Хаос и порядок. Прыжок в безумие

Ни один объект материального мира не может противостоять столкновению с бесконечно большой массой. Таким образом, эффективность масс-пушки ограничена только технологическими параметрами: ее мощностью, способностью генерировать нерассеивающийся луч, а также наличием «стоков», через которые происходит потеря приобретаемой массы.

Если хаос – более тонкая и, возможно, более важная форма порядка, то разрушительная мощь масс-пушки – более коварная и, возможно, более неодолимая форма стабильности вещества.

Мин

Когда «Каратель» отправилось в погоню за «Трубой», Мин Доннер заснула. Лучше это было сделать теперь, чем потом. Преследовать «Трубу» – дело не простое. Требовалось постоянно настраиваться на ее приводной сигнал. Смещение внутреннего вращения «Карателя» влияло на прокладку курса и отбрасывало корабль на тысячи, а то и десятки тысяч километров в сторону от расчетной точки каждый раз при выходе из гиперпространства. Таким образом, чтобы нагнать «Трубу», требовался еще день или два. Если, конечно, не вмешаются другие негативные факторы.

Между тем и посыльному катеру с борта «Карателя» требуется определенное количество часов, чтобы долететь до Департамента полиции. Да и Уорден Диос не ответит сразу, он просто не сможет: необходимо дождаться, когда откроется «окно», и только несколько часов спустя после этого обратный катер доставит ответ. Поэтому лучше отдохнуть сейчас.

Когда «Каратель» наберет скорость, с которой движется «Труба», маршевые двигатели крейсеру понадобятся только для корректировки курса. Держаться вблизи корабля-разведчика, не обгоняя его, – уже дело рулевого «Карателя». До тех пор пока «Труба» не ускорится, «Каратель» может использовать только тахионный двигатель.

Впрочем, в силу своих индивидуальных особенностей, Мин просыпалась каждый раз, когда корабль менял курс, и его корпус начинал вибрировать. Тем не менее она все-таки смогла проспать больше четырех часов без перерыва.

– Директор Доннер, – в очередной раз донесся голос по внутренней связи. – Вызывает мостик.

На этот раз Мин встала легко. Степень ее усталости не шла ни в какое сравнение с усталостью членов экипажа «Карателя», которым требовался гораздо более длительный отдых, чем ей.

Когда Мин вставала с койки, чтобы подойти к переговорному устройству, она обнаружила, что боль в теле почти прошла, а окружающие звуки уже не режут слух. Впрочем, негодование все еще клокотало в ней.

Уорден лишь в последнюю минуту сказал ей, что Морн Хайленд, возможно, жива. Месяцем ранее он уверял, будто Морн обречена на смерть. Чему теперь верить? Как может быть Мин уверена, что спасение Морн не станет прелюдией к еще одному предательству? Отлично, Морн жива, но о чем, черт возьми, думает Уорден?

– Слушаю, – вышла на связь Мин. – Капитан Юбикви?

– Директор Доннер, – ответил тот же голос, который разбудил Мин. – Докладывает командир четвертой вахты Харджин Стоувал. – В отличие от других офицеров корабля он говорил спокойно, без видимой усталости. – Капитан Юбикви хочет с вами говорить. Он на камбузе.

– Хорошо, – ответила Мин, – Иду… Но где мы находимся? – поинтересовалась она. – Что вообще происходит?

– Извините, мэм, – твердо ответил Стоувал. – Вам стоит поговорить с капитаном Юбикви.

Мин в сердцах выключила переговорное устройство и секунду стояла, уставившись на него.

Долф, в чем дело? Чего ты боишься? Почему не разрешаешь своим людям говорить со мной?

Впрочем, Мин знала, почему. Его корабль поврежден, а люди смертельно устали. Он преследует полицейский корабль-разведчик, а на хвосте у него самого по крайней мере один амнионский корабль. А Мин так и не сказала ему, что поставлено на карту. Долф Юбикви не из тех людей, которые позволяют обращаться с собой подобным образом.

Ради Юбикви, ради самой себя, прежде чем покинуть каюту и направиться на поиски камбуза, Мин постаралась обрести уверенность.

Когда Мин Доннер стала руководителем Подразделения специального назначения, одним из предложенных ею нововведений во флоте стало устранение различий в условиях жизни и быта на корабле офицеров и рядовых служащих. Предложенная Мин система иерархии держалась на связке командир – подчиненный, основанной на уважении и долге, а не на привилегиях или обособленности. Все члены экипажа «Карателя», включая капитана, получали пищу у одних и тех же раздаточных окон и питались за общим столом.

Таким образом, к неудовольствию Мин, камбуз оказался отнюдь не тем местом, где можно было вести приватные разговоры.

Мин подозревала, что капитан Юбикви пригласил ее на камбуз именно потому, что не хотел делать из их разговора тайну. Пусть его люди знают: он от них ничего не скрывает. А уж каковы секреты директора спецназа, пусть останется на ее совести.

Позицию Юбикви Мин еще как-то понять могла, но положение, в которое попала по милости Уордена, она просто ненавидела.

Застав Долфа в одиночестве, Мин почувствовала некоторое облегчение, впрочем тут же исчезнувшее. Дверь в столовую, где за столом сидели с десяток членов экипажа, оставалась открытой, позволяя им легко слышать Мин. Хорошо еще, что оттуда они не смогут открыто наблюдать за ней.

Капитан Юбикви сидел за столом с дымящейся кружкой кофе в руках. Стол предназначался для пустых подносов и тарелок, хотя тут же стояли два стула для тех, кому надо было быстро перекусить и бежать на вахту. На одном из них и сидел, сгорбившись, Долф. Заметив Мин, он кивнул на соседний стул.

– Возьмите себе что-нибудь поесть, директор, и садитесь, – пророкотал капитан. – Нам надо поговорить.

Мин давно не ела, но принимать пищу теперь не было настроения.

– Вы хотите говорить со мной здесь? – поинтересовалась она.

– Почему бы и нет? – Юбикви пожал плечами. – Судьба этого корабля зависит не только от меня, но в большей степени от команды. У меня нет от нее секретов.

Мин подошла к Юбикви вплотную. Рука машинально потянулась к рукоятке пистолета.

– Вы знаете, – едва слышно проговорила Мин, – я могу приказать вам говорить со мной в моей каюте и сохранить разговор конфиденциальным. Это в моей власти, Долф.

– Разумеется, – с напускной уверенностью ответил Юбикви. – Но вы не отдадите такой приказ. Вы не ханжа.