Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур
Шрифт:
Девараджа не считает возможным выходить за пределы сознательной творческой жизни человека, поскольку в своей статье он разбирает вопрос о предмете философии. Хайдеггеру, по мнению Девараджи, самому не удалось сказать что-либо важное о Бытии, понимаемому как онтологическое первое основание. Действительно, продолжает он, все его значительные заявления относятся к Dasein. Существенно, что первая значительная работа Хайдеггера «Бытие и время» осталась незавершенной, и не закончилась обсуждением проблемы взаимоотношения Бытия и Времени, как обозначено в заглавии этого сочинения.
Все же, Девараджа находит некоторые важные для него совпадения между взглядом Хайдеггера на философию и его собственным. Хайдеггер осуждает поглощенность человека «существованием» или вещами этого мира. Его философское вопрошание, фактически, начинается с выхода за пределы такого порядка вещей. Это трансцендирование конституирует свободу человека. На взгляд же Девараджи, человек вступает в сферу культуры, возвышаясь тем самым над своей привязанностью к повседневности. Действия, включающие в себя производство не-утилитарных (или духовных) значений и ценностей, конституируют «культурное я» человека; задача философии состоит в том, чтобы анализировать и изучать это я, имея
623
Ibid. P. 150–151.
Рамакант Синари также рассуждает о задаче философии [624] , отмечая, что она не может состоять в том, чтобы давать окончательные ответы на вопросы. Почему существует мир? Что такое сознание? Достижима ли реальность мыслью? В чем смысл нашего бытия в мире? Кто Я или что? В чем состоит окончательный замысел существования? Философы всех времен ставили эти вопросы, но не давали окончательных ответов на них. Синари обращается ко взглядам двух наиболее оригинальных, по его словам, философов нашего времени: Людвига Витгенштейна и Мартина Хайдеггера [625] .
624
Ramakant Sinari. Philosophy and the Human Predicament // Indian Philosophy Today. Delhi, 1975.
625
Ibid. P. 238.
Синари говорит, что Витгенштейн понимает философию как анализ языка, способ очистки различных органов языка. Для него понятия значения, логической формы, понимания, грамматические структуры языка, основания математики, состояния сознания, формы различных видов предложений и т.д. выступают как то, что имеет отношение к философии. Его основные философские усилия состояли в предположении о том, что логика языка есть то же самое, что и логика мира. Открыть «форму» языка, следовательно, равносильно открытию оснований мира как такового.
Хайдеггер, с другой стороны, главным образом занимался онтологическими вопросами. Что есть Бытие – Бытие как оно воспринимается и «проживается» человеком-в-мире? Синари говорит, что центральная задача философии Хайдеггера – раскрыть структуру бытия и понять отношение человека к этой структуре. Он отвергает рациональную попытку определить Бытие логически или объективировать его, сведя его к «существованию». Предполагая, что человеческая (Dasein’s) имманентность заключена в Бытии, он пытается показать, как благодаря своему акту существования человек открывает Бытие. В отличие от других существ в мире, говорит Хайдеггер, человек «выдвигается» из мира, находясь «здесь». Для автора «Бытия и Времени» наше положение «брошенности» в мире, наша метафизическая бездомность, наша само-трансцендирующаяся и само-исчезающая сущность, наша онтологическая укоренненость в страдании, смерти, и Ничто конституируют структуру нашей жизни. Задача философа в том, чтобы понять эту структуру.
Синари находит интересным то, что Витгенштейн и Хайдеггер не «видели» одних и тех же проблем [626] . Они начинают с определенных областей опыта, занимают определенные позиции по фундаментальным вопросам, предполагают специфическую точку зрения и выбирают уместное решение, а также организуют лингвистическую презентацию своих понятий, чтобы произвести максимальный эффект. Хотя эти философы и следуют, по мнению Синари, вышеописанным методам, их изображение составных частей человеческого сознания глубоко укоренено в их собственных озарениях относительно своего собственного бытия. Такие озарения, считает Синари, являются онтологической поддержкой великих философов. Они играют роль предпочтительной позиции, с которой философы пытаются обнаружить значение жизни и реальности.
626
Ibid. P. 239.
Тотальная же отчужденность философа от его «видения» своего собственного существования, от его схватывания своей собственной ситуации, невозможна. Философ не может анализировать себя, как если бы он был объектом. Действительно, говорит Синари, в то время как Витгенштейн доводит свой метод анализа-опыта-через-язык до его высшего предела и, по-видимому, не обнаруживает онтологических допущений своего мышления в теле своей философии, Хайдеггер начинает с разъяснений транслингвистических оснований вещей – Sein и Dasein – и все в своих сочинениях передает через эти понятия. Следовательно, заключает Синари, хотя сомнение внутренне присуще самой дисциплине философского мышления, иногда философ ощущает определенное предварительное концептуальное отношение, он испытывает некий род интеллектуальной метаморфозы и рассматривает сомнение как абсурд. Озарения в философиях Витгенштейна и Хайдеггера могут быть поставлены под вопрос с точки зрения других озарений других философов, но для самих Витгенштейна и Хайдеггера они конституируют их особенное видение Бытия.
«Когда я читаю Витгенштейна и Хайдеггера, – говорит Синари, – я вижу, что они открывают передо мной многочисленные горизонты человеческой реальности путем использования оригинальных и выразительных категорий» [627] .
Так, хайдеггеровская экзистенциальная теория рассматривает человека и мир как онтологические реальности. Человек существует в действии, постоянно манифестируя Бытие. Мир не бесцветен. Это живая энергия, влетающая в человека и вылетающая из него, сам же человек выстапает проявлением такого мира. Человек погружен в экспансию этой энергии – обособленный, беспомощный, идущий к смерти, страдающий. Он все время в поисках своих «корней» и своего «дома». Его все время терзает беспокойство, и его единственное стремление – выйти за пределы своей собственной судьбы, освободить себя от пустоты, исследовать свою судьбу. Но, по Хайдеггеру,
отмечает Синари, судьба человека – Ничто.627
Ibid. P. 239.
Глава 4
Хайдеггер и современная философия в странах мусульманского Востока
(М.Я. Корнеев)
§1. Бытие и время в реалистическом и мусульманском персонализме Мохаммеда Азиза Лахбаби в сравнении с концепцией бытия и времени Мартина Хайдеггера
Для сопоставления взглядов этих двух известных мыслителей ХХ века имеются определенные основания. Они заключаются прежде всего в том, что М.А. Лахбаби в ряде своих трудов, особенно «От бытия к личности. Очерк персонализма» (1954) неоднократно обращается к хайдеггеровской концепции бытия и времени. И что особенно характерно, так это его попытка сопоставить свои взгляды на бытие, время, личность, историю со взглядами Хайдеггера по этим и некоторым другим темам и вопросам. Сравнительный анализ ведется им в широком проблемном пространстве, охватывающем онтологические, логико-гносеологические, эстетические, этические и социально-философские аспекты как своей, так и хайдеггеровской философии. Конечно, Лахбаби не ограничивается лишь Хайдеггером, включает в сферу своего анализа и ряд других современных западных мыслителей (Э. Мунье, А. Бергсон, Э. Гуссерль, Ж.-П. Сартр и др.) Но сразу отметим, что Хайдеггер даже в поздний период своего творчества нигде не упоминает имени Лахбаби, хотя к середине 50-х годов вышел в свет ряд важных трудов Лахбаби не только на арабском языке, но и на французском, причем некоторые из них к этому времени уже переводились на другие европейские языки. Имеются некоторые сходства в интеллектуальных биографиях этих двух мыслителей. Как Хайдеггер совершил в свое время (1929/30 гг.) «поворот» в своем мышлении и творчестве, так и Лахбаби совершил свой «поворот» от «реалистического» персонализма (1954) к «мусульманскому» персонализму (1964), хотя в принципе эти мыслители остались теми же, что были до «поворотов». Выяснению этих сходств и различий во взглядах Лахбаби и Хайдеггера прежде всего в рамках проблемного поля бытиийственности и временности (темпоральности) и будет посвящен данный параграф.
Они обусловлены прежде всего тем, что Лахбаби непосредственно не обращается в своих текстах к конкретным трудам Хайдеггера, будь то «Бытие и время» или какая то другая работа. В «Библиографии» к своему труду «От бытия к личности. Очерк реалистического персонализма» [628] в которой, по его словам, указаны труды, либо прямо цитируемые, либо упомянутые в тексте или сносках, указываются две работы Хайдеггера в переводе на французский язык: «Что такое метафизика?» (1938, перевод А. Корбена, который, кстати в 1939 году перевел «Бытие и время» Хайдеггера на французский язык), и «О сущности истины». Правда, название здесь дано немного по-другому: «О сущности и истине» в переводе на французский язык и с введением, написанным Альфонсо де Вейльхенса и Вальтером Бимелем. Кроме этого указывается книга Альфонсо де Вейльхенса «Философия Мартина Хайдеггера» на французском языке (Луввен, 1942). Судя по всему, основные сведения о философии Хайдеггера он почерпнул из этого источника, равно как из работы Э. Мунье «Персонализм», в которой дается оценка некоторых взглядов Хайдеггера на бытие, личность, самость, присутствие, «man» и т.д. [629] , а также из работы Сартра «Бытие и ничто» [630] , где имеются многочисленные согласия и несогласия с Хайдеггером. Этих философов мы упомянули прежде всего потому, что Лахбаби к ним часто обращается как при изложении своей концепции реалистического персонализма, так и ряда других концептуальных разработок. Частично к этому вопросу мы еще вернемся.
628
Lahbabi M.A. De l’^etre `a la personne'e. Essai de personnalisme r'ealiste. 1954. P. 352.
629
Мунье Э. Манифест персонализма. М., 1999. С. 477, 483, 487, 494, 495.
630
Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М., 2000. С. 268–274 и др.
Несколько моментов из интеллектуальной биографии М.А. Лахбаби. Мохаммед Азиз Лахбаби – известный поэт, писатель, филолог, философ, общественный деятель, автор ряда значительных работ [631] . Ведущей темой его творчества является персонализм, о чем Лахбаби рассуждает не только в таких работах, как «От бытия к личности. Очерк реалистического персонализма», «Мусульманский персонализм», сами названия которых говорят об этом, но и в таких, как «Свобода или освобождение? (Исходя из бергсонианских свобод)» (1956), «От закрытого к открытому» (1971) и в ряде других. Эта тема является лейтмотивом по сути всего поэтического творчества, его поэм: «От мрака к свету» (1959), «Песни надежды» (1952), «Мой голос ищет себя» (1974) и др. Все эти сочинения Лахбаби получили широкий международный резонанс и живо обсуждаются. Однако пока нет исследования отношения Лахбаби к творчеству Хайдеггера. Прояснение этого вопроса может послужить лучшему пониманию восприятия незападными мыслителями творчества Хайдеггера.
631
Власова О.В. Лахбаби. Аль-Хабиби Мухаммед Азиз // Африка. Энциклопедический справочник. М., 1987. С. 41; Современные литературы Африки: Северная и Западная Африка. М., 1973; Поэзия Магриба. М., 1976; Сагадеев А.В., Филиппов Л.И. Философские и социологические концепции марокканского философа-персоналиста Мухаммеда Азиза Лахбаби // Философская и социологическая мысль в странах Востока. М., 1965. С. 109–137; Корнеев М.Я. Африканские мыслители ХХ века. Глава четвертая. «Лахбаби: поэт и прозаик, философ». СПб., 1996. С. 123–132 и др.