Хан

Глядя на то, как Хан прошелся по этой части огромного номера, обернувшись ко мне, я понимала, что он здесь был до этого, поэтому вел себя так, как обычно ведут себя люди, оказавшись дома – раскованно, уверенно и очень умиротворенно. Непривычно было видеть его в светлой обстановке, которая словно сглаживала его острые жадные глаза, смотрящие на меня так, словно внутри них затаился зверь, готовый для прыжка.

Понимая, что веду себя снова как школьница, а еще до жути глупо, я все-равно не могла сделать и шага вперед, тяжело сглотнув, когда Хан рванул ко мне, преодолев разделяющее нас расстояние и ступеньки практически в два прыжка, обхватывая своими крепкими горячими руками и откидывая с моих плеч свой пиджак одним резким властным движением, заставляя прогибаться в его руках, обхватывающих сильно, больно и так жадно.

Я лишь успела сделать один судорожный хриплый вдох, прежде чем его ароматные терпкие губы обрушились на меня, словно ураган, завладевая в единый миг, и снося мой бедный еле дышащий мозг, куда-то к берегам Антарктики к пингвинам.

Горячий бархатный язык, не просил – он требовал и повелевал подчиниться ему, отдавая свое дыхание, свой разум, все свои чувства без остатка, теряясь и падая в него, словно в черную дыру, летя в полной невесомости, содрогаясь от его страсти, которая могла буквально раздавить меня. И, я хваталась руками за горячий напряженный торс, чтобы почувствовать опору и понять, что я не лечу в пространстве, а все еще продолжаю стоять на нетвердых ногах, отдавая себя до головокружения, ощущая лишь его аромат, его вкус, его жадность и власть, которая струилась по моим венам, завладевая каждой клеточкой дрожащего тела.

Я не боялась уже даже задохнуться, понимая, что мне не хватает воздуха и готовая дышать только им, когда сквозь искрящее сознание донесся острожный стук в дверь и тело Хана под моими руками недовольно напряглось.

Он не сразу поднял свою голову, продолжая склоняться надо мной с высоты своего роста и, укусив за нижнюю губу, с рыком на своем непонятном языке, наконец отступил назад, кивнув мне на светлый диван и поправляя выпавшие из его идеальной прически прядки черных волос.

– Сядь туда.

Для начала мне нужно было хотя бы не рухнуть растекающейся лужицей прямо на пол к его брошенному пиджаку, пока я, словно Бэмби на трясущихся ногах, пыталась спуститься со ступенек, облизывая с губ его вкус и весьма смутно ощущая мир вокруг.

Так. Три ступеньки. 6 шагов и я была возле дивана, осторожно опускаясь на него, сдвинув колени, и сложив подрагивающие ладони на них, покосившись на Хана, который, как всегда, резко и напористо сделал пару шагов до двери, приоткрывая ее ровно настолько, чтобы увидеть того, кто посмел нас потревожить. Я же не видела никого, пытаясь в тот момент справиться с собственным телом, которое ныло и горело, пульсируя в бедрах и содрогаясь от волн жара, которые поднимались от ступней до самых ушей, заставляя меня мелко содрогаться.

Было слышно лишь приглушенный женский голос, который что-то говорил быстро, учтиво и очень так по-профессиональному отрывисто, но опять не понятно, на что Хан, чуть нахмурившись, просто кивнул, быстро что-то ответив, и закрывая дверь снова.

– Мавиш, мне придется отлучиться на пару часов.

Ловко, быстро и резко спускаясь по ступенькам снова, Хан явно не выглядел довольным, но был сдержан и собран, принявшись еще по дороге расстегивать на себе рубашку и увлекая меня за собой с дивана в следующую комнату этого шикарного номера, которая оказалась не менее шикарной спальней, куда меня привел Хан, усадив на большую кровать и, не задерживаясь, прошествовал в какое-то отдельное помещение, которое, по всей видимости, было гаредоробной.

Не прошло и пары секунд и двух моих отрывистых вздохов, как он снова был рядом, стягивая со своего красивого тела белоснежную рубашку, небрежно бросая рядом со мной очередную идеально выглаженную чистую , в этот раз слегка голубоватого цвета. Вот только я не смогла больше дышать, глядя на тело, которое открылось передо мной во всей красе, завораживая своей гибкостью, своими формами и идеальной золотистой кожей, в которую хотелось уткнуться кончиком носа и больше никогда не дышать ничем другим, кроме его аромата.

Полыхающие черные глаза лукаво и горячо наблюдали за мной сквозь пелену черных длинных ресниц, словно Хан наслаждался тем, что происходило со мной при виде его обнаженного торса, когда мое тело буквально кричало о том, что оно больше не может выносить этих сумасшедших золотых бабочек внизу живота, требуя того, чтобы он дал им свободу….собой. Иначе я лопну. Иначе я сойду с ума, сжимая колени до боли и кусая щеку изнутри, видя, как на губах Хана появилась лукавая, игривая, и такая чертовски обаятельная улыбка, когда мужчина сладко протянул:

– Ты слушаешь меня, мавиш?...

А он еще и что-то говорил? Боже! Мне казалось, что даже мои уши в этот момент стекли в область бедер, вместе со всеми внутренностями, включая сердце, наверное, поэтому там что-то надрывно подрагивало в такт сердцебиению. Пришлось пару раз прокашляться, чтобы просто выдавить:

– …да.

И поморщиться, видя, как изогнулась лукавая резкая бровь, явно забавляясь над моей реакцией и глазами, которые никак не могли оторваться от его изящных длинных пальцев, которые медленно и тщательно застегивали пуговку за пуговкой начиная от ремня и выше….отчего его золотистая грудь была пока еще обнажена.

– Точно?

– … кончено.

Хан хмыкнул и, кажется, все-таки проговорил еще раз все сначала, убивая меня своими сладкими ямочками и обаятельной улыбкой, игриво и жадно полыхнув глазами:

– Номер полностью в твоем распоряжении. Ванная – там. В кабинете есть журналы и книги, если станет скучно. В гостиной телевизор, пуль на журнальном столе. Через 20 минут тебе принесут обед. Советую перекусить, освежиться и лечь спать до моего прихода…

Последние слова прозвучали особенно томно и с хрипотцой, словно Хан дал мне возможность самой додумать, что случился после его прихода и почему мне следует перед этим отдохнуть и набраться сил. И от навязчивых образов, которые пронеслись в моей голове, казалось, что бабочки в ноющем и стонущем животе уже просто стали лопаться!

– Хочешь мне помочь с этим? – хрипло и сладко промурлыкал Хан, выгибая свою бровь снова и облизывая кончиком языка губы, кивая на рубашку, когда я поняла, что продолжаю пялиться на то, как он одевался, не шелохнувшись, готовая сгореть в пепел на этой же кровати. На мой резкий выдох и активное отрицательной качание головой, потому что голос тоже очевидно застрял где-то в животе, Хан лишь рассмеялся, задорно подмигнув и выглядя таким непривычно расслабленным и игривым.

– Хорошо, поможешь, когда я вернусь, – хмыкнул многозначительно он, делая шаг ко мне и склоняясь над моей головой, поцеловал легко и осторожно в затылок, пригладив непослушные пряди торчащих после поцелуя волос.

– Отдохни и выспись, я скоро буду, – выдохнул он в мои волосы, заторопившись уйти из спальни, не проронив больше и слова и не оборачиваясь.

Я же не смогла дышать, даже когда услышала, как за ним закрылась дверь, и щелкнул электронный замок.