Хаос и Амбер

Из теней, сгустившихся за камнем — оттуда, где кто-то прятался (как показалось мне еще раньше), появилось змееподобное создание футов двадцать длиной. Змей полз на брюхе, но при этом верхнюю часть туловища держал прямо, приподняв над полом. По краям почти человеческого торса торчали две чешуйчатые лапы, смутно напоминавшие руки человека. Лапы заканчивались широкими кистями, увенчанными острыми когтями. В одной лапе змей сжимал нож с серебристым лезвием.

— Скажи мне то, что я желаю знать, — негромко произнесло отвратительное существо, раскачиваясь то вправо, то влево. — Пожалей себя, сын Дворкина. Заслужи себе легкую смерть…

Мученик, прикованный к каменной плите, набрался сил и едва заметно приподнял голову, но ничего не ответил чудовищу. Волосы у него откинулись назад, и я увидел запавшие голубые глаза и знакомый дуэльный шрам на левой щеке, и только тогда я узнал этого человека — моего сводного брата Тэйна. Уже дважды Тэйн являлся мне во снах — с последнего раза, по моим подсчетам, еще и недели не прошло… но судя по тому, как он выглядел, он пробыл здесь не один месяц, а может быть — и несколько лет.

Я сглотнул подкативший к горлу ком. Нет, это все были не сны, хотя и напоминали ночные кошмары. Это были истинные видения. Все это было настоящее. Я вспомнил, как Эйбер говорил мне о том, что время в разных Тенях течет неодинаково.

Змееподобное чудище подползло ближе и вдруг запело что-то на древнем и могущественном наречии. Я понимал только половину слов, но и этого хватало, чтобы у меня волосы встали дыбом. Я поспешно закрыл свое сознание от голоса омерзительного чудища.

Мне нестерпимо хотелось чем-нибудь помочь бедняге Тэйну, но я понимал, что я здесь бестелесен, что у меня нет рук, чтобы взять оружие, нет мышц, чтобы размахнуться. Мне приходилось оставаться безмолвным свидетелем тех ужасов, что вот — вот должны были предстать передо мной.

Взметнулось и опустилось серебряное лезвие, и на руках и ногах у Тэйна открылись новые раны. Хлынула кровь, но вместо того, чтобы стекать на пол, ее капли поднялись в воздух и повисли, а потом медленно закружились и очертили замысловатый алый орнамент.

Этот узор был мне знаком. Я сразу узнал его: он совпадал с тем Узором, который был запечатлен внутри меня, отражен в самой моей сути. И вот теперь я вызвал в сознании этот Узор и сравнил его с тем, что возник в воздухе, начертанный каплями крови.

Нет, они не были одинаковы. Они походили друг на друга, как двоюродные братья. Очень близкое сходство, и все же не полное… Узор, паривший в воздухе, был неправильным, нарушенным. Целый ряд углов и изгибов был лишним. А небольшой участок орнамента слева и вообще выпадал из общей картины и представлял собой случайное сочетание капель.

И все же я ощущал, какую громадную силу излучал этот узор, несмотря на всю свою ошибочность. От этой силы у меня кожу словно иголками закололо.

— Покажи мне сына Дворкина! — подал голос мерзкий змей. — Пусть он станет виден!

Тэйн лежал неподвижно — по всей вероятности, он лишился чувств. Кровь у него течь перестала. Лишь изо рта на каменную плиту стекала тонкая струйка слюны.

Однако я понимал, что змей обращается не к нему, а к узору из алых капель в воздухе.

Медленно — медленно кровавые капли закружились. Мало — помалу их вращение набирало скорость. Вскоре они замерцали, засеребрились, а потом стали прозрачными и превратились… в окно.

Я подлетел поближе и заглянул в это окно вместе со змеем. Мы глядели во мрак.

Нет — нет, не во мрак. В темную комнату… в комнату, где на высокой кровати с балдахином лежал крепко спящий человек. В этой комнате рядом с кроватью стоял мальчик. Он склонился к спящему и отчаянно пытался разбудить его.

Это была моя комната. Это я лежал на кровати и спал.

Змееподобное чудище прошипело:

— Точ — ч-чно! Он с — с-самый!

Кожу у меня на затылке странно защипало. Я должен был что-то сделать. Нужно было найти способ прекратить все это. Если бы змей напал на меня, лежащего на кровати… почему-то я не сомневался в том, что, если это случится, я не сумею вернуться назад.

Змей снова запел. Странное облако начало сгущаться перед зеркалом. Струйки тумана потянулись к окну.

Что это было? Какие-то ядовитые пары? Или что-то еще? Я понимал одно: это очень опасно для меня. Облако потемнело, стало плотнее. Туманное щупальце просунулось сквозь вертящееся окно и потянулось к кровати.

Ужас и страх охватили меня. Нужно было покончить с этим. Я понял: если я ничего не предприму, то могу и не пережить эту ночь.

ГЛАВА 9

Я в отчаянии обвел взглядом зал. Кроме змея, его приспешников, моего брата и плиты — жертвенника, здесь ничего и никого не было. Затем мое внимание неожиданно привлек Узор, парящий в воздухе над плитой. Теперь мне стали ясно видны огрехи в орнаменте, и я осознал, в чем он ошибочен. И чем дольше я смотрел на Узор, тем явственнее сквозь кровавые капли перед моим взором проступало несколько темных нитей, на которых, похоже, весь орнамент и держался.

Да… Пожалуй, я мог бы разрушить, уничтожить это окно. Если бы змей не видел меня, то его злые чары не смогли бы, пожалуй, проникнуть ко мне.

Я медленно приблизился, облетел Узор по кругу, пригляделся к нитям. Да… разгадка состояла в этих нитях. Если бы я смог порвать их и захлопнуть окно…

Пользуясь своей невидимостью, я протянул руку и прикоснулся к ближайшей нити. Она оказалась странной на ощупь — не совсем твердой, но и не жидкой. От прикосновения к ней мои пальцы обожгло — так, словно я потрогал раскаленное железо. Я поспешно отдернул руку.

Все, что находилось в моей комнате, стало видно четче. Туманное облако начало просачиваться в окно. Оно было намного больше проема кружащегося окошка и потому протискивалось внутрь медленно.

Нужно было скорее действовать, пока не стало поздно. Не обращая внимания на боль, я ухватился за нити обеими руками и рванул их. Нити порвались — на удивление легко. Правда, прикасаясь к ним, я всякий раз испытывал резкую боль, пронзавшую руку от кончиков пальцев до локтя. Я трудился так быстро, как только мог, стараясь не думать о боли.

Половина туманного облака успела просочиться ко мне в комнату. К счастью, змей пока что не замечал ни меня самого, ни того, чем я занимался. Его внимание было сосредоточено на моей спальне, пении, облаке и том черном колдовстве, которым он стремился меня опутать.