Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!»
Шрифт:
– Вы уже убедились, ваши могущества, что мы не бросаем слов на ветер. Возрождение Древних и Четвёртый Источник тому прямые доказательства. Но, чтобы сделать последний шаг к желаемому вами, нам требуется заявленное. Без него никак.
Молчание.
– Управление всеобщими потоками магии требует…
– Хорошо. Можете забрать. Но сами, только сами!
Теперь молчали уже хозяева. Выразительно молчали. Потом…
– Речь шла о другом. Слова сторон запечатлены.
– Обстоятельства изменились. Вам, слуги, надлежит постараться несколько больше.
– Ваше могущество, всё бы хорошо, но время. Заклятия
– Мы не желаем слушать жалкие оправдания нерадивых.
– Тогда никто не получит ничего. – Это вновь была Соллей. – Рухнет всё возведённое. И на сей раз бежать будет уже совсем некуда.
Молчание. Тяжёлое, пропитанное недоверием и неприязнью. Брезгливостью, гордыней, давним унижением.
– Но вы затребовали совершенно невозможное! Зачем вам, к примеру, так называемые Новые Маги?
– Их феномен помогает тонкой настройке…
– Этого мы слушать не желаем. Избавьте нас от подробностей, слуги.
– На всё ваша воля, могущественные. Мы лишь повергли к вашим стопам свиток с абсолютно необходимым.
– Посудите сами, ваши могущества, ведь избавившись от всего этого, вы начнёте с начала, с чистого листа. Вы будете едины, как встарь. Все, кто сомневается, недостойны встать рядом с вами. Разве не так?
Молчание.
– Мы, как верные слуги ваших могуществ, прилагаем все старания, дабы вы смогли наслаждаться грядущим обретением.
Опять молчание. И наконец:
– Хорошо. Однако всё это…
– Требует времени, да, – перебила Соллей. – И потому оно нужно нам вот прямо сейчас. Оно – нет, не время. Увы. То, что мы попросили у вас.
– Довольно! Вы получите просимое. В нашей несказанной доброте мы преклоняем слух наш к вашим униженным просьбам.
– Доброта ваша поистине несказанна, ваши могущества.
Кажется, это произнёс Кор Двейн, и сарказм в его словах уже не смогла скрыть никакая магия.
Довольны ли великие силы творящимся в Упорядоченном? Помнят ли они свои изначальные слова? «Замедляются и застывают великие жернова, останавливаются зубчатые колёса и передачи. Незримые машины небес и подземелий, равно скрытые от смертных и бессмертных, перестают работать».
Кровь, сказали Орёл и Дракон. Нужна кровь. Что ж, кровь пролилась, и с преизлихом. Достаточно ли это? И что из случившегося было задумано двумя величайшими Духами, а что случилось само собой, или даже в противоречии с их планами? И что сможет изменить кровь? Куда устремятся её потоки? Что сокрушат, что размоют? Или, напротив, что приведут в движение?
И сколько точно её потребуется? Измерил ли это кто-нибудь иль нет?
Ведают ли великие силы, что творят? Или поводья давно отпущены, и Упорядоченное летит без руля и без ветрил, само по себе?
И держал ли кто-то этот самый руль хоть когда-нибудь?
Храм Хедина тонул в мягком сумраке. Был тихий вечер, тихий и мирный, и лето Восточного Хьёрварда ещё не кончилось.
У врат
храма, как обычно, собирался обычный же народ. Немного, но люди приходили. Среди них тихо скользили жрецы, такие близкие, такие понятные – учат детишек грамоте, пользуют недужных, разбирают споры, мирят, стыдят, указуют; всё как всегда.Всё как всегда.
Всё так же мерцают голубоватые руны на камнях надвратной арки. Всё так же стоит, устремляясь в небо, изваяние коричневокрылого сокола.
Всё как всегда.
Кроме разве что одинокой всадницы, до самых глаз закутанной в чёрное.
До огромных серых глаз.
Тонконогая лошадь (или существо, на неё похожее) странной лиловой масти с алыми огнями вместо глаз. И пахло от неё не конём, а горячим железом, словно в кузне.
Гостью заметили.
Кто-то из молодых жрецов, сидевший на корточках подле молодух с больной, судя по всему, девочкой лет трёх – выпрямился, с достоинством склонил голову.
– Как я могу…
– Где. Мастер. Хенсби?! – Альвийка вихрем слетела со спины своего скакуна, рука в тонкой тёмно-серой перчатке на рукояти кинжала, сияющего сквозь пальцы странным фиолетовым светом.
– Госпожа Оружейница, – молодой жрец не стушевался. – Мастер Хенсби внутри. Все старшие вовлечены в моление. Их нельзя беспокоить.
– Скажи. Ему. Что. Я. Тут, – разъярённой кошкой прошипела Оружейница. – Мне нужно его видеть. Его и… молодого мастера Хефтера. И Хардри.
– Они все погружены в молитвенное сосредоточение. – Жрец скрестил руки на груди. Напор альвийки ему явно не нравился.
– Скажи им, – акцент стал особенно заметен, – что у меня для них плохие вести. Очень плохие. Уверена, они захотят прервать своё… сосредоточение, чтобы их выслушать.
Серые глаза метали молнии, однако молодой жрец и бровью не повёл, при всей внешней почтительности.
– Могут ли они что-то сделать прямо сейчас, немедленно? Такое, что изменит положение?
– Могут! – отрывисто бросила альвийка. – Могут воззвать к нему, к великому Хедину! Могут вознести слово к нему, чтобы он услыхал, чтобы точно узнал!
– Великий Хедин не отвечает… – начал было жрец, но Оружейница лишь яростно отмахнулась.
– Ты или несведущ, или я ничего не понимаю в магии, и особенно – в магии этого места! Второе – полная ерунда, следовательно, ты просто не осведомлён о подобных вещах. Говорю же – зови мастеров!
– Я не слуга, достойнейшая, – слегка пожал плечами молодой жрец. – Не посыльный. Ступай за мной, я провожу тебя. Но не держи сердца, если мастера откажут тебе в беседе.
– Они не откажут, – прошипела Оружейница. – Веди!
– Я вернусь, – посулил жрец молодухе с больной девочкой. – Скоро. Потерпи чуть-чуть, милая.
Они быстро миновали первую, общую залу, где хватало народа; так же быстро прошли зал с гобеленами, изображавшими «всю жизнь великого Хедина».
– Теперь вниз, – предупредил гостью молодой жрец.
Узкие ступени, вырубленные прямо в теле скалы, круто уходили вниз, утопали во мраке.
– Хедин Познавший Тьму – светел и благ. Он никогда не любил подземелья!
– Достойная гостья, ты вправе возносить моления великому Хедину так, как считаешь нужным. Он не устанавливал канонов. Не указывай же и нам, как надлежит обращаться к великому богу.