Happy End с мерзавцем

Поджав губы, я многозначительно покивала, нахмурилась, вздохнула и продолжила пить какао. В голове повисла какая-то выжидательная тишина, которую через пару минут нарушил раздраженный женский голос:

407: [И вы ничего не скажете, хост?]

Я проглотила какао, вздохнула и ответила:

"И у кого ты только научилась экстремальному отпуску?".
– Но потом я вспомнила, как герой ворвался в салон красоты с автоматом и была вынуждена признать: - "А, точно. У меня и научилась. Ну ничего не поделать, просто больше к тому хосту в отпуск не ходи, ага? Выбери кого-то подобрее. Новичка какого-нибудь, например."

407 рассмеялась: [Это вряд ли. К ним меня Дух не подпустит. Так что придется вам и дальше со мной ходить, пока не решите на перерождение отправиться. Кстати, Дух сказал, что если вы решите уйти, а баллов хватать не будет, он добавит.]

"Как мило с его стороны", - умилилась я, вздыхая.
– "Может, тоже подарок ему послать? Ну а что? Столько лет вместе работаем, а он еще и помогает всякий раз, как вспоминает обо мне. Как считаете, если я отправлю ему волка, которого нарисовала, этого будет достаточно, чтобы выразить мою признательность?"

407: [Я, конечно же, пожалею об этом, но, может, покажете его для начала?]

909: [...]

007: [Это тот волк, о котором вы уже говорили? Я в искусстве не эксперт, конечно, но тоже с удовольствием бы посмотрел.]

"О-о-о, 007, не хочу хвастаться, но рисую я великолепно!" - мысленно воскликнула я, вскакивая с дивана и убегая в кладовую. Воодушевленно роясь среди купленного мною хлама, изнывала в ожидании заслуженной похвалы.

Когда картина, накрытая тканью, была извлечена и поставлена на самое видное место в гостиной, я гордо стала напротив, демонстрируя ее системам, но получила в ответ настороженную тишину в голове. Думаю, они ошеломлены.

– Он великолепен, - мечтательно вздохнула я. Почему-то чем больше смотрю на этот рисунок, тем лучше у меня настроение. Если искусство нужно не для этого, то для чего же еще?

909 смущенно кашлянул: [Ну, в общем, как-то так, ребята.]

Казалось, будто он оправдывался перед двумя другими системами, которые не присутствовали при создании этого произведения.

007 тоже долго подбирал слова, а потом сказал: [Что-то я не могу определить стиль, в котором написано это полотно. Что-то из неоклассицизма?]

А вот моя старая подруга была более прямолинейной:

407: [Такое чувство, будто кабан скунса трахнул.]

Два мужских голоса в голове надрывно закашляли, а я непонимающе посмотрела на волка. Конечно, обижаться на жесткую критику я не собиралась, потому что, во-первых, для гения нормально быть непризнанным, а во-вторых, публичная личность должна иметь высокую стрессоустойчивость. Моя стрессоустойчивость настолько велика, что способна вызвать трепет и уважение у монахов-отшельников.

407: [Я вижу поросячий пятачок, хвост с полоской и тело пряничного человечка. Хост, скажите, герой уже видел рисунок?]

909 ответил вместо меня: [Видел.]

407 настороженно уточнила: [И что сделал?]

909: [Сначала попытался пристрелить волка, но сдержался, а потом ушел на работу.]

Мы замолчали, а потом старая, умудренная жизненным опытом система задумчиво произнесла:

[Знаете, хост. Если мужик попытался пристрелить волка, а не вас, то это точно любовь.]

"Да? А я думала, что любовь, - это когда он называет тебя солнышком и дарит твои любимые цветы."

007 и 407: [...]

909: [Хост, я...]

"Пф-ф-ф ха-ха-ха, что за серьезные лица, друзья? Просто шутка, просто шутка)))"

Люблю шутить, когда при мне начинают упоминать героя. Иногда начинаю шутить без разбора. Зато упоминать героя перестают. Чудненько же?

407: [Да? А я вот уже целый день не могу отделаться от мысли, что вы флиртуете с 909. Ну если это шутка, то ладно. У вас всегда было отбитое чувство юмора. Лучше пусть 909 расскажет свою историю. Эй, парень, со мной все ясно, а где ты был все это время?]

909: [Да моя история почти не отличается от твоей. Тоже провалил задание, не смог найти общий язык с другим хостом и захотел вернуться.]

Казалось бы, на этом можно было бы и забыть всю эту историю, но почему-то на этот раз молчание 007 показалось каким-то подозрительным. Клянусь, я слышала его тихий понимающий смешок. Что-то эти двое темнят.

Вот так неспешно и без происшествий прошли оставшиеся до свадебной церемонии дни. А утром последнего дня начался завершающий этап миссии.

Финал первой арки

Осень - прекрасное время для свадеб. В начале октября солнце уже смягчилось, а холода еще не наступили. Лишь пожелтевшие листья устилают землю золотым одеялом.

Высокий мужчина стоял перед зеркалом и неторопливо повязывал галстук. Подумать только! Ради этой свадьбы он даже белую рубашку прикупил. Хотя белый цвет ненавидит до смерти.

Уже подготовлен лимузин, цветы и украшен зал ресторана. В церкви ждет старый священник, а на банкете будет большой красивый свадебный торт. Даже фейерверк запланирован в конце торжества.

Но что-то все равно не давало ему покоя. Александр смотрел на свое отражение и пытался вспомнить, как вообще до этого дошло.

Все началось в самый обычный день. Знакомый позвал в клуб обсудить какое-то дело, связанное с его основной деятельностью. Кажется, он хотел договориться о слежке за каким-то человеком. Сейчас уже и не вспомнить, за каким именно. Но что он точно помнил, так это момент, когда она вошла в зал.

Играла музыка, куча народа вокруг, а по телефону какой-то разговор с начальником охраны, но ее появление парень почувствовал сразу. Это не было радостное волнение, о нет. Его будто огнем окатило, а ведь он в тот миг даже не видел ее. Это не была страсть, это было что-то более темное, древнее и неукротимое.

Есть люди, которым трудно объясниться в любви. Они ведут себя нелепо, а иногда даже грубо, но бывают и такие, кто не может даже определить, какого рода чувства испытывает. Это был именно тот случай. От ее приближения все внутренности огнем горели, и хотелось впиваться зубами в мягкое тело, пока не пойдет кровь. Вложить всю душу в жадный укус. Разве может человек о таком думать? Нет, конечно, нет. Разве что псих.

Ему большого труда стоило нормально завершить разговор и укротить вспыхнувшее пламя в груди. Сбросив вызов, он какое-то время продолжал стоять спиной, пытаясь привести в порядок выражение своего лица, чтобы не испугать народ зверским оскалом. Чтобы не испугать ее. Нужно подобраться незаметно, и тогда добыча точно не ускользнет.