Хартблид: Цепи разума

— На миллионах трупов, — поправил Смотритель, Мастер согласно кивнул.

— … Потому что по сути это огород в котором растут полезные злаки, овощи и фрукты, а ещё водятся вредители и сорняки. А что мы делаем с вредителями и сорняками? Уничтожаем.

Хартблид растеряно посмотрел сперва на одного, потом на другого своего наставника.

— А чего добивался Тёмный Повелитель? — спросил он.

— Ну, он так и не смог реализовать первый пункт своего плана, то есть избавиться от богов, царей и богачей. Но вообще, его идеалом была некрократия — то есть возложить бремя правления на беспристрастную и неутомимую высшую нежить, которая бы разгребала тот бардак, который остался от предшественников. Как ты понимаешь, живущим не понравилась идея что над ними будет стоять живой мертвец. Их это до усрачки напугало, вот поэтому Повелителя и назвали Тёмным. Ну и потому ещё, что над некрополями всегда сумрак из-за облачности, — сказал Мастер. — А ещё тебе следует знать, что в сытом обществе живущие начинают желать странного.

Смотритель кивнул:

— В мире игроков это и случилось. Разгорелась борьба за привелегии для меньшинств, придумали позитивную дискриминацию и сорок семь…

— Это сейчас совершенно не важно, — оборвал его Мастер. — важна природа живущих, а она такова, что в обществе всегда присутствует расслоение. Разное качество душ, доконвенциальная, конвенциальная и постконвенциальная мораль, есть трудоголики и есть лентяи, есть карьеристы и есть мечтатели, есть аскеты и есть сибариты, и если ты попытаешься всех уравнять — даже если у тебя получится, это будет лишь временно.

Смотритель кивнул.

— … Если ты попытаешься соблюсти интересы всех страт — найдутся недовольные, если ты попытаешься уничтожить те страты, что тебе мешают — тебя заклеймят тираном и убийцей, если ты хоть на миг потеряешь контроль над ситуацией — на ровном месте начнутся бунты. Вся история живущих — об этом, мой юный ученик. Равенство невозможно хотя бы потому, что ты всегда будешь обязан быть выше всех.

Хартблид сжал кулаки.

— Тогда чего вы от меня хотите? — спросил он.

И убежал.

— … Дети, — проскрипел Мастер. — Чего это на него нашло?

— Ну, вы только что сделали всё, чтобы разбить его идеал, а это больно. Его душе сейчас больно.

— Он с этим справится.

— Истины ради, — медленно продолжил Смотритель. — Существует теория, что общественные преобразования делаются немного не так. Не единым махом, а поэтапно, чтобы живущие привыкли. Сперва — удовлетворить их базовые потребности, в жилье, еде, одежде и работе. Затем с помощью культуры изменить их восприятие реальности, провозгласить новые ценности. И в общей сущности, где-то через несколько поколений, в процессе чего следует уничтожать попытки наследования старой культуры, появится новое общество, похожее на то, что представляет себе Хартблид.

— Судя по тому что ты рассказывал о мире игроков, они не смогли.

— Да, из-за "железного закона", — кивнул Смотритель. — Первые этапы требуют жесткого авторитарного режима, диктатуры. Но когда кто-то долго сидит у власти, искореняя оппозицию, едва он умирает, как в вакуум власти просачивается не личность, но посредственность, и окружает себя подхалимами и дураками, тупыми, но лояльными. И всё катится в жопу.

— Нежить лишена такого недостатка как смертность. У нас это может сработать, — задумчиво сказал Мастер.

— Тогда зачем вы пытаетесь сломать идеалы мальчика?

— Потому что он должен верить в свои идеалы. Маг способен изменить реальность только если свято верит в тот образ, что желает воплотить в жизнь. Не важно на чем основана его вера, на многотомном кирпиче с доказательствами неправильности эксплуатации живущими друг друга, на вере в Небесный Чертог или на личном опыте, если он видит цель — он идёт к цели и сокрушает все преграды на пути к ней. Считай это испытанием юного Хартблида на стойкость убеждений. Лучше пусть это случится здесь, чем снаружи. Столкновение юного идеалиста с жестоким миром может кончиться плачевно, сам через это проходил.

— Вы не рассказывали о том, как попали в Нубятник, — сказал Смотритель. Мастер хмыкнул, развалившись в каменном кресле:

— Ещё не хватало рассказывать историю своей жизни — тебе. Ты же один из тех, кто притащил сюда игроков, перевернувших наш мир вверх дном. Тогда мне казалось что это будет символично, поднять твой бездушный труп и заставить служить мне. То же самое я подумывал сделать и с другими, но…

Он задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику.

"Они не умерли, просто потеряли души. И мне стало интересно, что же всё таки случилось"

— Смерть избавила нас обоих от ненависти и страстей. Смерть сделала тебя более честным, прежде всего с самим собой. Ведь при жизни ты не считал то общественное устройство, о котором мы говорили, хорошим и достойным, верно?

— Да, Мастер. Я не хотел себе признаваться, но не смотря на то, что меня всю жизнь учили, что там был тоталитаризм, отсутствие прав человека, нищета и разруха… порой я смотрел старые фильмы и представлял себе, что я родился в те времена. Они были… Светлей. Справедливей. Очень сильно отличались от наглухо зацензуренной, лживой и раздираемой противоречиями данности в которой мне пришлось жить. Мне не нравилась моя работа, но это были деньги, а деньги — это квартира, машина, рестораны, женщины…

Мастер издал смешок.

— Напомни мне в следующий раз, когда я буду крушить идеалы Хартблида, предложить ему решение проблем с коррупцией путем кастрации и аскезы для всех чиновников. Разумеется это нихуя не сработает, ибо полумеры никогда не срабатывают, но уверен, его реакция на подобный наброс будет бурной.

* * *

У Хартблида болела душа, и он не знал что с этим делать. Он не понимал, зачем он сбежал. Ему хотелось выбить из кого-нибудь всё дерьмо, и одновременно завалиться в саркофаг и выплакаться. Или с кем-нибудь поговорить. С кем-нибудь кто его поймёт.

Он влетел в свою комнату и крикнул, срывающимся голосом:

— Дайкатана!

Призрак сгустилась из воздуха прямо перед ним.

— Что со мной? — он стер слезу из уголка глаза.

— Сильная душевная боль, — ответила она.

— Хочется одновременно плакать и набить кому-нибудь рожу. У тебя так было?

— Да.

— И что ты делала?

— Глупости, — Дайкатана покачала головой.

"Маг может усилить свои заклинания с помощью сильных эмоций, но это чревато выгоранием" — вспомнилось Хартблиду.

— А можно от этого как-то избавиться? Я не могу ясно мыслить, не могу подобрать аргументы, не могу… Я не понимаю… Это ужасно несправедливо, весь этот мир, если он такой, и если его не изменить, то зачем…

Он всхлипнул.

— Я могу научить тебя кое-чему, — сказала Дайкатана. — В этом облике есть свои преимущества.

— Ты правда можешь помочь?

— Да, — голос Дайкатаны стал тише и ровней. — Смерть заставляет утихнуть бурю чувств. В Склепе нет алчности, страха, гнева, страсти… В Склепе нет эмоций, лишь покой. В Склепе нет смерти, лишь не-жизнь.