Хамелеон 5

Про маскировку аэродромов, что основных, что запасных, во многих полках, похоже, вовсе никто, ничего, никогда не слышал. А ведь соответствующий приказ был издан еще в 1940 году! Но вот смогли ознакомиться с ним, похоже, далеко не все. Либо же просто махнули рукой на всевозможное «садоводство», вроде высаживания на летном поле травяного покрова соответствующего окружающей местности, а также устройства ложных дорог, каналов, рощиц или просто зарослей кустов.

Находящаяся в некондиционном состоянии техника вовсе была бичом всех без исключения частей. Правда, справедливости ради, следовало уточнить, что у тех же немцев под четверть всех самолетов также перманентно находились в нерабочем состоянии. Не спасали даже цельнометаллические конструкции крылатых машин и легендарный немецкий орднунг. Что запчастей, что техников, недоставало всем армиям мира. Просто у кого-то данная проблема просматривалась более широко, а у кого-то «не выносилась из избы».

Особо тяжко у Германии ныне обстояли дела с поддержанием в порядке Ме-109. К началу 1944 года признанные слишком устаревшими, в войсках они активно замещались на Fw-190 и реактивные Ме-262, из-за чего заказы запчастей для них изрядно сократились и кое-что отныне получалось лишь достать по знакомству у соседей, а не получить на собственном складе, как это было в прежние благодатные времена. Правда, линию по их сборке в утиль отправлять не стали, а продали за немалые деньги Испании, где ныне и производили их под маркой Испано-Сюиза.

— Ты и туда успел влезть? И когда только время нашёл? — повернувшись к стоящему рядом другу, обозначил себя белозубой улыбкой командующий 10-го танкового корпуса. Темень на улице стояла знатная. А они еще вдобавок прятались под кронами деревьев, впрочем, как и многие заранее выдвинутые на позиции советские войска. Потому даже на близкой дистанции разглядеть можно было разве что едва заметный силуэт и выделяющиеся во тьме глаза с зубами.

— Пришлось найти, — невесело фыркнул Александр. — Иначе ничего бы не вышло. Ведь исправлять лишь положение, складывавшееся в танковых и мотострелковых частях, виделось совершенно недостаточным делом. — Вот и совал свой нос, куда только можно было, и где его не откусили бы сразу. Как ты сам теперь можешь судить — делал я всё это не зря.

— Не зря. Соглашусь, — Михаилу ничего иного не оставалось, как подтвердить слова давнего знакомца. — Да и прибыл ты сюда тоже не зря. Рокоссовский, он, конечно, как командующий, одним из лучших в РККА будет. Но… кавалерист, — сказал он, словно диагноз поставил. — Мало пока понимает во всех нюансах применения наших боевых машин.

Да, данный Рокоссовский — образца лета 1944 года, совсем не являлся тем самым Рокоссовским также образца лета 1944 года, о котором памятью будущего ведал Геркан. Константину Константиновичу еще только предстояло в ближайшее время наделать кучу ошибок, кои будут стоить бойцам РККА огромной крови, и после выучиться на них, дабы впоследствии стать тем самым маршалом победы. Однако выбирать не приходилось. Точнее, из всех возможных зол выбрали наименьшее, как то полагал сам Александр. А чтобы всё прошло наверняка, прислали в ЗОВО и его, вернув на должность инспектора бронетанковых войск РККА. Что, естественно, не преминуло сказаться на количественном составе танковых и мотострелковых войск. Точнее, на количестве имеющейся в полках техники. Оно изрядно сократилось!

Опасаясь вполне возможного всеобщего отступления, вернувшийся в войска всего за месяц до начала войны Геркан банально «выпнул» со складов и из парков стоящих на границе корпусов всю технику, требовавшую капитального или же среднего ремонта. Совсем уж древнее «танковое барахло», вроде полностью раздетых Т-18, Т-20, Т-27 и Т-26 он, по согласованию с Рокоссовским, определил в неподвижные огневые точки, которые и вкопали в грунт в промежутках между железобетонными ДОТ-ами укрепрайонов. Тогда как остальные машины, слегка «раздев» для пополнения запасов запчастей, отправили на тыловые ремонтные заводы, затребовав поставить пополнение из мобилизационных запасов. Но, то к началу наступления врага не поспело прийти в полном объеме и должном качестве, отчего в ряде полков образовался определенный дефицит, что грузовиков, что танков, что тягачей. За что потом вполне могли спросить при поиске тех самых невиновных и непричастных, на которых можно было бы свалить все неудачи и ошибки «ответственного большинства».

Правда, думать сейчас об этом не имелось никакого желания, отчего Александр вернулся к созерцанию звездного неба, в котором из-за света показавшейся в промежутке туч Луны удалось разглядеть шустро перемещающиеся светящиеся точки немецких реактивных истребителей. Видать, именно им была поставлена задача «держать небо» над целями, покуда до намеченных к атаке объектов не доползут куда более тихоходные бомбовозы. А такой противник для отечественных пилотов был в новинку, что могло сыграть свою негативную роль в отражении вражеских налетов. Но да им всем в самое ближайшее время предстояло держать главный в жизни экзамен на уже пройденный материал, параллельно изучая что-то совершенно новое.

— В том числе поэтому, я здесь, — нарушил подзатянувшееся молчание Геркан. — Буду присматривать по мере возможности. Да наставлять на путь истинный в меру своих сил и знаний.

— И меня тоже? — усмехнулся один из самых опытных танкистов страны.

— Нет, Миша. Ты тут сам себе хозяин. Уж кого-кого, а тебя учить — только портить. Ты сам кого угодно обучить танковым премудростям сможешь получше иных преподавателей академий, — похлопал того по плечу Алексадр. — Но таких, как ты, увы, слишком мало. А потому мне пора отчаливать, пока не начало светать. Был рад тебя увидеть вновь.

— Остался бы ты лучше у меня, Саня, — поджал губы Киселев, совершенно не желавший отпускать друга в Белосток, что просто был обязан стать одной из главных целей неприятеля. — Тем более, сам послушай. Слышишь, как грохочет у границы? Явно артиллерия начала бить по нашим укреплениям. А ты на своем бронепоезде только через Гродно и сможешь проехать, коли желаешь добраться до утра. Как раз под вражеский огонь полезешь?

— Ничего! Проскочим! — ощерился слегка беззубой улыбкой Геркан. — Дизели на нём стоят мощные. Уж от осколков-то имеющаяся броня точно защитит. И никакие переодетые диверсанты по пути перехватить не смогут. — Это он так говорил о мотоброневагоне, что не без его вмешательства когда-то создали из старых пятибашенных танков Т-35. Соединив два корпуса в единое целое, и установив дизель М-50Т под 1000 лошадиных сил, удалось получить весьма недурной миниатюрный, но зубастый, бронепоезд. Всего таких создали 25 штук из полусотни танков. И один из них он оторвал себе в «разъездное такси». — Так что доеду с ветерком, как раз к тому моменту, как немцы сунутся вперед. Должен же я видеть, кто и как руководит всем тем, что я так долго создавал!

— Тогда, Саня, не будем долго прощаться. Ведь мы еще не единожды свидимся! Так? — постаравшись поймать во тьме взгляд старого друга, на всякий случай уточнил Михаил.

— А куда мы с тобой денемся, Миша? — хмыкнул в ответ Александр, крепко пожимая руку товарища. — Тем более, что я вовсе на бронепоезде! А это чуть лучше, чем подводная лодка! Девать-то из него считай что некуда! — попытался слегка схохмить он, за что получит тычок кулаком в плечо и очередное напутствие не влезать с головой в неприятности. Кто же мог знать, что это была их последняя встреча?

Пять волн бомбардировщиков. Именно столько запустили немцы на заранее разведанные цели, чтобы избежать «толкучки в небе» и жуткой неразберихи на земле. Больно уж много самолетов предполагалось применить для нанесения первого нокаутирующего удара. Где с промежутком в полчаса, а где и в целый час, подходили они раз за разом в назначенные точки, дабы запятнать изрытую воронками землю очередными рукотворными ямами. И гибли сами, попадаясь на острый зуб тех, кто их встречал с распростертыми объятиями и не самыми добрыми намерениями. Точнее говоря, с самыми недобрыми намерениями.

Сколько там самолетов потеряли Люфтваффе за день самых ожесточенных боёв «Битвы за Британию»? 61 штуку из 1120 участвовавших в вылете? «Мелочи!» — теперь смело могли бы говорить в Москве, поскольку уже к полудню 25 июня, когда оказалось утверждено обращение правительства к народу, только подтвержденных побед, совершенных непосредственно над своими аэродромами, за советскими пилотами числилось 129 на 3297 пересекших советскую границу немецких самолета. Хотя и собственные потери оказались достаточно тяжелыми. Что опытные пилоты, что новейшая техника Люфтваффе, отнюдь не позволяли «сталинским соколам» играть в одни ворота с врагом, сунувшимся в расставленную ловушку грандиозных размеров и масштабов.