость задеть его, хоть как-то уколоть. Я для него всегда мишень, куда он швыряет дротики. Безразборно, беспощадно. Столько лет строила защиту, но рядом с ним превращаюсь в ту слабую девочку, которая стояла возле ворот детдома.

Халид же нерушимый идеал, который ничем не задеть. А мне это будто воздух нужно. Хоть какой-то проблеск эмоций. Мужчина всегда влиял на меня слишком сильно, а я для него – очередная девка. Интересная, необычная, но ничего не значащая.

Может, если бы я тогда не сбежала, не решила сохранить беременность любыми способами – он бы отпустил меня. Быстро и просто, вышвырнув, как надоевшую игрушку.

– Пора, значит, вспомнить о том, что в жизни бывает не только наслаждение. Ты меня предала, Ада, - его ладонь сжимает запястье, разворачивает к себе. – И такое не забывается.

– У нас были разные приоритеты, Халид. Ты хотел одного, а я – другого, - убить Цербера, уничтожить. Только кто же знал, что именно ты окажешься Цербером? – Всё закономерно.

– И чего же ты хотела?

– Свободы, возможности самой выбирать себе одежду, не быть заложницей в твоем доме. Детей я тоже хочу, Халид, а ты – нет.

– То-то у тебя дочерей целая орава бегает, - не знает! Он. Не. Знает. – Что же ты не завела со своим любовником детей, раз так хотела?

– Ты сам сказал – в жизни не только наслаждение бывает. Не получилось. Но ты мне ничего дать не смог бы. Не только детей. Но, конечно, же кого волнуют мои желания, правда?

– Правда, Ада. Меня волнует совсем другое. Для начала, - он замолкает, давая мне время замереть в страхе. – Твои волосы, - его пальцы перебирают пряди, дёргают. – Через сколько они вернутся в прежний вид?

– Никогда.

Халиду не стоит знать, что прошел всего месяц, а я уже вижу появляющиеся кудряшки. Вопрос нескольких недель, когда мои волосы примут привычный вид.

– Что за дурацкая попытка быть похожей на остальных?

– Ты же пытался сравнять меня с остальными девками, которых трахал.

– Следи за речью, колючка, - его пальцы надавливают на губы, и я чувствую горький привкус сигар. – Нет нужды сквернословить.

– А сам?

– Я могу, от мужчин моей профессии не стоит ждать прекрасной речи. Но ты – другое дело. Помни о приличиях, Ада, раз уж рядом со мной.

– Не по своей воле.

– Это вопрос времени. Я помню, что ты сопротивляешься вначале, а после активно отвечаешь. Вот сейчас, - он поглаживает выемку за уху, ведёт по краю воротника. – Я едва коснулся, но уже чувствую твою дрожь.

– Не путай страх с желанием.

Халид ведь и не путает, но мне надо убить его, и себя, что это правда. Просто в ужасе от близости человека, который легко убивает других. А не теряю связь с реальностью потому что безумно скучала за тем, как он едва царапает ногтем мою кожу.

Мне бы вытравить эти чувства и реакцию, но нет такого средства. Алкоголь не помогает, пыталась, когда перестала кормить грудью. И бешенная загруженность тоже бесполезна, когда хватает сил только прийти домой и упасть лицом в кровать – те пару секунд перед тем, как заснуть, я думала именно о Халиде.

Это больная любовь, неправильная. Такая зависимость становятся примером в психологии, как Стокгольмский синдром или аддикция, которая так просто не лечится.

Любовь должна быть светлой, лёгкой. Чтобы мне хотелось мчаться к человеку, а не от него. С предвкушением ждать следующей встречи, а не бояться новых столкновений.

– Значит, ты меня не желаешь? Не хочешь? – Халид приближается, опускает взгляд на мои губы. – Твой сосунок лучше?

– Если скажу «да» – это поможет?

Халид усмехается, и его улыбка – как острие бритвы спускается по нервам. Переворачивает всё внутри, когда мужчина крепче сжимает ладонь в моих волосах. Не позволяет уклониться в момент, когда его губы накрывают мои.