Харама

— И я таких встречал. Это люди впечатлительные, у которых сильные ощущения действуют на какой-нибудь орган, ну, там на печень, на желудок или еще на что-нибудь.

Внезапно появилась Хустина:

— Отец, вы сегодня не собираетесь ужинать? Все остыло. И плита уже совсем погасла, разогреть не на чем.

— Поужинаю, не беспокойся.

— Ну, мы с матерью ложимся спать. Так что управляйтесь сами. — Резко повернувшись к Лусио, она продолжала: — А вы что тут делаете до сих пор?

Голосу она постаралась придать побольше строгости.

— Я ждал, чтоб ты пришла, моя хорошая, и сама меня выставила за дверь.

— Ладно, ладно! Я думаю, что уже хватит! — Она провела ладонью у горла. — Насиделись!

— Так что? Ты меня выставляешь за дверь?

— Я? Боже упаси! Это дело отца. А еще лучше, если вы сами уйдете, как положено.

— Ты здесь главнее отца. Во всяком случае, для меня.

— Конечно, конечно. Отца, я вижу, вы покорили. Он уже не может ни поужинать, ни закрыть кафе, ни пойти спать — ничего. И все ради того, чтобы любоваться вами. Вы что же, думаете, все могут питаться воздухом, как вы, наподобие индийских факиров?

— Клевета, Хустинита, — рассмеялся Лусио. — Я ем, как все, только распределяю еду по-другому.

— То-то вы и стали как пугало! И нечего звать меня Хустинитой, я вдвое тяжелее вас. Ладно, — сменила она тон, — оставайтесь тут вдвоем и делайте, что хотите. Я пошла спать. До завтра, отец.

— Спокойной ночи, Хусти, отдыхай, дочка.

— А мне?

— Вам? — улыбнулась Хустина, сверху вниз глядя на сидящего Лусио. — А вам и «спокойной ночи» не скажу. Вы даже этого не заслуживаете. — И скрылась в коридоре.

Лусио потянулся:

— Что ж, дружище, послушаюсь я твою дочь. Пойду домой. Завтра у меня дела.

— У тебя?

— Удивляешься?

— Ну и ну, еще бы!

— Я не хотел тебе говорить, пока не буду знать наверняка, но, раз уж проговорился, скажу. Так, знаешь, ерунда, случайная работенка, на которую я наткнулся на днях.

— Тогда выкладывай.

— Да просто надо сделать замес-другой, то тут, то там — в окрестных деревнях. Булочки, торты и тому подобное, понимаешь? Есть один человек — кондитер, который ходит с праздника на праздник, он и приглашает меня в помощники. Месяца на полтора, дней по пять в неделю в каждой деревне. Завтра я первый раз встречусь с ним, и если увижу, что он — ничего, решусь. Ну, что скажешь?

— Да хорошо. Если дядька порядочный, ты неплохо заработаешь.

— Насчет денег я особенно не рассчитываю, много не будет. На вино да на табак — и то неплохо, верно? Единственно, чего я опасаюсь, — это своего возраста. Дядька этот меня в глаза не видал, и ему про мои годы не сказали. Договаривались пока что через третьих лиц. Поэтому я и боюсь: а ну как он от меня откажется, захочет молодого, который попроворнее.

— Да нет, не думаю. Тут важно умение. Разве дело в возрасте? Чем человек старше, тем больше у него опыта.

— Дай-то бог. Я бы с удовольствием. Уж не знаю, сколько лет вот эти руки не замешивали тесто. Ну вот, я тебе сказал, теперь пойду, и быстро. — Он уперся руками в колени, стараясь подняться. — Должно быть, уже поздно, и тебе пора ужинать.

Он встал.

— Без десяти час, — сказал Маурисио.

Лусио потягивался, одергивал брюки, сгибал в коленях ноги, затекшие от долгого сидения.

— Ну, пока, до завтра.

— Удачи тебе. Потом расскажешь.

— Конечно. Если только все это не окажется мыльным пузырем. Спокойной ночи.

Лусио вышел на дорогу и, встав у обочины, долго мочился, а луна уже почти касалась горизонта над холмами Кослады. Он услышал, как Маурисио за его спиной запирал дверь, и, когда он тронулся в путь, прямоугольник света, падавший из двери, уже исчез. Дорога вела меж оливковых деревьев до первых глинобитных стен Сан-Фернандо, снизу доносился шум воды у плотины, который внезапно стал глуше, когда Лусио достиг первых зданий. Это были совсем новенькие домики, кирпичные и нештукатуренные, большинство из них еще пустовало.

______________

«…Она снова входит в зону третичных отложений, и в Мехорада-дель-Кампо слева в нее впадает Энарес. В Васиамадриде принимает воды Мансанареса с правой стороны, ниже моста у Арганды; а у Титулсии в нее впадает ее левый приток — Тахунья. Она питает водой большой оросительный канал, именуемый Реаль-дель-Харама, и, наконец, в долинах Аранхуэса впадает в Тахо, который несет свои воды на запад, в Португалию, к Атлантическому океану».

notes

Примечания

1

«Иностранная литература», 1966, № 9.

2

См.: Камило Хосе Села. Семья Паскуаля Дуарто. Улей. М., «Прогресс», 1970, 1980 (2-е изд.).

3

Дуро — денежный знак, равен пяти песетам.

4

Сабас — уменьшительное от имени Себастьян.

5

Мели — уменьшительное от имени Амелия.

6

Тито — уменьшительное от имени Альберто.

7

Во многих странах прививку оспы принято делать не на руке, а на бедре.

8

Альпаргаты — матерчатые туфли на веревочной подошве.

9

Паэлья — популярное блюдо испанской кухни из риса, мяса и овощей, род плова.

10

Эстер Вильямс — американская пловчиха, рекордсменка 30-х годов.

11