Хармс Даниил
Шрифт:
Вот, говорят, Олейников очень умный. А по моему, он умный, да не очень. Он открыл, например, что если написать 6 и перевернуть, то получится 9. А по моему, это неумно.
Леонид Савельевич совершенно прав, когда говорит, что ум человека — это его достоинство. А если ума нет, значит, и достоинства нет.
Яков Семёнович возражает Леониду Савельевичу и говорит, что ум человека это его слабость. А по моему, это уже парадокс. Почему же ум это слабость? Вовсе нет! Скорее, крепость. Я так думаю.
Мы часто собираемся у Леонида Савельевича и говорим об этом.
Если
На меня почему то все глядят с удивлением. Что бы я не сделал, все находят, что это удивительно.
А ведь я даже и не стараюсь. Всё само собой получается.
Заболоцкий как то сказал, что мне присуще управлять сферами. Должно быть, пошутил. У меня и в мыслях ничего подобного не было.
В Союзе Писателей меня считают почему то ангелом.
Послушайте, друзья! Нельзя же в самом деле передо мной так преклоняться. Я такой же, как и вы все, только лучше.
Я слыхал такое выражение: «Лови момент!» Легко сказать, но трудно сделать. По моему, это выражение бессмысленное. И действительно, нельзя призывать к невозможному.
Говорю я это с полной уверенностью, потому что сам на себе все испытал. Я ловил момент, но не поймал и только сломал часы. Теперь я знаю, что это невозможно.
Также невозможно «ловить эпоху», потому что это такой же момент, только по больше.
Другое дело, если сказать: «Запечатлевайте то. что происходит в этот момент». Это совсем другое дело.
Вот например: раз, два, три! Ничего не произошло! Вот я запечатлел момент, в котором ничего не произошло.
Я сказал об этом Заболоцкому. Тому это очень понравилось, и он целый день сидел и считал: раз, два, три! И отмечал, что ничего не произошло.
За таким занятием застал Заболоцкого Шварц. И Шварц тоже заинтересовался этим оригинальным способом запечатлевать то, что происходит в нашу эпоху, потому что ведь из моментов складывается эпоха.
Но прошу обратить внимание, что родоначальником этого метода опять являюсь я. Опять я! Всюду я! Просто удивительно!
То, что другим дается с трудом, мне дается с легкостью.
Я даже летать умею. Но об этом рассказывать не буду, потому что все равно никто не поверит.
Когда два человека играют в шахматы, мне всегда кажется, что один другого околпачивает. Особенно, если они играют на деньги.
Вообще мне противна всякая игра на деньги. Я запрещаю играть в своем присутствии.
А картежников я бы казнил. Это самый правельный метод борьбы с азартными играми.
Вместо того, чтобы играть в карты, лучше бы собрались да почитали бы друг другу морали.
А впрочем, морали скучно Интереснее ухаживать за женщинами.
Женщины меня интересовали всегда. Меня всегда волновали женские ножки, в особенности выше колен.
Многие считают женщин порочными существами. А я нисколько! Наоборот, даже считаю их чем то очень приятными.
Полненькая, молоденькая женщина! Чем же она порочна? Вовсе не порочна!
Вот другое дело дети. О них говорят, что они
невинны. А я считаю, что они, может быть, и невинны, да только уж больно омерзительны, в особенности, когда пляшут. Я всегда ухожу от тудова, где есть дети.И Леонид Савельевич не любит детей. Это я внушил ему такие мысли.
Вообще всё, что говорит Леонид Савельевич, уже когда нибудь раньше говорил я.
Да и не только Леонид Савельевич. Всякий рад подхватить хотя бы обрывки моих мыслей. Мне это даже смешно.
Например, вчера прибежал ко мне Олейников и говорит, что совершенно запутался в вопросах жизни. Я дал ему кое какие советы и отпустил. Он ушел осчастливленный мною и в наилучшем своем настроении.
Люди видят во мне поддержку, повторяют мои слова, удивляются моим поступкам, а денег мне не платят.
Глупые люди! Несите мне побольше денег, и вы увидите, как я буду этим доволен.
Теперь я скажу несколько слов об Александре Ивановиче.
Это болтун и азартный игрок. Но за что я его ценю, так это за то, что он мне покорен.
Днями и ночами дежурит он передо мной и только и ждет с моей стороны намека на какое нибудь приказание.
Стоит мне подать этот намек, и Александр Иванович летит, как ветер, исполнять мою волю.
За это я купил ему туфли и сказал: «на, носи!» Вот он их и носит.
Когда Александр Иванович приходит в Госиздат, то все смеются и говорят между собой, что Александр Иванович пришел за деньгами.
Константин Игнатьевич Древацкий прячется под стол. Это я говорю в аллегорическом смысле.
Больше всего Александр Иванович любит макароны. Ест он их всегда с толчеными сухарями и съедает почти что целове кило, а омжет быть, и гораздо больше.
Съев макароны, Александр Иванович говорит, что его тошнит, и ложится на диван. Иногда макароны выходят обратно.
Мясо Александр Иванович не ест и женщин не любит. Хотя, иногда любит. Кажется, даеж очень часто.
Но женщины, которых любит Александр Иванович, на мой вкус, все некрасивые, а потому будем считать, что это даже и не женщины.
Если я что ни будь говорю, значит, это правильно.
Спорить со мной никому не советую, все равно он останется в дураках, потому что я всякого переспорю.
Да и не вам тягаться со мною. Еще и не такие пробовали. Всех уложил! Даром, что с виду и говорить-то не умею, а как заведу, так и не остановишь.
Как то раз завел у Липавских и пошел! Всех до смерти заговорил!
Потом пошел к Заболоцким и там всех заговорил. Потом пошел к Шварцам и там всех заговорил. Потом домой пришел и дома еще пол ночи говорил!
<Из «Голубой тетради»>
— Федя, а Федя!
— Что-с?
— А вот я тебе покажу что-с!