Харита
Шрифт:
– Кхм...Слушайте, ребята, а что это вы меня... эээ... такой заботой окружили?
Друзья переглянулись.
Ответила Ася-Харита, мягко и доверительно:
– Нам необходимо узнать об одном человеке.
Севастьянов оживился:
– О ком?
– Об одной девушке. Комсомолке. Ее звали так же, как и меня – Асей. Вы ведь были секретарем комсомольской организации, в которой состоял папа Виталия, о котором мы вам рассказывали.
Севастьянов кивнул.
– Ася? Кхм...Разве сейчас всех упомнишь? А как ее фамилия?
Виталий пожал плечами.
– Ее еще
Севастьянов задумался.
– Кхм...Я припоминаю одну девушку. Ушла в начале четвертого курса. Как же ее? Асия Рутгер, кажется так… Она вроде из этих, как их... прибалтийских немцев была.
– И как сложилась дальше ее судьба?
Севастьянов поморщил губы.
– Не знаю. Кхм...А зачем она вам нужна?
Виталий и Олег переглянулись.
Харита ответила за них:
– Нам очень нужно разыскать ее. Одному человеку плохо. А она может ему помочь… Понимаете, чисто… психологически помочь…
Она смотрела чистым и ясным взглядом на Севастьянова.
Он опустил заблестевшие глаза.
– Боже, как давно это было… Я помню, как исключили ее, она потом ушла... А как дальше сложилась ее судьба, где она сейчас, жива ли – я не знаю… Кхм...
На какой-то момент воцарилась тишина, все сидели задумчивые.
– А за что ее исключили? – спросил Виталий тонким голосом.
Севастьянов вскинул на него взгляд.
– За антисоветское поведение…
– Вот как...
– сказала Харита. – И в чем же оно выражалось?
Севастьянов тяжело вздохнул, махнув рукой, налил себе из графина. Выпил залпом, отдышался, вытер губы.
– Понимаете, время - то какое было… Кхм...Борьба со стилягами… И с этим, как его... Идолопоклонство перед Западом… И всякое прочее. А она ходила по тем временам супермодно одетая…Читала иностранные журналы, слушала пластинки разные... У нее родственники за границей были. Она могла легко достать дефицитное… Ну вот… А что там было подробно, уж и не припомню… Давно это было. Кхм...
Он опять закашлялся, вытираясь платком. Подтянул миску, бросил в рот один вареник, шамкая редкозубым ртом.
– И вы больше не общались с ней?
Севастьянов замотал головой.
– Нее...После ухода – нет. Может ее куратор общался. Но его и в живых –то нет уже! Кхм! А, вот еще подруга у нее была. Как там ее? Алиса... Шевченко. Эту я знал хорошо. Кажется, она и сейчас в городе живет…
– А адрес ее какой? Вы не припоминаете адреса?
Севастьянов задумался, морща лоб.
– Адрес…Адрес... Да не помню я! Улица возле музея, там еще дом такой чешский стоит… Эх, был бы сейчас там – показал бы!
Олег, оживившись, сказал с готовностью:
– Так мы же на колесах, можем подвезти…
Харита взяла Севастьянова за руку.
Он внимательно смотрел в ее глаза.
– Только к внуку не возвращайтесь. Там вы погибнете. Давайте, мы вас пока на даче одной пристроим, а далее – будет видно... Но одного в беде не бросим!
Севастьянов опустил голову.
Виталий видел, как плечи его сотрясались от рыданий.
***
Стояла глухая лунная ночь и мертвый холодный свет
разливался по окрестностям. Ехавший по дороге автомобиль как-то странно занесло на ледяной дорожке, и он, с треском разломав забор, нагло вторгся во двор, с разгона врезался в крыльцо, отчего последнее зашаталось и затрещало.От этого удара и проснулся встревоженный Ленчик, только недавно легший почивать после долгого пития с местными дружками и девицами.
Его Маня, курившая на кухне, недоумевая, слегка пошатываясь, подошла к окну.
Луна залила серебром ковер снега. Автомобиль застыл темным пятном, желтыми глазами горели фары. Разбой захлебывался от лая и люто рвал цепь.
– Елы-палы, да че же это творится, - процедила Маня и стала звать Ленчика.
Тот уже ковылял навстречу в одних трусах, едва соображая, с трудом попадая в штанину.
– Офигеть! – поразился Ленчик произошедшему.
– Эээ! – вырвался из пропитой глотки возмущенный звук
Ругаясь на чем свет стоит, набросив на себя полушубок, он вместе с Маней появился на крыльце.
– Че тут такое?! Куда прешь! – тут же заорала Маня.
– Ты че творишь?! – в свою очередь закричал и Ленчик и тут же замер.
В мягком лунном свете стояла девушка в модной теплой куртке, украшенной мехом. Из-под капюшона виднелись аспидно - черные локоны, красиво оттенявшие бледность лица.
– Вечер добрый, - сказала девушка вовсе не обескураженно. – Простите, я случайно въехала немного не туда…
– Это ты чоли, дамочка, въехала? – оторопел Ленчик. Его поразили неожиданное сочетание красоты и наглости брюнетки.
Но Маня была настроена куда более решительно. Она быстро оценила ситуацию.
– Да, дорогуша, ты въехала! – промолвила она грозно, сразу трезвея. – Ты еще даже не представляешь, на сколько ты въехала! Ты, что наделала, сучка? ...
Но чернявая гостья вовсе не была обескуражена.
– О, так вы об этом досадном инциденте? Да ничего страшного, это такие пустяки…
Ленчик просто был потрясен.
– Ничего себе пустяки!
– Да это просто наглеж! – заявила Маня. – Ты че издеваешься? Глянь, какая деловая!
И добавила более официальным тоном:
– Как расплачиваться будем, девушка?
Неожиданная гостья заверила:
– О, не беспокойтесь, я вам конечно же заплачу!
И глаза ее тут же полыхнули дивным темно-синим огнем.
– И заплатишь, и починишь, куда ты денешься, - проворчала Маня, немного оторопевшая под взглядом незнакомки и набираясь наглости и должной злости, которая куда-то пропала.
Гостья улыбнулась лукаво, чуть покачнувшись на каблуках и сказала:
– Быть может пригласите в дом, не стоять же здесь на холоде…
– Ничего, не замерзнешь, - пробурчала Маня.
– Ну, а как же деньги? В доме будет удобнее….
– А деньги что, с тобой? – нарочито грубоватым тоном спросил Ленчик, и пробормотал примирительно: – Ладно, проходите…
– Конечно со мной… И столько нужно, - заверила приехавшая дама.
Еще раз подивившись наглому вторжению ночной гостьи, да еще и с деньгами, Ленчик и Маня расступились, приглашая ее в комнаты.